о представительную, рожденную в недрах народа. Уникальность положения в России в том и заключалась, что на переломном этапе революции возникли две репрезентативные системы — Учредительное собрание и Советы. Быть может, обе эти системы смогли бы сосуществовать. Быть может, объединение Советов и Собрания дало бы положительные результаты. Гадать бессмысленно. Исходя из фактов, мы можем констатировать: Советы в январе 1918 года имели перевес над Собранием — политический, силовой, моральный. Советы имели преимущества, имели реальный шанс одержать победу. Они этим преимуществом воспользовались, и свой шанс не упустили».
Ю. А. Поляков. Учредительное собрание: 80 лет спустя.
Кургинян: Итак, в чем урок здесь? Урок в том, что кто-то должен немедленно заполнять вакуум власти. Политическая система рухнула, вакуум власти надо заполнять немедленно. Потому что в этот момент страна буквально зависает над пропастью. И если это продлить, то страна немедленно рушится. Именно этим и было чревато Учредительное собрание, и мы собираемся это доказать.
А теперь я хочу предоставить слово Игорю Константиновичу Кирьянову, доктору исторических наук, декану историко-политологического факультета Пермского государственного университета. Игорь Константинович, какова Ваша точка зрения по этому вопросу?
Игорь Кирьянов — доктор исторических наук, декан историко-политологического факультета Пермского государственного университета.
Кирьянов: Вот как российский гражданин я с сожалением отношусь к тому, что Учредительное собрание было распущено. Но как историк я понимаю, что у него не было никаких шансов в ту революционную эпоху. Впервые призыв организовать Учредительное собрание состоялся всё же до отречения монарха — 27 февраля на неофициальном заседании Государственной Думы, которая Указом Императора была распущена на перерыв. Далее, была создана юридическая комиссия, которая должна была разработать закон. И она действительно разработала. Действительно, самый демократический избирательный закон на тот момент. Но беда Временного правительства заключалась в том, что терялось время на то, чтобы созвать Учредительное собрание. Наиболее эффективный срок был бы 2–3 месяца. Но все это было упущено.
Кургинян: Игорь Константинович, а что произошло с Временным комитетом Государственной Думы. Почему он не стал Законодательным Собранием?
Кирьянов: Временный комитет Государственной Думы претендовал на то, чтобы всё-таки созвать Государственную Думу и предоставить ей возможность работать до Учредительного собрания. На что Временное правительство не пошло. До 6 октября не распускало Думу, но и не созывало. Кстати говоря, как мне кажется, это была стратегическая ошибка Временного правительства. Надо было подстраховаться каким-то представительным органом. Отсюда идея Предпарламента — этой вообще непонятной формы.
Кургинян: Но разве это не было просто преступлением и катастрофой?
Сванидзе: Время, господа.
Кургинян: Вот о чем речь идет.
Сванидзе: Спасибо.
Сванидзе: Прошу Вас, Леонид Михайлович, Ваши вопросы стороне обвинения.
Млечин: Преступлением и катастрофой был разгон Учредительного собрания. Думаю, Игорь Константинович, Вы со мной согласитесь. Вы практически согласились, сказав, что, как человек, Вы сожалеете. Конечно, мы можем только сожалеть. Причем теперь уже, находясь, слава тебе Господи, не в 1917 году, а из сегодняшнего дня, мы понимаем, что судьба России точно могла бы пойти другим путем, если бы не чудовищное нетерпение и безумная жажда власти. Когда людям казалось, и я думаю, что Вы со мной в этом согласитесь, что важнее всего сейчас захватить власть. А что будет потом, не имеет значение. Вот мы захватим власть, мы знаем, как делать. Это сегодня самый простой вариант. А люди, хоть тогда, хоть сейчас, голосуют за самый простой лозунг. Под этим простым лозунгом большевики пришли к власти. И закончилось это всё катастрофой России.
Обратите внимание, что идея Учредительного собрания ведь нравилась абсолютно всем. Вот смотрите, в протоколах Центрального Комитета большевиков, за август, большевики, я сейчас цитирую: «… считали УС подлинно народным представительством, единственным представительством русского народа». Еще Временное правительство обвиняли в том, что оно не спешит с созывом. 19 августа (ну или 25 августа по новому стилю) еще раз говорили, что это «буржуазия мешает созыву Учредительного собрания, где большинство составят крестьяне, потому что оно не одобрит действия буржуазии».
Происходит переворот. Большевики берут власть. И, конечно, теперь им не нужно никакое представительство народа. Они же уже у власти! В этом же трагедия, Игорь Константинович, Вы не согласитесь со мной? В этом трагедия страны! Но это же был единственный орган, действительно уполномоченный решить судьбу России. Игорь Константинович, Вы не согласитесь со мной?!?
Кирьянов: Идея Учредительного собрания, как своеобразная мечта, играла особую роль. И в наших сегодняшних сожалениях — вот не состоялось Учредительное собрание, есть следствие того, что вот мечта рухнула, а как было бы хорошо, если бы не рухнула. Я вот считаю, что всё же, вот с таким оптимизмом относиться к возможной роли Учредительного собрания вряд ли стоит.
80 процентов депутатских мест в Учредительном собрании это социалисты. Так или иначе, приверженцы радикального переустройства действительности. Ну не случайно Учредительное собрание открылось с пения Интернационала. Лозунг «Вся власть Учредительному собранию!» в условиях где-то после, особенно, октября 1917 года, после прихода большевиков к власти, стал лозунгом, которым попытались объединить антибольшевистскую оппозицию. Но насколько ёмок потенциал вот такого лозунга, по принципу — против кого будем дружить?
Вспомним широкое демократическое движение современной России, конец 80-х — начало 90-х годов. Как только перестала существовать коммунистическая суперпартия, мощное, единое демократическое движение сразу же распалось. Сразу же масса склок, борьбы друг с другом. И мне представляется — учитывая характер взаимоотношений внутри эсеровской партии, внутри социал-демократии, между социал-демократами и эсерами, не только Ленин говорил жёстко, а и все лидеры социалистической идеи в России, в общем-то, не были толерантными людьми, — но мне представляется, что…
Млечин: Согласен. Из этих слов можно сделать вывод, что вообще идея народного представительства в России обречена? Но это не так. Ну, давайте с Вами посмотрим. Ну собралась, да, споры, конечно, споры, всегда споры.
Сванидзе: Леонид Михайлович, уже смотреть не будем — время истекло.
Млечин: Ну, всегда споры. Но они бы были нормальными спорами. Без расстрелов. Я вот о чем. Споры, но без расстрелов. Без уничтожения крестьянства, что последовало за большевистским правлением-то.
Кирьянов: А откуда такая уверенность-то!?!
Млечин: Эсеры, при всех их недостатках, никогда не стали бы уничтожать крестьянина. Вы со мной согласитесь, это крестьянская партия. В отличие от большевиков, которые были городской партией и презрительно относились к крестьянам. Согласитесь?
Сванидзе: Завершайте, пожалуйста.
Кирьянов: Большевики были, по крайней мере — заявляли себя, партией рабочего класса. Но в том числе пострадали и представители рабочих.
Млечин: Ну, вот видите, так Вы все и подтверждаете, что расстреливали рабочих.
Кирьянов: Не уверен, что я подтверждаю.
Сванидзе: Спасибо. Сейчас короткий перерыв, после которого мы продолжим слушания.
Сванидзе: В эфире «Суд Времени». Мы продолжаем слушания. Напоминаю вопрос: «Что представляло собой Учредительное собрание?». Прошу Вас, сторона защиты. Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Млечин: Давайте посмотрим, как к Учредительному собранию относились тогда. Будьте добры, доказательство № 26.
Материалы по делу.
Из дневника поэтессы Зинаиды Гиппиус. «28 ноября 1917 года. Проснулась от музыки. Морозу 10 градусов, но светло, как весной. Бесконечная процессия с флагами — к Таврическому дворцу, к Учредительному собранию (которого нет). Толпа с плакатом: „Вся власть Учредительному собранию!“ — поразительно не военная, и даже не пролетарская, а демократическая. Трудовая демократия шла. Войскам большевики запретили участвовать …». З. Н. Гиппиус. Дневники. Варшава. 1920 г.
Зинаида Гиппиус — российская поэтесса.
Млечин: Ну и вот, правильно ли тогда, я думаю, очень точно понимали, что тогда происходит? Если можно, доказательство № 27.
Материалы по делу.
Из дневника поэтессы Зинаиды Гиппиус. «1–2 января 1918 года. Учредительное Собрание и большевики ни минуты не могут сосуществовать. Или „Вся власть Учредительному Собранию!“ и падают большевики, или „Вся власть советам!“ и тогда падает Учредительное Собрание. Или — или. Эсеры говорят, что поняли это. Но: передемагогить большевиков им всё равно не удастся. Большевики уже подготовили „умы“ обалдевшей черни к такому презрению к „Учредилке“, что теперь и штыковой разгон — дело наипростейшее. Если у эсеров нет реальной силы, которая бы их поддержала, то, очевидно, это и случится…». З. Н. Гиппиус. Дневники. Варшава. 1920 г.
Зинаида Гиппиус — российская поэтесса.
Млечин: Ну и что могло бы быть, если УС продолжало бы работу? Доказательство № 28.
Материалы по делу.
Из статьи Николая Ерофеева: «Большинство в Учредительном собрании открывало для эсеров возможность законным, мирным путем ликвидировать большевистскую диктатуру, избавить русскую революцию от большевистского экстремистского уклона».
Николай Ерофеев — доктор исторических наук, профессор.
Млечин: Избавить от всего того, что стало потом трагедией нашего народа и нашей страны. А теперь, если можно, у меня есть два замечательных историка в качестве экспертов. Два профессора — Лев Григорьевич Протасов, автор объёмнейшей книги об истории Учредительного собрания, и Андрей Николаевич Медушевский, главный редактор нашего главного исторического журнала по вопросам истории России.