А вот и он. Моим первым впечатлением был его необычайно высокий рост. Он снял сверкающий цилиндр, и мне были видны его черные вьющиеся, чуть тронутые сединой волосы. Его подтянутая фигура была облачена в длинное темное пальто с пелериной, отороченное зеленой вышивкой. Рядом на полу выстроились три дорожные сумки скромных размеров, а под мышкой он держал маленькую птичью клетку, хотя, насколько я могла судить, птицы в ней не было. Его лицо было… Ну, я бы не сказала, что оно было точной копией моего, но сходство между нами, несомненно, существовало. Его глаза тоже были темными, еще более темными, чем мои, и у него было узкое лицо. Самой выдающейся его чертой был острый ястребиный нос, который мог бы показаться слишком большим, если бы его не уравновешивал квадратный раздвоенный подбородок. В целом этого человека нельзя было назвать красивым, но его внешность производила сильное впечатление. Да и стоял он в такой непринужденно уверенной позе, как будто, проведя здесь всего несколько минут, уже считал себя вправе тут находиться.
Он переложил клетку в другую руку и, обведя помещение взглядом, увидел меня.
Пора было покидать укрытие и спускаться вниз. Я сделала вид, что и не думала за ним подсматривать, но, разумеется, мои бледные щеки вспыхнули от смущения. Сказав себе, что так не пойдет, я расправила плечи и спустилась по лестнице с видом королевы, собирающейся обратиться к подданным.
В конце концов, это он прислал письмо, умоляя о том, чтобы я его признала, и это означало, что преимущество на моей стороне. Я даже начала размышлять над тем, не страдает ли он от какой-то ужасной болезни, в связи с чем перед уходом хочет загладить свою вину. Мужчины всегда начинают беспокоиться о своей репутации, сталкиваясь с близостью смерти.
– А вот и ты, – произнес он, когда я достигла нижней ступеньки.
Его суровые черты смягчились, и он глубоко вздохнул, облегченно приподняв нависающие брови.
– Миссис Хайлам знает, что вы здесь? – спросила я, держась поодаль и сложив руки на животе. Чего я точно не собиралась делать, так это прыгать ему на шею или обниматься.
– Знает, – ответил он. Он осторожно поставил птичью клетку на пол и, взмахнув цилиндром, сделал несколько шагов ко мне. – Я… я попросил ее не спешить с моим размещением. Тебе решать, остаюсь я или уезжаю.
Я ожидала, что у него будет такой же выговор, как у меня, но путешествия и время его стерли, изменили, и теперь его произношение не было ни ирландским, ни каким-либо еще, а исключительно его собственным.
– Значит, мистер Морнингсайд направил вам приглашение, – сказала я. – Я понятия не имела, что вы получите его так скоро. Все это слишком… преждевременно.
– О-о… – Он с силой прикусил нижнюю губу и принялся теребить поля цилиндра. – Луиза, приглашения не было. Я приехал по собственному побуждению. – Должно быть, он увидел гнев в моих глазах, потому что поспешно поднял руку, как будто опасаясь, что я на него брошусь. – Прошу тебя, не сердись. Пойми, пожалуйста, что мне просто было необходимо увидеть тебя собственными глазами. Если ты хочешь, чтобы я немедленно уехал, я это сделаю.
Я закрыла глаза, чувствуя, как мои пальцы сжимаются в кулаки, а ногти больно впиваются в ладони. Ну и наглец! Да как он смеет! Я сделала глубокий вдох и сказала себе, что нет никакого смысла душить его здесь и сейчас. Все же мне было больно. Эта боль была просто невообразимой и гнездилась в уголке моего сердца, о существовании которого я и не подозревала. Дыши.
Дыши.
– Как вы меня нашли?
– Я нанял людей, – пожал он плечами. – Они начали розыски в Уотерфорде, потом пошли дальше. Они нашли твою бывшую школу, но директриса не видела тебя много месяцев. Поблизости оставалось не так уж много городков. Там они и продолжили поиски.
– Вы выслеживали меня, как преступницу, – ледяным тоном произнесла я. – Мне это льстит.
– Мне было мало дела до того, как это все будет выглядеть после того, как я тебя найду, – возразил он, и в его голосе послышалась жесткость. Но он тут же ее скрыл, опустив голову и изображая несчастного отца. – Пожалуй, я поступил необдуманно. Я уеду.
– Нет! – Я прокляла себя за поспешность, с которой это прозвучало, за то, что я не сумела сдержаться. – Нет… Пока нет. Я хотела бы кое-что узнать, услышать из ваших уст. После этого можете отправляться куда хотите.
– Я надеялся уехать с тобой, – признался он. – Я понимаю, насколько это глупо, но как можно запретить себе мечтать? Любому отцу хочется баловать ребенка, который всегда этого заслуживает.
– Вы меня не знаете, – огрызнулась я. – Вы не знаете, чего я заслуживаю.
– Что ж, в таком случае я хотел бы это изменить.
Отец – а этот человек им являлся, потому что отрицать сходство было невозможно, особенно теперь, когда я хорошенько его разглядела, – подошел ко мне. Деликатно остановившись в двух шагах от меня, он низко поклонился.
– Кройдон Фрост. Нам следовало встретиться и познакомиться раньше. Гораздо раньше, чем ты можешь себе представить.
– Очень даже могу. Я уже давно живу на этом свете.
Я присела в коротком реверансе, проскочила мимо отца и окинула взглядом его багаж. От его вещей струился аромат сосновой смолы.
– Не ожидайте от меня… ну там… я не знаю… дочерней любви или заботы.
– Я согласен.
Я видела, что Поппи и миссис Хайлам внимательно наблюдают за нами, стоя в дверях кухни и даже не пытаясь скрыть свое любопытство.
– А когда я попрошу вас уехать навсегда, вам лучше со мной не спорить.
– Я понимаю, – ответил он, но я услышала в его голосе грусть.
– У меня здесь много работы, а значит, я не смогу проводить с вами все свое время. Видите ли, я очень занята, поэтому не ожидайте от меня внимания.
Он ничего не ответил, но я истолковала это молчание как согласие. Взяв одну из его сумок, я сделала знак Поппи.
– Миссис Хайлам может выбрать для вас комнату. Добро пожаловать в Холодный Чертополох.
Глава 23
– Ты представляешь? Это… Я не знаю, у меня нет слов. Мэри, это возмутительно! – Я металась по комнате бедняжки Мэри, обрушивая на ее голову жалобы на внезапное появление мистера Кройдона Фроста. – Явиться сюда без моего согласия! Прислать это дурацкое письмо, в котором он просил позволения приехать, а затем полностью проигнорировать мое мнение! И я еще собиралась его пригласить! Разумеется, только для того, чтобы ограбить, но все же… Я его ненавижу, я его уже ненавижу!
Окончив тираду, я плюхнулась рядом с Мэри на кровать, где она сидела у окна, укутавшись в одеяло и прижавшись спиной к стене, с открытой книгой на коленях. Она выглядела гораздо лучше, ее щеки округлились и порозовели. Я так обрадовалась этим признакам здоровья, что почти позабыла о бушующей в сердце ярости.
– Успокойся, – сказала она, беря меня за руку и сжимая мои пальцы. Тем не менее по тому, как светились любопытством зеленые глаза Мэри, я видела, что все это ее чрезвычайно занимает. – Ты знакома с этим человеком целых пять минут. Возможно, еще слишком рано судить о том, чем может окончиться эта история.
Из этого не могло выйти ничего хорошего, не считая состояния, способного избавить нас всех от ужасов и опасностей Холодного Чертополоха. Я не собиралась обчищать отца только ради того, чтобы тратить его деньги в одиночестве, не имея возможности разделить их с друзьями. Я улыбнулась ей и покачала головой.
– Мэри, ты слишком добрая. Никто тебя не заслуживает. За исключением, возможно, Чиджиоке. – Румянец на ее щеках стал ярче, а уголки рта опустились. – Нет, забудь, что я это сказала! Мне правда очень жаль. Я не имею права совать нос не в свое дело…
– Он рассказал тебе о фигурке, – сказала она, отворачиваясь и глядя в окно. – Лучше бы он этого не делал.
– Я понятия не имею, что между вами произошло, и это меня не касается. Единственное, что я скажу, – это то, что все эти месяцы он был мне настоящим другом. Ли решил, что он меня презирает, и это его право. Но без общества Чиджиоке мне было бы ужасно одиноко, – созналась я. – Видишь ли… В общем, ты советуешь мне не спешить с суждениями, и я попрошу тебя о том же.
Мэри кивнула и похлопала меня по руке.
– Тогда я последую собственному мудрому совету.
Я встала с кровати и, подойдя к окну, отвела в сторону полузадернутую портьеру. Во дворе находились Мэйсон и его отец. Они беседовали, и, судя по ожесточенной жестикуляции юноши, разговор был не из приятных. Оконная рама была приотворена, и в комнате витал приятный древесный аромат.
– Похоже, если коснуться дел семейных, тут у всех проблемы, – тихо произнесла я. – Надо сказать ему, чтобы уезжал. Ненавидеть его слишком утомительно.
– Почему бы тебе не простить его? – предложила Мэри.
– Нет, – вздохнула я. – Мне это тоже кажется утомительным. Кроме того, я не верю в прощение. Тебя что-то либо беспокоит, либо нет. Прощение нужно для того, чтобы тот, кто был к тебе жесток, почувствовал себя лучше.
– И все же, я уверена, ты бы хотела, чтобы Ли тебя простил.
Я вздрогнула. Она попала в точку.
– Этого не будет, и это правильно.
Мэри закрыла книгу и сложила руки. Я чувствовала на себе ее пристальный взгляд, но продолжала упорно смотреть на Мэйсона и его отца.
– Почему тебе так хочется страдать?
– Я не знаю, – прошептала я. – Но я хотела бы знать.
Бум.
– Эй!
Я отскочила от окна. Кто-то бросил камень, едва не попав в стекло.
– Что это было? – спросила Мэри, наклоняясь к окну.
Я отдернула штору и открыла окно шире, впустив в комнату порыв влажного ветра с легким ароматом серы от источника.
– Сэр, вы что-то хотели? – крикнула я.
Отец и сын Брины были единственными людьми, которых я видела во дворе. Я решила, что камень бросил один из них.
Мэйсон поднял глаза на окна в поисках источника голоса, заметил меня и, щурясь, прикрыл глаза ладонью.
– Привет. Что ты сказала?
– Вам нужна помощь, сэр? Я услышала стук камня, который вы бросили…