Я присоединилась к Финчу за столом, устало опустившись на стул. Только теперь я заметила, что руки у меня исцарапаны, кое-где на них содрана кожа, а на рукаве халата засохли пятна крови. Крови того зверя. Я содрогнулась.
– Мы можем поговорить о более приятных вещах, – предложил Финч, заметив это.
– Как будто это возможно, – возразила я. Руки, согревшись о чашку, перестали дрожать. – Я тут всякого успела насмотреться, но такого волка увидела впервые.
Финч взял свою чашку, обхватив ее обеими руками.
– В Англии уже сотни лет волки не водятся. Может, это пес, который украдкой бродит по дому, вдруг взбесился?
– Не надо мне рассказывать, что я видела, – строго сказала я. – Это было что-то наподобие волка – выше, чем человек, с горящими глазами, и он разговаривал! Вы его точно не разглядели как следует, если приняли за Бартоломео. Кроме того, этому псу теперь больше нравится дремать, чем охотиться.
Я услышала, как остроносые башмаки миссис Хайлам стучат по полу в коридоре, и спустя мгновение старуха влетела в кухню. Она пришла взять таз и тряпки, что и сделала, но прежде выказала мне свое неудовольствие. Остановившись в дверях, она подняла таз повыше и кивнула в сторону чайника.
– Приберешь тут все до утра, – коротко бросила она, развернулась, взметнув юбками, и вышла.
– Не стоит обо мне беспокоиться, бабушка, – пробормотала я ей вслед. – Всего пара шишек – так, ерунда.
Финч осторожно отхлебнул горячий чай и склонил голову набок, внимательно рассматривая меня.
– Если позволишь, Луиза… Ты не такая, как здешние обитатели. У меня складывается впечатление, что ты не станешь слепо следовать за миссис Хайлам и Генри.
Я отмахнулась от похвалы. До сих пор я делала слишком многое из того, что мне велел мистер Морнингсайд. Что бы Финч обо мне подумал, если бы узнал, что как раз сегодня я подписала контракт, поклявшись ему помогать? Ну, это слишком личное, незачем ему знать о моем отце. Кроме того, я поклялась хранить содержание дневника в тайне.
– А с какой стати? – Я уставилась в свою чашку, надеясь, что он не почувствует обмана. – Он ошибся насчет моего друга Ли.
– Точно. Именно так. Это хорошо. То есть то, что он ошибся, – это нехорошо, но об этом надо будет сказать в Суде. Это важно, чтобы мы узнали правду. И чтобы ты дала правдивые показания.
– Показания? – рассмеялась я. – Мистер Морнингсайд считает, что это какая-то вечеринка…
– Да, это на него похоже. Я сомневаюсь, что он хоть что-то в своей жизни воспринимает всерьез. В первую очередь именно из-за этого он и попал в передрягу. Просто пожинай души, отправляй их в путь… Неужели это так сложно? Почему он все портит?
Вздохнув, я встала, допила свой чай и положила чашку в глубокую фаянсовую раковину рядом с очагом. Я не видела, как мистер Морнингсайд отправляет души куда-нибудь, кроме как в птиц, но, может, именно это Финч и имел в виду. Я не стала ему возражать. Послышался скрип стула по плитке пола. Финч принес свою чашку и положил рядом с моей. Холодный узел в моем животе сжимался все сильнее, и боль усиливалась по мере того, как он подходил ближе.
– Я тебя чем-то обидел? – мягко спросил он.
– Я… устала. Устала после целого дня работы, устала после этого приключения в лесу, устала оттого, что мне никто ничего толком не объясняет.
Слова хлынули из меня потоком, словно нить терпения наконец оборвалась. Я тяжело прислонилась к раковине и спрятала лицо в ладонях. Мне потребовалось лишь мгновение, чтобы взять себя в руки. Я схватила тряпку и начала мыть чашки.
– Простите, я сорвалась.
Финч вернулся к столу и принес остальную посуду и ложки. Я уставилась на темное пятно от чая на изгибе одной из ложек, и у меня болезненно сжалось сердце при воспоминании о том, как зверь отшвырнул куда-то в чащу ложку, которую мне подарил Ли. На меня нахлынула очередная волна безнадежной усталости, и я подумала, что в следующий раз, если закрою глаза, просто засну стоя.
– Я бы больше встревожился, если бы ты восприняла все это как должное, – сказал Финч. Краем глаза я заметила, что он вежливо поклонился и направился к кухонной двери. – Постарайся отдохнуть, если сможешь. Рад бы сказать, что в следующие дни будет легче, но не хочу зря обнадеживать.
Кивнув, я вытерла чашки ветхой тряпкой и прислушалась к его удаляющимся шагам.
– Да, я постараюсь отдохнуть, – сказала я. – Спокойной ночи.
Спокойной ночи… Я поморщилась при этой мысли. Я могла бы с таким же успехом остаться здесь, возле раковины, до того момента, как наступит рассвет и меня снова позовут в кухню. Как я могу спать спокойно, зная, что там, в лесу, скрывается монстр? Сможет ли кто-нибудь из нас ему хоть что-то противопоставить? Я содрогнулась. Закончив приводить кухню в порядок, я закрыла дверь и долго вглядывалась в темноту вестибюля. Если бы эта тварь решила вернуться за Мэри, запертая дверь не смогла бы ее остановить. Чтобы как-то себя подбодрить, я подумала, что Финч с сестрой продолжают наблюдать за домом и, вероятно, если монстр вернется, заметят это до того, как он успеет напасть.
Это было слабым утешением. Я вернулась к себе в комнату, скользнула в постель, но прошло еще очень много времени, прежде чем я смогла забыться беспокойным сном.
Глава 16
Я шел вдоль реки на север и сочинял в голове послания моей семье. «Не волнуйтесь, – неизменно начинались они. – Я скоро вернусь». Это было бы ложью, но далеко не первой. Моей матери и сестрам уже давно не нравилась моя пылкая преданность богам, которых они не признавали и не почитали. Они поклонялись тем же богам, что и все остальные, и считали меня сумасшедшим, когда видели, что я низко кланяюсь реке, пчеле и пальмам, под сенью которых стоял наш дом.
Если бы они знали, что это задание в результате совместного видения мне поручили Мерит и Хрисеис, то заперли бы меня и потеряли ключ от замка.
И все же сочинение посланий заставило меня почувствовать себя лучше. Как далеко мне придется зайти? Как я узнаю, что пришел? Сумка становилась все тяжелее, пока я, спотыкаясь, брел по берегу реки. Тропинка шла то вверх, то вниз, иногда совсем заростала тростником и была завалена шаткими камнями, иногда вела меня под палящим солнцем, иногда скрывалась в прохладной тени финиковых пальм. Где ждет меня обещанный проводник? – спрашивал я себя. В ближайшей деревне? Или в следующем поселении? Мой живот урчал, требуя еды, а жажда становилась такой мучительной, что я чувствовал вкус крови на треснувших губах.
Когда наступил вечер после первого долгого дня, я остановился в небольшом поселении. Это было просто скопление домов у излучины реки. Тут жили земледельцы, и после дневных трудов они уже вернулись по домам, чтобы расслабиться и выпить медового пива.
Я отмахивался от комаров, облепивших руки, и крался между домами, ожидая какого-то знака. Местность по мере того, как я удалялся от берега реки, становилась все холмистее. Какая-то женщина пела своему ребенку – навязчивая мелодия доносилась из открытого окна. У меня болели израненные ноги, от усталости я едва не терял сознание. И тут увидел знак, который дарил надежду! Я заметил красно-белую краску на фундаменте какого-то кирпичного строения. Это была небольшая постройка, приземистая хижина, но слева от двери была нарисована змея, и хотя рисунок выцвел от времени, я знал, что он означает.
Убежище.
– Есть тут кто-нибудь? – позвал я, постучав в деревянную дверь. – У двери друг. Я преклоняю колени в реке, чтобы вознести молитву. Я омываю лапы шакалам. Я не хожу в храм и не произношу имен.
Внутри было темно, и я подумал, что там меня никто не ждет. Затем мелькнул свет, и в щели двери я увидел чей-то глаз.
– Ты заблудился, сынок? – спросил грубый мужской голос.
Улыбнувшись, я поправил сумку на плече.
– Я в пути, – ответил я.
Дверь открылась, как я и надеялся, и я с благодарностью скользнул внутрь. Человек, приветствовавший меня, был стар и сгорблен. Он тяжело опирался на посох, который на самом деле был обыкновенной веткой, на конце ее еще сохранилось несколько листиков. Старик, хромая, прошел по расстеленной на полу соломе к столу, вокруг которого стояло три табурета. У него были руки землепашца – сильные, сплошь покрытые шрамами. Хотя обстановка в доме была скудной, запах от маленькой кирпичной печи шел просто восхитительный. Конечно, человек, поклоняющийся природе, как мы, имел особый подход к возделыванию почвы. Я не сомневался в том, что его посевы растут лучше и дружнее, чем у других фермеров.
– Спасибо за гостеприимство, – сказал я, со вздохом опуская сумку.
– Пока не за что меня благодарить, мальчик, – ответил он. – Меня зовут Мети, но скоро вернется моя дочь. Она не захочет тебя здесь видеть.
Я замешкался у двери, и в этот момент мой желудок громко заурчал от голода.
– Ха! Мы можем это исправить, – сказал старик Мети и махнул рукой в сторону печи. – Возьми миску. Угощайся. У нас вдосталь еды.
– Мать и Отец всегда дадут пищу детям своим, – пробормотал я, торопясь к печи.
Было невежливо демонстрировать свое отчаянное состояние, но я так устал, что не испытывал стыда.
– Воистину тяжелые времена могут настать для других, – сказал Мети, – но не для нас.
Я наполнил миску и принялся за тушеную рыбу с овощами. Рагу было приправлено луком и чесноком, и я запивал его большими глотками густого вкусного пива. Может, такое угощение и не годится для фараонов, но в самый раз для усталого путника.
Когда я принялся за второй кусок, дверь с грохотом распахнулась и в дом вошла некрасивая молодая женщина – такая же худая и угловатая, и глаза такие же узкие, как у Мети. Ее черные волосы были туго заплетены в косу. Она хмуро посмотрела на меня, потом на мою сумку.
– Нет, отец! – сразу сказала она, роняя на пол корзину с луком, которую держала в руках. – Хватит уже! От этих гостей одни неприятности.