Ика потрясла головой.
— У нас все по-другому.
— Так ли? — царица обернулась и посмотрела на нее холодным взглядом. — Я тоже так думала. Посмотри на меня, на то, чем я стала.
Наступила настороженная тишина. Ика вспомнила о предупреждениях Дамоса и Тузы.
— Уже поздно, — сказала Пасифая, не желая дальше проводить сравнения. — Нам нужно отдохнуть.
Ика кивнула с грустным выражением лица.
— Завтра у тебя будет немало хлопот, царь своенравен и непреклонен в своем преследовании. — Царица дотронулась до ее руки. — Этот человек, ты уверена в нем? Он на самом деле хочет уйти отсюда вместе с тобой?
Ика кивнула, испугавшись такого вопроса. Она едва могла дождаться, когда же они с Язоном начнут новую жизнь.
— У меня не так уж много власти, но этой ночью я могу тебя защитить. Завтра я поговорю с моей верховной жрицей. Если у тебя возникнут проблемы, обратись к Наоре. Она поможет вам покинуть остров.
— Очень любезно с вашей стороны, но…
— Нет, это не любезность. — Пасифая убрала руку с плеча Ики, весь вид ее выражал озабоченность какими-то делами. — Так нужно. Спокойной ночи, дитя мое, и удачи тебе. Может быть, мы никогда больше не встретимся.
Ика поняла, что с ней прощаются, но не хотела оставлять эту женщину одну.
— Мне позвать служанку? — спросила она. — Или вашу дочь?
Пасифая, посмотрев в окно, казалось, съежилась.
— Нет, спасибо, — ответила она шепотом. — Я лучше останусь наедине со своими мыслями. Мои воспоминания теперь лучшее общество для меня.
Не зная, что еще можно сделать, Ика вышла, решив тем не менее найти Ариадну. Кто-то должен присмотреть за ее матерью.
К удивлению Ики, Ариадна ждала ее в комнате, предназначенной гостье. Ика описала состояние ее матери, но девушка только пожала плечами.
— Трудно любить человека, который презирает тебя. Мы часто оставляем ее грустить в одиночестве. Непонятно, почему мама так желает быть униженной? Разве она не видит, что слишком стара для человека, который предпочитает молодость?
Ика не нашла, что ответить.
— Не беспокойся о ней, — продолжала Ариадна. — Она, без сомнения, уже приняла снотворное и видит приятные сны. Расскажи лучше о своем возлюбленном. Правда ли, что он хочет забрать тебя отсюда?
— Ты все слышала? — неизвестно, что больше раздражало Ику — безвольность Пасифаи, привычка ее дочери подслушивать или желание девушки узнать как можно больше о ее личной жизни.
— Мне, как будущей царице-богине, следует знать обо всем, что происходит во дворце. Мне также нужно знать, поможешь ли ты мне бежать с этого острова. Помоги мне освободиться от власти отца.
— Но…
— Отец уже строит планы относительно меня. — Ариадна сжала ее руки в своих. — Он хочет добиться военного сотрудничества с одним царством, выдав меня замуж. Отец хочет продать меня, как сосуды с маслом. — Выпрямившись, она вновь приобрела царскую осанку. — Я — Ариадна, царица-богиня Крита. Я должна следовать только велениям своего сердца.
— Ты любишь другого?
Ариадна пожала плечами, выражение ее лица напомнило таинственную улыбку ее матери.
— Давным-давно я повстречала в полях танцующее божество. Вы, греки, зовете его Дионисом, но у нас он известен под более древним именем. Он прошептал мне на ухо, что наступит день, когда мы будем танцевать вместе. Мы будем вместе навсегда.
— Тогда пусть он и спасает тебя.
Улыбка Ариадны погасла, и выражение ее лица стало более суровым.
— Я не могу позволить себе ждать.
— Но ты понимаешь, царевна. Ведь твой отец захочет отомстить. Я могу рисковать собственной жизнью, но не жизнью моего возлюбленного.
Царевна еще раз сжала ее руки, посмотрев на нее пристально своими голубыми глазами.
— Ты не понимаешь. Мне очень нужно убежать. Я должна убежать. — Она отстранилась и взволнованно заходила по комнате. — Если ты мне не поможешь, мне придется положиться на одного афинянина.
— Неужели на Тезея?
Ариадна удивленно обернулась.
— Ты знаешь его?
— Я знаю только, что он хвастун. Не понимаю, как он может помочь тебе, будучи в темнице.
Ариадна потирала руки.
— Но он обещал мне, если я помогу ему бежать. Тогда он заберет меня с собой…
— Он хвастун. Лучше бы тебе не доверять ему.
— Никому не следует доверять, — Ариадна повторила слова Тузы. — Если ты отказываешься мне помочь, то что мне еще делать?
— А что ты намерена делать?
— Бежать, — выпалила Ариадна, — и если бы ты была умнее, тоже убежала бы.
Она ушла. Ее слова отзывались эхом в сознании Ики. И недавнее видение было о том же.
«Беги, — говорила Лара, — беги прочь!»
17
В пещеру вошел Туза, и Язон удивился отсутствию Дори. Он был один целый день, и ему не терпелось поскорее обнять ее.
— Где Дори, — спросил он. — Она снаружи?
Туза покачал головой.
— Ее вызвала царица. Это великая честь и ответственность.
Язон встревожился. Почему она сама ничего ему не сказала?
— А она вернется завтра? — не удержался он от вопроса. — После Танца?
Туза смотрел вдаль и, шаркая ногами, очищал грязь с сандалий.
— В общем-то, она просила тебя прийти в гавань и встретить ее там.
— Она рассказала тебе о том, что мы собираемся уйти?
Туза сощурился и посмотрел вверх.
— Смотри, заботься о ней хорошенько, — сказал он вдруг, ухмыльнувшись, — а то я сам за вами пойду.
— Клянусь жизнью, я буду беречь и защищать ее. — Прикоснувшись скрещенными руками к сердцу, Язон почувствовал, что он когда-то говорил эти слова и делал такой жест. Смутное воспоминание еще более придало ему решимости охранять Дори.
— Каждый ли может смотреть бычий танец? — спросил он Тузу.
— Да, это зрелище для всех.
— А пускают ли туда греков?
Туза задумчиво покачал головой.
— Я сам проведу тебя на арену. Я сделаю все возможное, чтобы найти тебе место поближе.
Ика стояла со своими товарищами возле ворот, ожидая выхода на арену. До нее доносились нетерпеливые крики толпы. Она ощущала напряжение, буквально разлитое в воздухе. Для зрителей предстоящее зрелище было событием огромной важности. Они жили ожиданием того момента, когда какой-нибудь удачливый плясун воспарит над разъяренным быком.
Но не ей быть тем плясуном.
Она с негодованием посмотрела на свою неприхотливую кожаную юбочку, сравнивая ее с яркими набедренными повязками прыгунов. Даже у шутов были яркие красно-желтые туники, золотые браслеты на руках и драгоценные камни в волосах. Все выглядели такими праздничными. Все, кроме Икадории.
Пересуба приказал, чтобы она оставалась ловцом — работала на страховке. Когда Ика попыталась протестовать, тренер только возмущенно фыркнул. Пусть она будет благодарна, что вообще выступает, ведь в последнее время она слишком редко посещала тренировки.
Ика понимала, что он прав, но смириться с этим было трудно. Она чувствовала себя обманутой, словно ребенок, которому пообещали леденец, а потом отобрали его. Всем было известно о ее мечте быть прыгуном на предстоящем празднике.
Впереди всех стоял Челиос. «Он-то счастлив», — подумала она с досадой.
— Шикарная вещь, не правда ли? — Рядом с ней неожиданно появился Туза и показал на пояс Челиоса.
— Слишком щедрый подарок для прыгуна.
Руки Челиоса обхватили пояс, украшенный драгоценными камнями; пальцы его шевелились в волнении.
— Такой, какой нужно, — возразил Туза. — Миносу наверняка пришлось порыться у себя в сокровищнице.
Она удивилась и повернулась к Тузе.
— Сам царь подарил пояс Челиосу? Но почему?
— Кто знает чужие мысли? — пожал плечами Туза. — Известно только, что великий Минос ничего не делает просто так.
— Наверное, я понимаю, зачем, — сказала она с горечью. — Ты слышал? Я буду ловцом.
Туза отвел взгляд от Челиоса и задумчиво посмотрел на нее.
— Ты слишком долго отсутствовала; зря думаешь, что Челиос способен на такую мелочную злобу.
Ика понимала это, но давая выход своему гневу, она думала самое плохое о главе прыгунов.
— Я думаю, он не хотел, чтобы я танцевала, вот я и не танцую.
— Богиня скрывает свои планы от смертных. Возможно, она хочет от тебя чего-то иного.
— Я буду благодарна ей, если она перестанет вмешиваться в мои дела, — гневно ответила Ика. — Я — дитя Посейдона. Пусть обо мне заботится мой отец.
— Но ведь это арена, она принадлежит только одному божеству, — неожиданно жестко сказал Туза. — Мы здесь танцуем только во имя богини.
— Тогда мне бесполезно здесь оставаться. Зачем раздражать отца и служить каким-то ловцом? Если я не буду танцевать, то мне лучше вернуться в пещеру.
И они могли бы незамедлительно уйти вместе с Язоном.
Туза схватил ее за руку.
— Не в твоих привычках, Дори, уходить от ответственности только потому, что ты чем-то недовольна. Подумай, что будет с другими танцорами без твоей поддержки.
Чувство вины утихомирило ее гнев.
— Я не подумала о других. Но я ничего не хочу о них знать.
— Тогда подумай о себе, Дори. Ты когда-нибудь слышала такой шум? Даже здесь, в проходе, слышен гул толпы; представь себе, какой будет рев, когда ты выйдешь на арену. Неважно, ловец ты, прыгун или шут, но тебя встретят аплодисментами, и гордость наполнит твое сердце.
Словно в подтверждение этих слов раздался низкий звук раковины, возвещающий об открытии ворот. Они открылись очень плавно — должно быть, Дедал отладил их механизм, и Челиос вступил на арену, остановившись на мгновение перевести дыхание. За ним Ика увидела замолчавшую толпу — все беспокойно ерзали на своих местах и вытягивали шеи, чтобы лучше видеть происходящее.
Расправив плечи, Челиос вперед, и на арену обрушились громкие крики. Танцоры выходили один за другим, и каждый получал свою порцию приветственных криков. В проходе остались только Туза и Ика.
— Тебя зовут, — прошептал он. — Это твоя судьба, Дори. Встречай ее с поднятой головой.