Анисим неуверенно повел плечом, не понимая, чего от него еще хотят, посмотрел на судью:
— Вроде всё…
— И чем же вы Кунгурова? — вздохнув, уточнил председатель.
— Колом, — снова опустил голову Анисим.
— Где кол взяли?
— Из прясла выдернул.
— У своего дома?
— Ну…
Председатель сердито постучал сухим пальцем по столу:
— Отвечайте, как полагается.
— Да… У своего дома… — негромко повторил Белов.
— И в каком же месте вы настигли Кунгурова и нанесли ему удар этим колом?
— Около избы старосты Мануйлова.
— Кунгуров сразу упал?
— Вроде сразу…
— Понятно, — покивал председатель и, пошептавшись с коронными судьями, обратился к присяжным заседателям: — Господа, у вас есть вопросы к обвиняемому?
Присяжные переглянулись. Приподнялся фельдшер:
— Как же это ты, Белов? Взял и лишил жизни человека. Совесть не мучает?
Анисим резко вскинул голову, но вспомнил вдруг советы сокамерника Яшки Комарина, вновь потупился, почти прошептал:
— Мучает.
Фельдшер был удовлетворен ответом, а председатель, снова посмотрев на присяжных заседателей, спросил:
— Еще вопросы имеются? — и, поскольку присяжные заседатели молчали, обернулся к товарищу прокурора: — Пожалуйста…
Товарищ прокурора незамедлительно поинтересовался:
— Белов, вы обдумали свое намерение, прежде чем лишить жизни Кунгурова?
— Не знаю, — не поднимая головы, отозвался Анисим.
— Это не ответ, — покачал пальцем товарищ прокурора. — Хотели вы убить Кунгурова, когда бежали за ним?
— Хотел, — угрюмо кивнул Анисим.
Озиридов слегка поморщился, услышав ответ своего подзащитного, а товарищ прокурора удовлетворенно чмокнул губами и многозначительно посмотрел на присяжных заседателей, словно приглашая их разделить его чувства и оценить степень падения обвиняемого.
— У защиты имеются вопросы? — спросил председатель, поправляя пенсне.
Озиридов торопливо поднялся, пригладил бородку:
— Вопросов не имею.
— Позвольте мне, — раздался голос со скамьи присяжных. Инженер-путеец, смущенно покручивая пуговицу форменного мундира, казалось, сам удивлялся своей смелости.
Председатель усмехнулся:
— Ради бога….
— Скажите, обвиняемый, в каком именно месте упал ударенный вами Кунгуров?
Анисим помялся, потом нерешительно произнес:
— Не знаю…
— Позвольте, но это, по крайней мере, странно, — смущаясь, но все так же настойчиво проговорил инженер-путеец. — Как это вы не знаете? Где вы настигли Кунгурова? На задах дома, в проулке или на главной улице? Где? Говорите точно!
— Кажись, на задах…
— А кол где бросили?
— Не помню… — тихо сказал Анисим. — Ударил и побежал, где-то бросил…
— Вы убегали в сторону главной улицы?
— Нет, задами…
Инженер-путеец на секунду замер, но, вспомнив что-то еще, поинтересовался:
— Сколько времени вы гонялись за Кунгуровым?
— Не знаю, — дернул плечами Анисим. — Сперва к нему домой, потом к становому с Ёлкиным ходили, потом…
— И к становому с колом?! — удивленно прервал его путеец.
Анисим замер, но все-таки ответил:
— Нет… выбросил я кол.
Инженер-путеец развел руками:
— Позвольте, тогда я совсем ничего не понимаю. Как же кол снова у вас оказался?
— Не помню… Подобрал, видать… В расстроенных чувствах пребывал!..
Смущаясь все больше, инженер-путеец спросил в упор:
— Белов, может, вы, действительно, не убивали Кунгурова? Очень уж неуверенно звучат ваши ответы.
Крестьяне в зале осуждающе зашумели. Товарищ прокурора потеребил бакенбарды и неодобрительно кашлянул. Председатель суда, восстанавливая тишину; окинул зал суровым взглядом.
— Обвиняемый, может, вы себя оговариваете? — не без язвительности осведомился он, глядя на Белова.
Анисим еще ниже опустил голову:
— Не знаю…
Озиридов повернулся к нему и, не скрывая досады, покачал головой.
— Так убивали или нет? — скрипучим голосом повторил председатель.
Словно отмахиваясь от назойливой мухи, Анисим ответил коротко:
— Убивал.
Председатель кивнул, снял пенсне и подслеповато всмотрелся в раскрасневшегося инженера-путейца:
— Вы удовлетворены?
Тот развел руками и опустился на место.
После этого один за другим были допрошены мало что знавшие об убийстве Кунгурова свидетели: Татьяна и Пётр Беловы, работник Кунгурова Митька Штукин, вдова Кунгурова, староста Мануйлов, наконец, перед судьями появился Ёлкин. Стянув треух еще у порога, он бочком, будто стесняясь своей долговязой нескладной фигуры, просеменил на середину и, сложив руки на животе, застыл там с глуповатой улыбкой. Чувствуя на себе тяжелый взгляд Анисима, он всеми силами старался даже не коситься на него и от этого все усерднее пучил глаза на председателя суда. Терентий так старательно смотрел на него, что не услышал вопроса, а, окликнутый, испуганно заморгал:
— Чё?
Председатель раздраженно вздохнул:
— Я спрашиваю, видели ли вы, как Белов нанес удар Кунгурову?
Не выдержав, Терентий исподтишка глянул на Белова и, испугавшись, тряхнул длинной головой:
— Ага.
— Что «ага»? — переспросил председатель. — Видели или нет?
— Энто… Видел, значица.
— Вот и рассказывайте по порядку, — председатель суда откинулся на спинку кресла.
— Дык… Я энто… уже сказывал… Вот их благородию… — Терентий повернулся к Збитневу. — Опять же… Их благородию следователю из Томска… Они энто… все как есть на бумагу писали… — Терентий беспрестанно крутил длинной головой, будто хотел убедить всех присутствующих в том, что он не врет и ни в коей мере не увиливает от ответа. — Дык, значица, бегу я за Анисимом… Ён Василия Христофорыча увидел и припустил за ими… тут я, как назло, возьми и подсклизнись, а Анисим, значица, вперед убег… Пока-а-а я встал… Токмо в проулок выскочил, а Анисим хвать Василия Христофорыча по голове. Я даже вскрикнуть не успел. Они, как подкошенные, и повалились на землю, в сугроб то бишь…
Председатель суда обхватил пальцами впалые щеки и досадливо уточнил:
— Кто они?
Ёлкин непонимающе посмотрел на него, моргнул:
— Василий Христофорыч, стало быть….
— Что было дальше? — так же досадливо поинтересовался председатель.
— Дык спужался я, — дернул узкими плечами Терентий. — Убег… Энтак, думаю, и до меня черед дойдет. В горячке же человек был, дочерь его родную ссильничали как-никак. Вот ен и зашелся, сами же понимаете, господа хорошие.
— Понимаем, — сухо оборвал его председатель.
Споткнувшись на полуслове, Ёлкин замер, всем своим видом демонстрируя послушание и добропорядочность. Заметив, что один из присяжных заседателей, владелец «Склада вина и спирта», заерзал на скамье, председатель повернулся к нему:
— Вы хотели что-то спросить?
Тот кивнул и с хитрецой уставился на Ёлкина:
— И чем же Белов этого Кунгурова «хвать»?
— Дык колом, — поспешно ответил Терентий.
— А где же он его взял?
Ёлкин быстро посмотрел на Зыкова, сидящего среди присяжных, так же споро отозвался:
— Дык:… С им и был, кол-то.
— И к приставу с колом ходили? — не унимался присяжный.
— Ага! — выпалил Терентий, но тут же спохватился: — То ись подобрал кол-то Анисим. А к приставу без кола ходили.
— И где же подобрал? — продолжал торопить Терентия присяжный заседатель.
— Дык у мануйловского заплота и подобрал.
— И где же он «хвать» Кунгурова?
Терентий обиженно глянул:
— Токмо с улицы в проулок свернул — и хвать.
— А может, на задах? — склонил голову набок присяжный.
— Не-а… — Терентий даже выпрямил спину. — Там прямо, за углом… Василия Христофорыча утречком там и нашли.
— Ясненько, — коротко бросил удовлетворенный заседатель и опустился на скамью. — Нет больше вопросов.
Радуясь, что угодил, Ёлкин перехватил взгляд Зыкова, прочитал в нем одобрение и заулыбался. С тем же выражением лица он повернулся к Анисиму, но, увидев опущенные плечи своего приятеля и безразличные физиономии охранявших его солдат, сразу потускнел и съежился.
— Скажите, Ёлкин, вы чистую правду рассказываете? — поднявшись, поинтересовался инженер-путеец.
Тон, каким был задан вопрос, заставил Терентия испуганно вздрогнуть. В поисках помощи он вытаращился на Зыкова, но тот демонстративно отвернулся. Ёлкин спрятал глаза, пробормотал сдавленно:
— Дык… как же иначе.
— А вот Белов рисует другую картину, — сказал путеец, не спуская с Ёлкина недоверчивого взгляда.
Терентий смущенно сжал треух, прижал к груди, грустно проговорил:
— Оно ж понятно… Тюрьма — не дом родной… Всякому туды неохота… Энто ж какому дураку надоть быть, чтоб в убивстве живого человека повиниться… Не кажный смогет…
Инженер-путеец насмешливо вздернул подбородок:
— А вот Белов смог. Только что признался. Да, говорит, убил я Кунгурова. Только место другое указывает.
— Как другое место? — ошарашенно выдохнул Ёлкин, медленно поворачиваясь к Анисиму. — Как признался?
Анисим горько усмехнулся. Пораженный новостью, Ёлкин снова уставился на инженера:
— Как признался? Ведь ён…
— Что он? — подался вперед председатель суда.
Терентий затравленно закрутил головой и несколько минут лишь беззвучно открывал и закрывал рот. Потом все-таки нашелся:
— Дык… не признавался ён раньше… А ежели места касаемо, то запамятовал ён… во гневе-т и не мудрено…
Инженер хотел еще что-то спросить, но его одернул другой присяжный, колыванский прасол, до этого сонно сидевший рядом:
— Будет вам, этак мы сегодня и домой не попадем, — громким шепотом проговорил он.
— Всё же понятно, — поддержал его другой присяжный, на протяжении всего судебного разбирательства созерцавший свои ухоженные ногти. — Что вы, право…
Инженер-путеец смерил их взглядом, однако спорить не стал, а опустился на место, проговорив с горечью:
— Вам всегда всё понятно…
Председатель суда лениво потряс колокольчиком: