– Для Мэри, – покраснев, пояснил он. – Для настоящей Мэри.
– Она будет в восторге, – ответила я, пряча рыбку. – Ты сразу почувствуешь момент, когда мы ее найдем.
Чиджиоке кивнул, поцеловал меня в щеку и уселся на сиденье.
– Мы сможем попрощаться в Малтоне, и я спокойно поплачу на обратном пути, не опасаясь, что ты меня задразнишь.
Я уже собиралась забраться в экипаж, прихватив с собой рыбку и клетку с пауком, как вдруг услышала шарканье за спиной. Это появился похожий на тень Ли. Он выглянул из-за двери, как будто желая убедиться, что я уже уехала. Я передала свои вещи Кхенту и, не выпуская из рук дверцу экипажа, обернулась к Холодному Чертополоху. Ли медленно подошел ко мне, отводя бегающий взгляд в сторону. Я ошибочно считала, что после того, как он решил за меня мою судьбу, мы квиты и что это должно нас сблизить, сделав друзьями не разлей вода. Но этого не произошло. С моей стороны было нечестно рассчитывать на равенство, ведь ему воскрешение стоило очень дорого и причинило огромные страдания, в то время как мое наделило меня большой силой и мудростью. Это было ужасно несправедливо, и мое сердце оплакивало все, что могло бы связать нас, будь судьба к нам добрее.
Я протянула руку, и он ее сжал. Его пальцы были холодными, а поза продолжала оставаться напряженной. Я понятия не имела, что ему сказать. Чувства невероятной силы распирали мое сердце так, что было тяжело дышать. То, чего хочет сердце, и то, чего требует реальность, часто так же несовместимы, как лед и пламя.
Я потянула за цепочку с ложкой. Чиджиоке починил ее совсем недавно. Я сняла ложку с цепочки, положила на ладонь Ли и сжала его пальцы.
– Это принесло мне много несчастий, – с трудом удерживаясь от слез, хрипло прошептала я. – Прошу тебя, выбрось ее с крыши или закопай в глубокой яме. Ради нас обоих.
Ли подарил мне слабую улыбку и кивнул.
– Мне казалось, это такой красивый жест – украсть для тебя эту штуку. Моя первая кража. Неудивительно, что ложка проклята.
– Прошу тебя, Ли, будь осторожен. Мне очень жаль.
Он сунул ложку в карман и выпрямился.
– Не надо, Луиза. Мне не жаль, что мы встретились, но мне жаль, что ты уезжаешь.
Он обнял меня – так же неожиданно, как тогда, в библиотеке, – и я наслаждалась этим ощущением столько, сколько позволяли правила приличия. Затем он торопливо ушел легкими, скользящими шагами тени и спустя мгновение скрылся за дверью дома.
Пора было трогаться в путь.
Кхент подал мне свою огромную руку и помог подняться в экипаж, после чего последовал за мной. Внутри было сыро и тихо. Между нами стояла клетка с паучихой Мэб. Чиджиоке щелкнул хлыстом. Я вздохнула и откинулась на спинку сиденья, глядя на Поппи, которая долго бежала по дорожке за нашим экипажем, покидающим Холодный Чертополох. Я закрыла глаза, слушая, как хрустит под колесами гравий. Мне казалось, что особняк смотрит нам вслед и безмолвно кричит, досадуя на то, что мне удалось сбежать.
Я не знала, освободилась ли от этого места, но наверняка была на пути к этому, что значило уже очень много. По мере удаления от дома его длинные балюстрады и высокие черные окна постепенно становились все меньше.
Чем дальше мы ехали, тем лучше я себя чувствовала, как будто плотно окутывавший меня туман рассеивался. Я прижалась к окну, стремясь запомнить детали пейзажа и задаваясь вопросом, рассеется ли когда-нибудь грусть, камнем лежавшая у меня на сердце.
Когда мы пересекли поле и, подъехав к лесу, свернули на главную дорогу, я что-то заметила на обочине. Тело отца сожгли, и на том месте, где высыпали пепел, из-под земли появился крошечный черный побег. Его окружала черная дымка, и, пока я к нему присматривалась, принесенные ветром тучи разверзлись проливным дождем, сопровождаемым отдаленными угрожающими раскатами грома.
Эпилог
Проливной дождь с ветром хлестал нас по лицу. Даже без дневников Бенну ноги сами принесли бы меня на это место. Они знали эту тропинку, потому что душа Отца переплелась с моей. Этот путь был полностью скрыт от глаз обычного человека бесконечными сплетениями густо растущих деревьев и кустарников. За лесом тропинка взбиралась наверх и долго извивалась среди скал, завершаясь водопадами, грохочущими у нас под ногами подобно грому бури у нас над головами.
– Смотри под ноги! – перекрикивая этот шум, предостерег меня Кхент.
Камни были предательски скользкими, но я шла по ним так уверенно, как если бы проделала этот путь уже не меньше сотни раз.
За стеной дождя виднелись очертания какого-то сооружения. Оно было выше и величественнее, чем деревья справа от нас. Слева водопад с ревом обрушивался на острые скалы, окутанные облаком белой пены.
Сооружение, вздымающееся над нами, напоминало очертаниями гигантскую плетеную корзину, в точности как это описывал в своих дневниках Бенну.
Кхент пришел в этот город другой дорогой, но бежал из него по похожей тропе и теперь переступал босыми ногами по мокрым камням куда ловчее меня. Он взял меня за руку, когда тропа начала расширяться и взбираться наверх. Как я ни щурилась, мне не удалось различить сквозь дождь ничего, кроме очертаний огромных серебряных дверей.
– Как думаешь, проснулся там кто-нибудь еще? – спросила я. Мы говорили на родном языке Кнехта, но его английский совершенствовался с каждым днем.
Он покачал головой. Его лицо скрывали складки плотного капюшона.
– Понятия не имею. Трудно сказать, как могли отразиться на них смерть и воскресение Отца.
Этот диалог рефреном сопровождал нас все последние дни. Хаос. Неопределенность. За стенами Холодного Чертополоха я чувствовала себя почти голой. Казалось, меня лишили какого-то жизненно важного органа. Я не знала, обрету ли когда-нибудь уверенность в себе и своих силах. Как бы то ни было, сейчас я упорно шла вперед, опираясь на руку Кхента.
Мы подошли к входу в город – серебряным дверям, сплошь покрытым лианами и мхом, которые почти полностью скрывали замысловатые узоры, выгравированные на серебре.
Я прижала ладонь к двери, ни на что особо не рассчитывая. Но этот жест неожиданно привел в действие древние механизмы, и громкий протяжный скрип буквально пронизал мое тело. Я чуть было не отпрянула, но заставила себя остаться на месте. Затаив дыхание, я легонько нажала на дверь и обнаружила, что она подается. Мы нырнули в образовавшуюся щель и не успели это сделать, как буря внезапно утихла.
Воздух внутри был теплым, влажным и ароматным – прекрасным, несмотря на некоторую духоту. От круглых стен эхом отражались птичьи трели, а открытый двор формой и размерами напоминал большой цирк. Я в благоговейном ужасе огляделась и с изумлением отметила, что, вопреки охватившему меня страху, чувствую себя дома. Дома. Я не собиралась тут оставаться и даже не знала, действительно ли я здесь своя или душа Отца так реагирует на знакомые места, но на мгновение позволила себе насладиться этими теплыми и радостными ощущениями.
– Луиза?
Я обернулась на звук ее голоса. Казалось бы, такая малость, но как много она для меня значила. Мэри снова произнесла мое имя, уже громче, и я бросилась к ней по позеленевшим плитам. Во все стороны лучами расходились полукруглые арки тоннелей, а в центре двора находилась уходящая вниз лестница, которую описал Бенну. Город казался совершенно пустым, как будто здесь не было никого, кроме нас троих. Мэри встала мне навстречу с камня, на котором сидела. Ее одежда была грязной и изорванной. Когда мы встретились и обнялись, мое лицо было мокрым уже от слез, а не от дождя.
– Ты пришла! Ты здесь! Этого не может быть! – плакала она, сжимая меня в объятиях.
Я отстранилась и вздохнула, заметив, как грубо отрезаны локоны ее каштановой шевелюры.
– Мне так много нужно тебе объяснить… Так много… – задыхаясь от восторга, заговорила я.
– О, да ты насквозь промокла! – озабоченно воскликнула Мэри. – Ты, наверное, ужасно замерзла!
– Тссс, хватит обо мне волноваться, – рассмеялась я, отмахиваясь от ее заботы.
Я была так счастлива снова видеть лицо Мэри, ее веснушки и сияющие глаза и знать, что это действительно она.
– Беспокоиться надо о тебе… Как ты смогла пробыть здесь столько времени?
– Я пыталась уйти. Правда, пыталась. – Она нахмурилась и указала на двери позади нас. Они уже снова закрылись. – Луиза, отсюда нет выхода! Стены слишком высокие, а внизу что-то шевелится. Я это слышу, но не хочу знать, что там.
– Я взобрался на эту стену, но в теле зверя. У человека на это не хватило бы ни сил, ни ловкости. – Кхент, хмурясь, подошел к нам и осторожно коснулся моего плеча, прежде чем решительно направиться к лестнице. – Должно быть, там еще кто-то просыпается, – добавил он.
Мэри смотрела на него в полной растерянности.
– Оставайтесь здесь, – распорядился Кхент. – Сначала надо убедиться, что они… покладистые.
– Будь осторожен.
Это прозвучало как приказ, хотя я этого не хотела.
Кхент улыбнулся и тряхнул головой.
– Для меня они не представляют опасности.
Несколько секунд Мэри молчала, провожая его взглядом.
– Луиза, как ты сюда попала? – нахмурив брови, спросила она. – Какой-то ужасный человек забрал меня из Уотерфорда… я и опомниться не успела… и привез сюда. Он отрезал у меня прядь волос и запер меня тут, ничего не объясняя! И кто этот парень? На каком языке вы говорите?
Я взяла ее под руку и пожала плечами. С чего же начать?
– Как я уже сказала, мне очень многое надо тебе объяснить. Но не следует делать это здесь. Думаю, лучше все рассказы отложить на потом, когда мы высохнем и окажемся в тепле и безопасности. И вообще, эту историю лучше рассказывать, находясь как можно дальше отсюда.
– О, прошу тебя! – воскликнула она. – Пожалуйста! Ждать было так скучно… Казалось, я провела здесь целую вечность. Сначала я развлекала себя песенками и стишками, но очень скоро они превратились в грустное и бессмысленное бормотание.
– Что ж, история, которую я должна тебе рассказать, уж точно не скучная, – рассмеялась я. А затем я вспомнила о том, что так долго несла сюда сквозь ветер и дождь. Сунув руку в карман, я извлекла из него маленькую рыбку, вырезанную из дерева. – Держи, – сказала я, – это сделал для тебя Чиджиоке.