Сванидзе: Еще одно доказательство защиты, пожалуйста.
Материалы по делу.
Из книги писателя и публициста Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир»: «Большевики взяли простые, неоформленные мечты масс рабочих, солдат и крестьян и на них построили программу своих ближайших действий. И вот в то время как меньшевики-оборонцы и социалисты-революционеры опутывали себя соглашениями с буржуазией, большевики быстро овладели массами. В июле их травили и презирали, к сентябрю рабочие столицы, моряки Балтийского флота и солдаты почти поголовно встали на их сторону».
Кургинян: А теперь я хочу спросить Юрия Васильевича Емельянова, доктора исторических наук и публициста, и человека, мнению которого я предельно доверяю, — развили ли успехи большевиков июльский кризис и корниловский мятеж?
Юрий Емельянов— кандидат /прим.: видимо ошибка — доктор/исторических наук, публицист.
Емельянов: Сейчас в нашей дискуссии мы упускаем, мы говорим все время о двух альтернативах — февраль и октябрь. Но маячила третья альтернатива — военной диктатуры. Диктатуры, которую сначала планировали организовать Путилов и Вышнеградский, капиталисты, которые хотели спровоцировать большевиков на преждевременное выступление, чтобы задавить в крови большевистское движение и революцию, а затем установить жестокую диктатуру.
Вот эти действия спровоцировали то выступление, во многом стихийное, которое вылилось на улицах Петрограда в июле 1917 года. Большевики хотели сдержать это выступление, но им воспользовались для того, чтобы устроить погромы большевистских газет, угрожать Ленину арестом и так далее, и так далее.
Но забывают вот какую вещь. Говорят о каком-то патриотизме — вот здесь уже не раз я слышал это слово — этих кругов. Да неужели вы не читали английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма, который был замечательным британским разведчиком и в августе 1917 года прибыл сюда для того, чтобы организовать военный переворот и установить жестокую военную диктатуру с единственной целью, чтобы Россия по-прежнему участвовала в этой войне…
Сванидзе: 20 секунд.
Емельянов: …чтобы по-прежнему миллионы русских людей умирали. И в этом заговоре участвовали чехословаки, правый эсер Савинков и его организация, и будущие руководители Белой гвардии. Вот эти «патриоты», которые на службе находясь у британской разведки, хотели навязать…
Сванидзе: Спасибо.
Емельянов: …нам кровавое иго.
Сванидзе: Спасибо. Вопрос хочу задать Вам уточняющий, Юрий Васильевич. Будьте добры, скажите, вот Вы сказали, что хотели арестовать Ленина. А в связи с чем его хотели арестовать?
Емельянов: Были выдвинуты обвинения, фальшивый характер которых сейчас уже блестяще доказан, о том, что он выполнял волю германской разведки.
Сванидзе: Ведь его обвиняли в связи с тем, что Ленин прибыл в апреле 1917 года в Россию, в Петроград, с разрешения правительства Германии из Швейцарии. И совершенно очевидно было, что без лояльного отношения к этому германских властей, революционеры во главе с Лениным появиться в Петрограде не могли бы. В связи с этим возникло подозрение о шпионаже. Либо о том, что Ленин, даже может быть не будучи шпионом, но действовал объективно, подрывая страну воюющую изнутри в интересах Германии. В связи с этим он преследовался по обвинению в немецком шпионаже. Не так ли?
Емельянов: Дело в том, что германское руководство пошло на согласие пропустить Ленина через территорию Германии в обмен на немецких деятелей, которые в это время находились в плену. Был равноценный для Германии обмен. Ну, вроде вот нынешнего шпионского скандала.
Кургинян: Я на секунду вмешаюсь. Я хочу сказать, что Юрий Васильевич автор книги по этому поводу. Он архивист, который в течение долгого времени работал с архивами.
Сванидзе: Замечательно, поэтому компетентному свидетелю…
Кургинян: Я так думаю, что это всем безумно интересно.
Сванидзе: Как компетентному свидетелю я обращаюсь к нему с этим вопросом.
Кургинян: Да, это безумно интересно. Значит, мы обсуждаем Ленина и немецкие деньги.
Сванидзе: Это очень важно.
Кургинян: Лучшего специалиста нет.
Сванидзе: Это очень важно. Пожалуйста.
Емельянов: Известно, что в дальнейшем… Да, подозрения было подброшено, затем были вброшены сфабрикованные документы, основанные на обмене телеграмм чисто торгового характера, которые, как сейчас установили, доказали то, что деньги поступали из Петрограда в Стокгольм и не имели никакого отношения для немецких денег. Но этими телеграммами Керенский и другие бряцали для того, чтобы доказать, что Ленин получал деньги из Германии.
Сванидзе: Спасибо. Спасибо. Благодарю Вас. Пожалуйста, сторона обвинения может задать вопрос свидетелю защиты.
Млечин: Юрий Васильевич, Вы рассказали интереснейшую историю о заговоре британском. Он увенчался успехом каким-нибудь, нет?
Емельянов: С удовольствием отвечу на этот вопрос. Уильям Сомерсет Моэм говорит: «Я не прошу верить мне на слово, но я убежден, что если бы я не попал в цейтнот, то через неделю-другую я бы преуспел в достижении своего заговора. Но большевики меня опередили».
Млечин: Что ж за чудовищная у нас страна? Приезжает будущий писатель, замечательный, мы его ценим, все поклонники британской художественной литературы, и может организовать заговор, который у нас сокрушит страну. Еще какой-то шпион — и тоже может сокрушить страну. Что же у нас за несчастная страна? И Вы верите, что один британский агент способен…
Емельянов: Леонид Михайлович, ну, позвольте…Ну, помилуй бог…
Млечин: Нет, не позволю, этого — не позволю точно.
Емельянов: Вы не знаете, значит, английской…
Кургинян: Странная история, Леонид Михайлович что-то не позволил…
Млечин: Не позволю.
Емельянов: Погодите, погодите…
Млечин: Нет, нет, ну, что же это…
Кургинян: Возьмите автомат…
Емельянов: Неужели Вы не знаете английской…
Млечин: У нас замечательная страна, замечательный народ…
Кургинян: …застрелите свидетеля. Застрелите свидетеля.
Млечин: …и один какой-то шпион как может?
Кургинян: Юпитер, ты сердишься…
Емельянов: Леонид Михайлович, но Англия это страна с великой традицией, где писатели выполняли роль блестящих разведчиков.
Млечин: Да. И никогда не знаешь, то ли они придумывают, то ли сочиняют…
Емельянов: Грэм /Грин/, Ян Флеминг…
Кургинян: Это опубликовано, Вы знаете.
Млечин: Это чудесный романист, чудесный романист, я обожаю Сомерсета Моэма.
Кургинян: Нет, нет. Это опубликовано. Это архивные данные — о роли Моэма в разведке.
Млечин: Да, чудесно. Но представить себе, что этот человек может совершить переворот в нашей стране…
Емельянов: Разумеется…
Млечин: …это считать нашу страну какой-то вообще ничтожной. Ну?
Емельянов: Ну, не принимайте меня за идиота, но… Естественно, Моэм опирался на разведчиков, на разведывательные связи, он просто был во главе вот этого заговора, который… А не просто приехал на экскурсию писатель и организовал переворот.
Кургинян: Он же сам это описывает…
Млечин: Я сейчас совершенно серьезно спрашиваю, без всяких шуток. Вы действительно полагаете, что иностранная разведка может в такой стране как Россия, большой, организовать заговор, который изменит здесь власть, политический строй? Вы действительно так полагаете?
Кургинян: А немецкая может?
Емельянов: В том состоянии, в котором находилась Россия к августу 1917 года, когда Моэм приехал, страна находилась в этом состоянии благодаря деятельности Временного правительства, это было возможно.
Млечин: Сторона обвинения всего лишь хочет объяснить свою позицию. Мы не считаем возможным предполагать, что в нашей стране какая бы то ни было разведка хоть немецкая, хоть британская, хоть американская способна совершить переворот государственный и изменить политический строй. Все, больше ничего мы сказать не хотим. Благодарю Вас.
Кургинян: Отлично. Мы полностью поддерживаем эту политику. Но мы хотим обратить внимание на то, что вся история последних…
Сванидзе: Сергей Ервандович, Сергей Ервандович…
Кургинян: …20 лет держится на том, что Ленин — немецкий шпион. Вся история держится на этом. Значит, либо обе разведки могут организовать переворот, либо — ни одна. Я лично считаю, как и господин Млечин, что ни одна.
Сванидзе: Пожалуйста, сторона обвинения, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Млечин: Ваша Честь, мы хотели бы представить доказательства, связанные с корниловским мятежом.
Сванидзе: Прошу Вас. Доказательство обвинения.
Материалы по делу.
Из радиограммы Керенского с обращением к народу:
«26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Гос. Думы Вл. Ник. Львова с требованием передачи Временным правительством ген. Корнилову всей полноты гражданской и военной власти с тем, что им, по личному усмотрению, будет составлено новое правительство для управления страной. Вместе с тем приказываю:
1. Генералу Корнилову сдать должность Верховного Главнокомандующего…
2. Объявить город Петроград и петроградский уезд на военном положении, распространив на него действие правил о местностях, объявленных состоящими на военном положении…
Министр-председатель, военный и морской министр А. Ф. Керенский».
Млечин: Могу ли я допросить Андрея Николаевича Сахарова?
Сванидзе: Прошу Вас.
Млечин: Андрей Николаевич, будьте добры, по поводу корниловского мятежа, что из него следует?
Сахаров: Я здесь слышал слова насчет диктатуры Корнилова, насчет того, чтобы залить кровью страну и так далее, и так далее. Я усомнился в том, являются ли свидетели противной стороны людьми, которые знают программу Корнилова? Знают реально — с какими лозунгами шел Корнилов на Петроград? Возьмите 14 пунктов Корнилова, где все написано — за Учредительное собрание, за гражданские свободы, за свободу слова, печати, собраний и митингов и так далее, за все идеалы Временного правительства шел Корнилов! Ни о какой диктатуре, ни о каких расстрелах, ни о каких репрессиях речи