Подняв стакан с виски, Май-Маевский в сильно возбужденном состоянии засвидетельствовал свою преданность английскому королю Георгу в лице ген. Брикса. Брикс пообещал выслать ордена в ближайшем времени. Разговор генералов принял совсем дружественный характер. А мы с адъютантом англичанина беседовали о способах борьбы белых и красных. На другой день я спросил генерала: – Ваше превосходительство, как видно, Брикс остался доволен. О чем вы говорили? Май-Маевский был в хорошем расположении и с улыбкой ответил: – Они Россией интересуются постольку, поскольку имеют личные выгоды. Англичане – народ хитрый! Заменить гарнизонную службу цветными войсками Брикс категорически отказался, ссылаясь на одесский случай. Англичан интересует исключительно экспортный вопрос.
Брикс уехал, а Май Маевский отбыл на фронт орловского направления. Вблизи станции Глазуновка стояли колонны корниловцев. После оглушительного «ура» и торжественной встречи генерал громко спросил: – Доблестные корниловцы сколько верст до Москвы? – Четыреста. – Четыреста двадцать. – А сколько корниловских переходов? – Двадцать! – Восемнадцать! Май-Маевский громко крикнул: – За восемнадцать – ура!
– Ура, ура, ура! – прогремело в ответ.
На обратном пути в Харьков Май-Маевский разговаривал с генералом Ефимовым. – Подъем у корниловцев есть. Продвигаемся быстро. Если красные не учтут момент, – успех обеспечен. Судя по газетам, Каменев все силы бросил на Колчака. Меня пугает, как бы эти силы не обрушились на нас. – Владимир Зенонович, я предполагаю, Деникин учитывает положение на колчаковском фронте. Еще ряд ударов вызовет у красных панику, и они безусловно будут принимать меры к приостановке нашего движения. – Плохо, что у нас нет резервов, которые можно было бы бросить, в случае нажима, – сказал Май Маевский.
– В этой войне нужно иметь сноровку. Бои идут исключительно по линиям железных дорог, и резервы необходимы. Скажите, Владимир Зенонович, ваше мнение о Брусилове? Мне кажется, он играет большую роль у красных? – Помимо Брусилова, у красных служат Гутор, Клембовский, Поливанов, Заиончковский и много других генералов. Все они, по занятии нами Москвы, будут оправдываться невозможностью перехода. Несомненно, Брусилов помогает Троцкому. Я удивляюсь, почему Деникин церемонится с ген. Болховитиным? Такого мерзавца давно нужно было повесить. Он послужил бы хорошим примером для тех, кто находится в Совдепии и служит красным. – Я также не понимаю Деникина. Колчак просил офицеров. Почему не послать? Небольшой ущерб для нас. – Конечно, хорошо занять Москву прежде Колчака, – раздумчиво сказал Май-Маевский: – я с этим согласен. Но представьте картину, если нам не удастся. Ведь вся вина ляжет на Деникина и Романовского. – Да, Владимир Зенонович, я с вами согласен. Вероятно, Деникин уверен в успехе. – Ваше превосходительство, прибыла делегация от горнопромышленников, желающих поднести вам шашку, – доложил я Май-Маевскому. В садике штаб-квартиры тотчас же выстроилась почетная рота с оркестром. Май-Маевский вышел в садик. Через несколько минут появилась делегация, возглавляемая капиталистом Рябушинским. Оркестр заиграл марш, и Май-Маевскому была вручена шашка. После церемонии состоялся роскошный обед из личных сумм Май-Маевского (в его распоряжении было двадцать миллионов). После обеда генерал долго любовался шашкой. А на этой шашке была выгравирована надпись: «Генералу Май-Маевскому, Владимиру Зеноновичу, от горнопромышленников юга России». «Георгий Победоносец когда-то ударом меча сразил змея, мы твердо верим, что Вы так же, как и св. Георгий, покончите с большевизмом. «От героической борьбы в Донецком бассейне – к быстрому продвижению к нашей матушке России – Москве», История этой шашки началась в бытность Май-Маевского в Ростове. На банкете в Европейской гостинице ко мне обратился известный миллионер Рябушинский со словами: – Скажите, капитан, что если мы преподнесем ген. Май-Маевскому какой-либо подарок? Как он на это посмотрит? Случай был подходящий, и я, не задумываясь, ответил: – Ему необходимо поднести золотую шашку. Я обещал подготовить почву. Выбрав минуту, я сказал Май-Маевскому. – Ваше превосходительство, вас очень любят горнопромышленники и в знак солидарности, а также за борьбу в Донецком бассейне хотят преподнести вам шашку. Клинок ее имеет большую давность: он, кажется, принадлежал раньше какому-то видному мусульманскому вождю. Май-Маевский изъявил свое согласие. На другой день я передал Рябушинскому, что рукоятку и ножные кольца шашки необходимо вылить из золота, а клинок достать старинный. – Если такого не окажется, – добавил я смеясь; – надо сделать его старинным! После поднесения Май-Маевскому шашки Владимир начал распространять слухи, что Май Маевский под видом подарков собирает золото. Подобный подарок ему преподнесли «Белозерцы»: золотой портсигар, усыпанный дорогими камнями. В беседах с братом я предлагал уничтожить несколько генералов, в том числе и Май-Маевского путем взрыва или отравления. Это было бы не трудно организовать. Владимир был против террора: – Такие меры никуда не годятся: вместо Деникина и Май-Маевского будут другие, не лучше их. Нет, нужно подрывать их авторитет, чтобы внести дезорганизацию, чтобы рядовое офицерство и обманутые солдаты потеряли веру в своих вождей. Чем больше оргий будет в высших сферах, тем скорее наступит крах. Одновременно с этим нужно уничтожать оперативные сводки. Эту работу я беру на себя. Через несколько дней, в период интенсивного наступления белых по всему фронту, стало необходимым отвлечь Май-Маевского от оперативной работы. Вечера у Жмудских уже не давали результатов. Я решил использовать для этой цели офицерство. Поехал в гостиницу к полковнику Туркул, который регулярно приезжал с фронта на два-три дня «отдохнуть». Я рассказал Туркулу, что командующий за последнее время очень грустен: его необходимо развлечь.
– А придет ли командующий к нам в ресторан? – Об этом можете не беспокоиться, – уверенно ответил я и условился с ним, как нужно действовать. Полковник Туркул послал со мной группу офицеров. Я бодро вошел в кабинет генерала: – Ваше превосходительство! Вы не можете себе представить, как уважает вас офицерство. Оно скоро будет носить вас на руках. Недаром они называют вас вторым Кутузовым. Сейчас прибыли представители Дроздовского полка и очень просят вас пожаловать на скромный обед. По лицу Май-Маевского пробежала довольная улыбка. – А удобно ли мне ехать к ним и куда? – Обед будет в Гранд-отеле, внизу, где наш штаб. Ваш приезд для них будет большой радостью. Ваше отношение к офицерству – для них все. В ваше распоряжение они сознательно вверяют свою жизнь. Май Маевский приказал офицерам войти. Приветливо встал с кресла, поочередно пожимал руки, а офицеры робко пригласили командующего обедать. Для виду Май-Маевский сослался на неотложную работу, но после вторичной просьбы, – согласился. Через два часа началось кабацкое веселье. Когда Май-Маевский нагрузился, я спросил: – Ваше превосходительство, не пригласить ли начальника штаба? Генерал пьяным голосом ответил: – Да, да, нужно… Хорошо, что напомнили… это необходимо… позовите его… Вскоре явился генерал Ефимов. Май-Маевский предложил ему садиться, тот, поблагодарив, отказался, ссылаясь на работу. Май-Маевский махнул рукой: – Не бойтесь. На фронте все благополучно. Начальник штаба пробовал было заговорить, но Май-Маевский, взяв его за руку, усадил его в кресло и потянул стакан с водкой. Спустя час Ефимов был пьян. Шатаясь, он попрощался с Май-Маевским, а генерал остался пировать до поздней ночи. Как всегда, пьяного генерала вынесли на руках и отвезли на квартиру. Пьянство самое дикое и разнузданное господствовало в офицерской среде. Под пьянку проходили безнаказанно многие преступления. Случалось, банкет обходился до полумиллиона.
Штаб-квартирные интриги
Обычным явлением, наблюдавшимся в отношениях между генералами, командующими частями, было соревнование: каждый старался опередить в чинах и положении другого. На вид они жили мирно, но это была лишь маска, за которой плелась густая сеть интриг. Учитывая их настроение, я решил с большим риском для себя вносить разлад между видными генералами – Кутеповым, Юзефовичем. Однажды в приемную Май-Маевского является генерал Кутепов, командир 1-го Добр. корпуса (корниловцев, марковцев, алексеевцев и дроздовцев). Здоровается со мной. Я отзываю его в сторону, к оперативной карте, и говорю: – Ваше превосходительство, я вас знаю, как одного из выдающихся генералов. Вы командуете лучшими частями Добровольческой армии, к тому же я и сам Дроздовского полка и мне было очень неприятно слышать, что говорил командующему генерал Юзефович, – надеюсь, вы меня не подведете. Кутепов двумя руками взял мою руку, крепко пожимая ее со словами: – Что вы, что вы, я никогда вас не выдам, я очень рад, вы можете на меня рассчитывать, пожалуйста скажите. Зная хорошо, что Кутепов был тонким дипломатом, интриганом и ценил свою белогвардейскую честь, я, не сомневаясь в искренности его слов, начал осторожно информировать генерала, говоря: – Ваше превосходительство, не так давно генерал Юзефович делал доклад о состоянии своего корпуса, и в частности коснулся и вашего; он говорил, что ваш корпус никуда не годится; наблюдаются грабежи, пьянка, неподчинение, среди офицеров полнейшая вакханалия. Глаза генерала Кутепова загорелись злобой. Я еще раз предупредил генерала, чтобы он меня не выдавал, обещая в будущем информировать его обо всем. Кутепов крепко пожал мне руку и дал честное слово. Я направился в кабинет и доложил Май-Маевскому о прибытии генерала Кутепова.
Командир 1-го Армейского Корпуса генерал А. П. Кутепов.
Вошел генерал Кутепов со словами: – Здравия желаю, ваше высокопревосходительство. Все генералы титуловали Май-Маевского ваше высокопревосходительство, хотя он был в чине только лишь генерал-лейтенанта. И когда я ему однажды сделал намек, почему он не полный генерал, Май-Маевский сказал: – Меня может произвести только государь император, но не Деникин, а если они меня называют с добавлением «Высоко», это их дело, я на них не обижаюсь. Май-Маевский встал, протянул через стол руку генералу Кутепову, поздоровался и жестом пригласил садиться в кресло. Кутепов делал доклад о состоянии своего корпуса. Во время доклада с лица Кутепова не сходила ироническая