Давайте, Владимир Михайлович, Вы ближе, поэтому Вам первому ответить. Могла ли, стоило ли, нужно ли было России в 1917 году продолжать участие в войне?
Лавров: Россия была на пороге победы в 1917 году. По всем составляющим — по ресурсам, экономическим, особенно, вместе с союзниками, с Францией, Великобританией, в 1917 году ещё Соединённые Штаты на нашей стороне, — нам победа была обеспечена. Германия не выдерживала войну на две стороны. И после этой победы мы становились бы самой мощной страной в Европе. Мы становились бы, говоря современным языком, сверхдержавой. Вот как сейчас Соединённые Штаты, так и мы становились тогда. Другое дело, что этого не хотели многие страны, даже союзники. Но мы были на пороге победы. А на пороге победы во время войны не только не подписывают сепаратного мира, но и «коней на переправе не меняют».
Не нужна была революция в феврале. Не нужна была революция в октябре. Нужно было победить, нужно было добиться того, что наша страна станет великой, непобедимой и будет участвовать во всех международных процессах как великая держава.
А в результате того, что мы из войны вышли, точнее, большевики вышли, то мы ни в чём не приняли участия. Более того, наши бывшие союзники навязали такие условия мира Германии унизительные, что от этого унижения произошёл всплеск националистических настроений в Германии. И этот всплеск обернулся тем, что к власти пришла партия Гитлера, и новая война — вот результат того, что мы не победили.
Млечин: Игорь Александрович, Ваша точка зрения.
Курляндский: Тут есть один нюанс, который мы, кажется, не должны забывать. 1917 год, он рассматривается в данном случае, как некое единое целое, но произошла Октябрьская революция, этот фактор, который переменил декорации вообще на политической сцене, всё перебурлил и смешал. И уже когда пришли большевики и левые эсеры к власти, вот большевистско-левоэсеровская коалиция — был ли ей смысл продолжать войну? Война, понятие войны изменилось, говорили уже о революционной войне, как части международной революции. И с более патриотических позиций, если брать ситуацию до октября 1917 года, конечно надо было продолжать войну до победы. А вот после октября 1917 года — это вопрос.
Лавров: Для большевиков был главным социализм, не Россия. Они жертвовали Россией ради социализма. Социализм превыше всего. Для страны надо было продолжать войну. Но большевики по-своему действовали совершенно принципиально. Им не Россия была нужна, им была нужна мировая социалистическая революция. И они были готовы пожертвовать чем угодно, лишь бы сохраниться у власти.
Сванидзе: Спасибо. Сергей Ервандович, прошу Вас. Ваши вопросы стороне обвинения.
Кургинян: Большевики в итоге создали огромное государство, как мы знаем, да? И с огромной сферой влияния, и его все называли второй сверхдержавой, да?
Если в 1917 году они действовали ради удержания власти, то это надо осудить. Но весь вопрос заключается в том, была ли возможность продолжать войну? Была ли у них просто техническая возможность?
Вот давайте посмотрим, какая ситуация возникла на февраль, когда большевиками ещё и не пахло. Какая ситуация возникла на февраль, и давайте посмотрим доказательства только тех людей, которые настроены антибольшевистски. Пожалуйста, доказательство № 2.
Материалы по делу.
Из мемуаров Карла Гюстава Маннергейма: «Сразу же по прибытии на фронт [в марте 1917 года] я понял, что /…/ революция распространилась, как лесной пожар. Первый известный приказ Советов начал действовать, поэтому дисциплина резко упала. Усилились анархические настроения, особенно после того, как Временное правительство объявило о свободе слова, печати и собраний, а также о праве на забастовки, которые отныне можно было проводить даже в воинских частях. Военный трибунал и смертная казнь были отменены. Это привело к тому, что извечный воинский порядок, при котором солдаты должны подчиняться приказам, практически не соблюдался, а командиры вынуждены были всерьез опасаться за собственные жизни. По новым правилам солдат мог в любой момент взять отпуск или, попросту говоря, сбежать. К концу февраля дезертиров было уже более миллиона человек». Мемуары. М., Вагриус, 1999
Карл Гюстав Маннергейм — генерал-лейтенант Русской Императорской армии, фельдмаршал Финляндии.
Кургинян: Большевиками ещё и не пахнет! Доказательство № 4.
Материалы по делу.
Из воспоминаний Петра Краснова: «Потребовать и восстановить дисциплину было невозможно. Солдаты расстреляли на воздух данные им патроны, заявивши, что они воевать не желают и не будут. Один полк был застигнут праздником Пасхи на походе. Солдаты потребовали, чтобы им даны были яйца и куличи. Ротные и полковые командиры бросились по деревням искать яйца и муку, но в разоренном войною Полесье ничего не нашли. Тогда солдаты постановили расстрелять командира полка за недостаточную к ним заботливость./…/ целая рота явилась его расстреливать. Он стоял на коленях перед солдатами, клялся и божился, что употребил все усилия, чтобы достать разговения, и ценой страшного унижения и жестоких оскорблений выторговал себе жизнь». На внутреннем фронте // Октябрьская революция: мемуары. М. Л. Госиздат, 1926
Петр Краснов — генерал-лейтенант, начальник 2-й сводной Казачьей дивизии.
Кургинян: Из мемуаров генерала Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича: «Я был убеждён, что созданная на началах, объявленных приказом № 1, армия не может не только воевать, но и сколько-нибудь организованно существовать».
Из воспоминаний графа Павла Алексеевича Игнатова, главы русской разведки: «Я ощущал, что повсюду нарастает беспорядок. Зловещий приказ № 1 начал действовать. Дисциплина исчезла. Русские войска во Франции стали потихоньку терять прежний порыв, испытав на себе последствия пропаганды».
У меня дед воевал в первую империалистическую. Рассказывал матери когда, что и как началось. К моменту уже мая 1917 армия была разложена. В июне она это показала полностью.
Возникает вопрос: что могли делать большевики с этой армией? И насчёт приказа № 1, а так же решений Временного правительства о демократизации армии — разве они исходили от большевиков?
Вот я хочу спросить: кто виноват за развал армии, первое, которая развалилась до большевиков? И второе: что происходило помимо развала армии — дефицит продовольствия, нехватка снарядов и всё остальное?
Вот в этой ситуации война была возможна?
Лавров: Война была абсолютно необходима. Но тут важно…
Кургинян: Нет, она была возможна?
Лавров: Но тут важно то, что красное колесо покатилось не в октябре, оно покатилось в феврале 1917 — тогда началась катастрофа. Вот приказ № 1, демократизация армии. Мы все учились в школе, в ВУЗе. Как хорошо, «демократизация»! Мы даже не задумывались! Но демократизация армии — это утрата боеспособности. Когда подразделение, взвод начинает проводить собрание и голосовать, с несколькими точками зрения, — «наступать или не наступать»…
Кургинян: Сто процентов с Вами согласен!
Лавров: …Одни решают, что «наступать», другие решают — «не наступать» …Потом опять — «не наступать»…
Кургинян: Сто процентов согласен! Кто издал приказ № 1?
Лавров: … Это крах армии.
Кургинян: Кто издал приказ № 1?
Лавров: Все социалистические партии, в том числе большевики.
Кургинян: Где там большевики?!? В Петросовете в большинстве были большевики?
Лавров: Поддерживали, были, да.
Кургинян: Нет.
Лавров: Но главная ответственность не на них. Ответственность на всех социалистических партиях.
Кургинян: Решение Временного правительства о демократизации армии — это такое же преступление?
Лавров: Это предательство Родины, измена Родине!
Кургинян: Измена Родине?
Лавров: Крупнейшая ошибка.
Кургинян: Значит, измену Родине, развал всего этого дела обеспечило Временное правительство и другие февралисты! При этом уже до, ещё до этого развал начался! Напомню Вам, что братания начались чуть ли не в 1915 или 1914 году, и никак не имели отношения к большевикам. Но полный развал…
Курляндский: Как не имели?
Кургинян: Но полный развал обеспечил Приказ № 1 и решение Временного Правительства. Армия была развалена в пыль. И воевать не могла.
Лавров: Но она не была развалена.
Кургинян: Что должны были делать большевики?
Курляндский: Можно?
Лавров: Большевики вообще армию разогнали. Они приняли «Декрет о мире», «Декрет о земле», после которых армия разбежалась эшелонами, убежало около 8 миллионов в тыл.
Кургинян: Скажите, пожалуйста, большевики сразу…
Лавров: Можно было продолжать войну, если не делить страну по классам…
Кургинян: …начали переговоры с немцами или хотели перед этим переговариваться с Антантой?
Лавров: А нужно было признать власть Учредительного собрания! Вот Учредительное собрание могло вести войну, потому что оно выступало от большинства, потому что за него проголосовало большинство. А большевики одни конечно не могли вести войну…
Кургинян: Вы сами признали, что армия была абсолютно разложена. А с разложенной армией не воюют!
Лавров: До октября убежал 1 миллион человек! Но оставалось около семи. И они могли воевать!
Кургинян: Они воевать не могли. Что полностью…
Лавров: Вот после декретов о земле, когда все ринулись делить землю, не могли.
Кургинян: Давайте анализировать: июнь, Моонзундскую битву и всё остальное… Они воевать уже не могли!
Лавров: Если мы объединяемся, если мы все вместе, мы можем воевать! Но если одна партия за всех всё решает, и партию поддерживает 22 процента голосов…