Срочно найти вариант и переехать – вот задача задач!
Зиганшин потянулся к телефону, чтобы посмотреть свежие объявления о продаже недвижимости, и увидел пропущенный звонок от Анжелики. Как он забыл, что кто-то к нему прорывался во время разговора со Светочкой! Вроде он еще не старый, а память как решето…
– Что? – свирепо спросил он, когда Анжелика взяла трубку.
– Добрый вечер, дорогой!
– Чувствую, был добрый, пока ты не позвонила.
– Не бойся, все тихо. Я так, потрещать.
Зиганшин вздохнул и лег поудобнее. Если Анжелика хочет общаться – она общается. Взывать к деликатности бесполезно.
– Давай, трещи.
– Я тут вышла на одного человечка… Вся цепь тебе неинтересна, но суть в том, что я вышла на одного мужика, которого по инициативе Пестрякова вышибли из органов. И это не просто мужик, а бывший однокурсник, так что обидку затаил он, сам понимаешь…
– Анжела, ты меня прости, как говорится, дуру грешную, вроде я сам тебя взбутетенил, но давай больше не будем лезть к Георгию Владимировичу.
– Чего это?
– Я был у него дома. Прости, что тебе не сказал, но я хотел по-мужски решить. А если бы предупредил, ты бы наверняка со мной напросилась.
– Да уж не сомневайся.
– И все испортила бы. Короче, мы поговорили, я все рассказал ему, как есть.
– И?
– Он напрягся, конечно, поначалу, ну да это естественно. Я бы тоже взбрыкнул, если бы ко мне приперся какой-то хмырь и заявил, что мою сестру Наташу убил не сумасшедший, а другой человек.
– Так, напрягся, значит, а потом?
– Взял себя в руки, и мы спокойно поговорили.
– И?
– Не включай следователя. Он совершенно правильно сказал, что альтернативного преступника мы не найдем, а вот ребенку психику сломать можем капитально.
– Какому ребенку?
– Сыну его!
– Ну да, – кисло отозвалась Анжелика.
– Правда, давай оставим их в покое.
– Да я сама этого хотела, Славик. Ровно до той минуты, пока не поговорила с обиженным сокурсником.
– Ну ясное дело, он тебе наплел!
– Наплел, наплел, – засмеялась Анжелика, – в частности, что, когда Пестряков учился на пятом курсе, его девушку убил маньяк.
– Гонишь!
– Собственно, поэтому Георгий Владимирович и пошел служить в милицию. Усилил собою наши прогнившие кадры, так сказать.
– Бред какой-то!
– Бред не бред, но не кажется ли тебе, что, когда две любимые женщины погибают от рук серийного убийцы, это как-то многовато для биографии честного гражданина?
– А какой по счету это был эпизод?
– Надо смотреть. Дядечка подробностей не знает.
– Как ты на него вышла?
– Обижаешь! – фыркнула Анжелика. – Или мы не следователи? А вообще я тоже заканчивала университет и благодаря соцсетям поддерживаю отношения с однокашниками. Тут-там спросила – и вуаля!
– Вуаля-то вуаля, а Пестрякову никто тебя не сольет?
– Ну и сольет, а я в домике! – беззаботно воскликнула Анжелика. – Я же следственный комитет, у нас свой заградотряд.
– Ладно, – примирительно произнес Зиганшин. – Но я все-таки думаю, что это совпадение. Может, то и не девушка была, а просто знакомая. Надо дело смотреть. То есть не надо. Серьезно тебе говорю, Анжел, давай забудем.
Ямпольская фыркнула:
– Тебя не поймешь, родной! Говорят – чушь и больная фантазия, ты бьешь копытом. Ну ок, я выяснила, что реально есть куда наступать, так ты в кусты! Что за парадоксальные реакции?
– Не надо, – повторил Зиганшин.
– Точно?
– Точно. Правду мы не найдем, потому что она и так известна, а хорошим людям нервы помотаем.
– Ладно, – вздохнула Ямпольская, выдержав паузу. – Но все-таки это странно: сначала девушка умирает от руки серийного убийцы, потом жена.
– Анжела, потом – это через двадцать лет. Вполне может оказаться совпадением. Есть же люди, у которых постоянно всё воруют, это не значит, что они сами карманники.
– Они рассеянные, беспечные и доверчивые. А каким набором черт надо обладать, чтобы на твоих баб маньяки нападали, не подскажешь, родной?
Зиганшин задумался, но в голову ничего не пришло. Возможно, информатор Анжелики от злобы исказил прошлое, и жертва маньяка была не девушка Пестрякова, а случайная знакомая. Потанцевал он с ней в компании пару раз, позажимал на кухне, вот вам и девушка.
Чтобы успешно имитировать почерк серийного убийцы, надо знать такие детали, которые являются тайной следствия и недоступны широким массам. Пестряков учился на последнем курсе юрфака, но студентов редко посвящают в подробности настоящих дел, так что по уровню информированности он ничем не отличался от среднего обывателя, разве что практику проходил там, где велось расследование. Только тогда появляется микроскопический повод его подозревать.
И обставить убийство жены под работу Климчука он тоже никак не мог, потому что оно явилось первым эпизодом, о котором стало известно правоохранительным органам. Даже если в его руки каким-то волшебным образом попал биологический материал несчастного Саши и его записка…
Зиганшин почувствовал, что эта мысль зацепилась за извилину, как заноза, и если ее додумать, кое-что прояснится, но тут его перебила Анжелика:
– Так мне в архив не ходить?
– Нет.
– И дело не смотреть?
– Нет.
– Прямо вот нет, и всё?
– Нет, Анжел. Возмездие должно помогать выжить, а не добивать тех, кто остался.
Георгий напряженно размышлял, куда пригласить в этот раз Аню, как она сама написала ему, что есть лишний билет в театр на премьеру модного режиссера. Собиралась с родителями, но папа в последний момент отказался идти, так не хочет ли Георгий занять его место.
Георгий не хотел. Спектакли этого режиссера были, может, и талантливые, но с явным душком, как говорили в питерских театральных кругах, анчоусного посола, так что придется не только скучать, но и краснеть, сидя рядом с приличными дамами.
Кроме того, он не совсем понимал, как поступить с деньгами за билет. Отдать только за свой или за все три? Карина понимала в подобных тонкостях, а он – нет. Проще отдать всю сумму, но вдруг Аня с мамой обидятся, сочтя это пошлым гусарским жестом? Да и вообще – Георгий заметил, что начал считать деньги после того, как на волне то ли благодушия, то ли детской ревности дал Нинке на портьеры ее мечты.
А вернее всего, Георгию просто не понравилось, что его ставят перед фактом – то есть знакомят с мамой до того, как он об этом попросил.
Впрочем, негодование быстро прошло, и по здравом размышлении он оценил деликатность Ани. С мамой, Тамарой Васильевной, он и так прекрасно знаком, никакое это не представление родителям, тем более без всемогущего папы. Во время похода в театр Аня всего лишь дает понять, что не стесняется его и готова к отношениям, но только к таким, чтобы не стыдно было перед мамой.
Георгий прямо спросил у девушки, сколько должен, она без всякого жеманства назвала сумму, равную цене одного билета. Он и сам чувствовал, что так правильно, поэтому заплатил без обсуждения, решив, что в следующий раз просто сводит Аню куда-нибудь вместе с мамой, и вопрос будет исчерпан.
Он тщательно отпарил костюм, выбрал к нему галстук в жемчужно-серую полоску с красной искрой и, одевшись, так понравился себе, что предвкушение театральной скуки исчезло.
Полковник полиции, стройный длинноногий красавец с седыми висками – прекрасная пара для Ани, любая мама это подтвердит!
Георгий купил цветы – два букета, для Ани и для мамы. Женщины восхитились, но в театр решили их не брать.
Аня поставила букеты в вазы и ходила по огромной, полной света, родительской квартире, прикидывая, где они будут лучше смотреться, а Тамара Васильевна варила кофе в крошечной медной турке.
Георгий слегка опьянел от вида этой современной квартиры, не похожей ни на один дом, где приходилось ему бывать раньше, – величественный зал с окном во всю стену, легкая лестница на второй этаж, сделанная так, что кажется, будто ступеньки висят в воздухе, скупые современные линии – словом, простор и свет.
Опьянел он и от того, как мило Аня хмурится, выбирая место для цветов, будто это самая серьезная задача на свете, и от улыбки Тамары Васильевны, высокой изящной дамы с пышной прической. Она оделась для театра, но все равно, даже в вечернем платье встала к плите сварить чашку кофе для дочкиного поклонника.
Георгий вдруг понял, что влюблен в Аню, в светлый и приветливый мир, который она создает вокруг себя, в аристократическую красоту девушки, и в доброжелательность мамы тоже влюблен.
Он бы сию секунду сделал предложение, но без кольца нельзя. Чтобы войти в этот мир, надо самому быть его частью, делать так, как принято, а не вламываться в грязных сапогах: «Я вашу дочь того… люблю!»
Приняв из рук Тамары Васильевны крошечную чашечку тонкого фарфора, он осушил ее одним глотком и предложил ехать.
На улице было не то чтобы по-настоящему холодно, но промозгло, и Георгий несколько удивился, когда дамы набросили легкие меховые накидки и прямо в туфлях вышли из квартиры.
Пришлось стремглав бежать вниз, к припаркованной довольно далеко машине, и подать ее к подъезду. Он сам вызвался их отвезти, так что ничего унизительного.
В театре Георгий первым делом забронировал столик в буфете на антракт и повел своих дам прогуливаться по фойе, которое благодаря Карине знал как собственную квартиру.
Классический репертуар за двести лет существования театра почти полностью развалился, но само здание выстояло, не поддалось модным тенденциям. Светло-желтые стены, белые колонны, лепнина, шелковые сборчатые занавеси с кистями – все это наводило торжественное настроение, будто, войдя в здание театра, ты одержал маленькую победу над временем.
Георгий разглядывал то натертый до блеска дубовый паркет, то причудливые гипсовые завитки капители и представлял, как двести лет назад здесь прогуливались, шурша кринолинами, дамы, а мужчины в тесных сюртуках раскланивались с ними.