«Но почему один на один? — неожиданно сообразила она. — Зря у меня, что ли, расщепление личности?»
— Менция! — позвала лучшая половина. — Давай пожелаем чего надо вместе.
Конечно, Менция могла считаться чокнутой, сдвинутой и повернутой, однако едва ли могла желать полного разрушения Ксанфа. К тому же ситуация, в которой безумство бури сдвигало и поворачивало все вокруг, должна была придать ей толику здравомыслия.
— Тучная Королева, убирайся прочь!
Сила двойного пожелания оказалась такова, что пузыри стали опадать, а смерч замедлил вращение и начал рассасываться. Однако Тучная Королева собрала всю свою злобную волю и вновь начала закручивать ветры в тугую воронку.
«Крошка-сиротинушка!» — мысленно воззвала Метрия, пуская в ход последний ресурс.
— Тучненькая Королевушка! — пролепетала невинная малютка, роняя крупную слезу Улетай, пожалуйста!
Пожелание ребенка пересилило злобную магию.
— Проклятье! Опять облом! — громыхнула Тучная Королева.
Воронка развеялась, пузыри полопались, запятнав небо безобразными кляксами, ураганный ветер стих.
— ХОРОШАЯ РАБОТА, СЛАВНАЯ ДЕМОНЕССА.
Метрия вернула полный контроль над телом себе. Похвала польстила ей, но она понимала, что расслабляться рано. У враждебной стороны оставалась еще одна попытка сорвать процесс, и ей следовало держаться наготове.
Когда Метрия вернулась в зал, остаточная качка уже унялась и присутствующие рассаживались по местам.
— Ходила проветриться? — спросил ее Балломут, понимающе поглядывая из-под кустистых бровей.
— Да, Ваша Честь, — ответила демонесса смущаясь, как всегда смущалась, когда он обращал на нее слишком пристальное внимание.
— Похоже, этот ветер выдул часть трухи из твоей башки, — молвил старый демон, — возможно, ты не совсем безнадежна.
Он тут же отвернулся, но Метрия уже во второй раз за ничтожный промежуток времени почувствовала себя глубоко польщенной. Мало кому из живых существ, смертных и бессмертных, одушевленных и неодушевленных, доводилось услышать из уст грозного профессора хотя бы намек на похвалу.
Процедура утверждения жюри продолжилась. Половину его состава из уважения к происхождению обвиняемой составили чудовища: Глоха, бывший великан Велко, горгулий с горгульей, паровик Стэнли и крылатый кентавр Че. Вторую половину, на том основании, что определенная степень собственной отчужденности от обыденной жизни Ксанфа позволит им лучше понять птицу, проведшую столько времени в полной изоляции, составили обыкновены Ким с Дагом, вождь Черной Волны Шерлок и эльфесса Дженни, относительно недавно прибывшие из чужих краев, скелет Косто из Сонного Царства и Конпутер, привыкший иметь дело не с объективной, а с собственной, им самим творимой реальностью. Синтия и Чена были назначены дублерами на тот случай, если что-то помешает участию в процессе кого-либо из основного состава. Обе кентаврицы принадлежали к крылатым чудовищам, однако стали таковыми недавно и, как предполагалось, могли воспринять обе позиции. В целом жюри получилось не совсем обычным, но отвечающим всем требованиям как защиты, так и обвинения.
— Обвинение готово? — спросил, не теряя времени, судья.
— Да, Ваша Честь, — ответил Грей Мэрфи.
— Продолжим.
Стена, отделявшая зал заседания от помещения Роксаны, скользнула в сторону (кто бы знал, что в Безымянном замке имеются такие диковинные приспособления), и оба помещения превратились в одну огромную палату. Птица, похоже, не обратила на это ни малейшего внимания, продолжая сидеть на гнезде, как сидела из века в век.
Грей взошел на трибуну.
— В намерения обвинения, — объявил он, — вводит доказать факт вопиющего нарушения присутствующей здесь Роксаной, птицей рок, Заговора Взрослых, выразившегося в непозволительном произнесении ею в присутствии малолетнего существа Взрослого Слова, каковое действие чревато ущербом для нравственности подрастающего поколения, в силу чего представляет собой угрозу для будущего Ксанфа.
По залу пробежал гомон. Роксана открыла ближайший к публике глаз и, видимо возражая, каркнула.
Судья с силой обрушил молоток на столешницу.
— В суде необходимо соблюдать порядок! — прогромыхал он. — И защита и обвиняемая получат возможность высказаться, когда придет время.
Метрия, однако, пребывала в недоумении: как могла Роксана совершить подобное предосудительное деяние, коль скоро она веками не сходила с гнезда и ни левым, ни правым глазом не видела никаких малолеток. Мало кто в Ксанфе вообще знал о существовании Безымянного замка, посещали же его совсем немногие, и никто из них не слышал от птицы никаких Взрослых Слов. Обвинение казалось абсурдным, однако Грей Мэрфи явно был настроен поддерживать его со всей серьезностью, а он, обладая талантом аннулировать магию, имел, похоже, и способность сводить к тому же нулю всякую дурь. Из чего следовало, что обвинение имело-таки под собой некую почву.
— Прошу обвинение продолжать, — произнес Балломут.
— По вопросу о произнесении Взрослого Слова прошу суд позволить пригласить свидетеля.
— Возражений нет.
— Вызывается Фелра, женщина человеческого рода.
Фелра заняла свидетельское место.
— Клянешься ли ты говорить правду, только правду и ничего кроме правды? — спросил ее подошедший голем Гранди.
— Конечно.
— Суд считает свидетельницу приведенной к присяге, — заявил Балломут, лишь слегка поморщившись от этого не совсем соответствующего строгой форме ответа.
— Где ты живешь? — спросил свидетельницу Грей.
— В глухоманной чащобе, к северу от озера Огр-Ызок.
— В чем заключается твой талант?
— Я призываю животных, чтобы они оказывали мне помощь.
— Доводилось ли тебе когда-либо общаться с обвиняемой, птицей рок Роксаной?
— Да, один раз, около двух лет назад.
— Расскажи об этом подробнее.
— Ну, все произошло случайно, и ничего особенно места не имело. Просто…
— Протестую! — заявила Яне, и ее луна колыхнулась. — Свидетельница не излагает факты, а предлагает собственные выводы и заключения.
— Протест принят, — сказал судья.
Грей Мэрфи поморщился и зашел с другой стороны:
— Вступала ли ты с обвиняемой в разговор?
— Да. Но на самом деле это был не…
— Протестую.
— Протест принят.
— Но обвинению необходимо прояснить обстоятельства этой встречи, — возразил Грей.
— Рекомендую обвинению сделать это таким способом, который не станет побуждать свидетельницу к каким бы то ни было выводам и оценкам, касающимся обвиняемой.
После недолгого раздумья Грей сказал:
— Обвинение ходатайствует о проведении следственного эксперимента с привлечением эксперта по спецэффектам и судебного переводчика, способного изложить показания свидетельницы в корректной форме, не содержащей выводов и оценок.
— Ходатайство удовлетворяется.
Волшебница Ирис и маленький голем Гранди выступили вперед.
— Какая требуется сцена? — осведомилась Ирис.
— Для начала зрители-присяжные должны представить себе жилище свидетельницы.
Ирис встала рядом со свидетельницей, и та заговорила снова, но на сей раз так тихо, что в зале ее слов не слышали. Зато через пару мгновений возникла убедительная иллюзия. Сначала с высоты полета птицы рок все увидели панораму озера Огр-Ызок с греющимися на мелководье зубастиками. К югу от него высился Громовой Купол прокляторов, к западу, чернее тучи, чернела Черная деревня. Потом панорама стала смещаться к северу, и одновременно точка обзора приближалась к земле. Наконец, за изгибами Люблю-реки, некогда превращенной в Убью-реку, но давно восстановившей прежнее дружелюбие, так что испившие из нее воды проникались друг к другу теплыми чувствами и частенько начинали целоваться, показались окрестности дома Фелры. Среди живописных зарослей женщина давала указания одному из любимейших своих животных, старательно запоминавшему и систематизировавшему все сведения кота-логу. Случайно проходивший мимо малый по имени Задевайло по своей привычке не мог упустить возможности задеть женщину за живое.
— Ну и дура же ты, я погляжу, — со смехом сказал он. — Неужто и вправду веришь, будто этот траченный молью меховой шар в состоянии что-то там запомнить и усвоить?
В разыгрываемой сцене Задевайло говорил голосом голема Гранди, но это не имело значения, потому как по части ехидных колкостей голему не было равных во всем Ксанфе.
Фелра, естественно, обиделась; она вовсе не считала себя глупой, да и выпад в адрес отличавшегося превосходной памятью, скрупулезностью и аккуратностью животного был воспринят ею как оскорбление.
— Ты, часом, не перегрелся, может, тебе водички попить? — сказала она.
В устах столь милой девицы подобная фраза должна была прозвучать почти как ругательство, и она тут же пожалела о сказанном. Правда, не из-за резкости тона, а единственно потому, что испугалась: а ну как этот неприятный тип и впрямь попьет из реки да, чего доброго, проникнется к ней теплыми чувствами.
Поэтому она вернулась в свою халупу и закрыла дверь, однако не слишком надеялась на то, что хлипкая дверь остановит приставалу. Выглянув в окно, Фелра увидела, что ей опасения были не напрасны, Задевайло склонился над рекой и, зачерпывая пригоршнями, жадно пил воду. Еще чуть-чуть, и он проникнется к ней такими теплыми чувствами, что только держись.
Как назло, ни одного из ее соседей, способных помочь в затруднительном положении, — ни Эласа, чей талант позволял путать людям имена, так что они решительно переставали понимать, кто есть кто; ни Тома, умевшего вызывать арсенальное облачко и извлекать из него любое оружие (небось противный Задевайло прослезился бы, выступи она против него с луком), поблизости не оказалось. Фелре оставалось лишь уносить ноги, для чего следовало быстренько призвать какое-нибудь животное. Недолго думая, она остановила свой выбор на рокко-коне, который, несмотря на склонность к пышности и роскоши, отличался исключительной быстротой бега. Стоит сесть на него верхом, и никакие приставалы, как бы ни были подогреты магией реки их чувства, ей не страшны.