какого-то Круга навязали. И кроме него 60 столов – не справлюсь!»
Как только он меня увидел – и, мне кажется, сразу все решил. Решил, что я – его женщина. Миша мне потом сказал: «Иринка Викторовна, я как вас увидел, вот сразу просто понравилась, и все». И я тоже что-то почувствовала, женщины всегда чувствуют эту энергию.
Я зашла, они сидели большой компанией. Директор наш за столом с Кругом сидел и предложил мне присоединиться, а я ответила: «Не могу, я на работе!» Я на самом деле была очень скромная. Кроме того, на тот момент у меня был развод, и на душе было не очень хорошо, мне было вообще ни до кого.
Директор настаивал: «Ну сядь с нами, посиди. Ты должна. Ну, сядь, и все». Я села, и Миша начал шутить: «Пойдешь к нам костюмером?» А я думаю: «Вот издевается. Что, в Москве костюмеров нет?» Я сидела, а он говорил, говорил… Наконец я сказала: «Можно я пойду?» И ушла. Думаю: «Какой Михаил странный». У меня настроения не было, потому что меня 60 человек ждали, надо было всех кормить, убирать посуду. Я ушла и не рассчитывала, что все будет серьезно.
На следующий вечер снова Миша приехал после концерта. Уже не я его стол обслуживала. И к полуночи директор Александр Петрович говорит мне: «С тобой сейчас Круг хочет зайти поговорить». А я была с подругой, мы бокалы протирали, сортировали и убирали на место. Говорю подруге: «Слушай, не уходи, пожалуйста, так боюсь! Сейчас этот Круг придет. Ради бога, не уходи». И вот Ольга стояла, натирала бокалы, а он сел со мной. Миша сказал: «Вы меня извините, я действительно серьезно вам предложил поехать – идите ко мне работать». Рассказал, что я буду с ним ездить на гастроли, предложил хорошую зарплату. Это было намного больше, чем я зарабатывала в ресторане, но я ему отказала, объяснила, что у меня маленькая дочь, сейчас я не готова оставить ребенка и уехать, извинилась. Да и мне показалось, что все это несерьезно: увидел в ресторане и сразу работу предложил. После моего отказа в ресторане только об этом и говорили, что Круг мне предложил, а я не уехала.
Миша – простой шофер из Твери, простой парняга с гитарой. За какие-то несколько лет он становится из водителя суперзвездой Советского Союза для начала, а потом России. Вот если с точки зрения судьбы говорить, то судьба его поцеловала крепко. Он на глазах стал меняться. Когда у нас был первый совместный концерт в Театре эстрады, он говорит: «Толя, ну что, как я там смотрюсь?» Я говорю: «Миша, нормально все, только ты как не круг, а как квадрат». Он: «А что такое?» Я говорю: «Да ты все время руки в карманах держишь. Ты и так крупный, а еще руки…» Он отвечает: «А что? Куда руки-то деть? Гитары нет. В этой руке микрофон, а ту куда?» Я говорю: «Мишаня, зашей карманы, и все будет нормально». Какое-то время прошло, снова у нас совместный концерт. Он подходит и говорит: «Толя, смотри». Я пригляделся, он говорит: «Зашил оба». Он действительно зашил оба кармана на всякий случай.
– Прошло три месяца. В один из дней бежит как ошалелый наш Александр Петрович и кричит мне: «Ты что, сумасшедшая? Ты вообще ненормальная!» Я испугалась. И говорю: «Что случилось?»
Он говорит: «Мне Круг все уши прожужжал про тебя. Я только приехал из Питера, у него был там концерт. Давай, иди к нему работать!» Я удивилась, что Круг меня помнит, и задумалась. Терять мне, в принципе, было нечего. Я поговорила с мамой. Она сказала: «Уезжай. Я помогу тебе с дочкой. Попробуй». Если бы мама отказалась, я бы, конечно, не оставила ребенка.
Дальше я ездила с Мишей очень много. Его лучшие хиты рождались на моих глазах. А я целый год была просто его костюмером и получала зарплату. Он не приставал ко мне.
Я регулярно уезжала домой к дочке. Год он выдержал, проверял меня по-всякому. Он вечно болел. Горчичники ему надо было ставить, и я ставила, ингаляции ему делала, стала практически медсестрой. Я начала тогда уже понимать Мишины знаки внимания. Все настолько было завуалировано у него, он был очень серьезный. Я делала свою работу, а в номере Миши никогда не оставалась. Миша очень долго не решался вообще ко мне подойти, прикоснуться, но в один прекрасный момент у меня раздался вечером поздно звоночек в дверь. Он мне снимал квартиру в Твери. Я думаю: «Господи, так поздно». Я испугалась, потому что в это время никого не ждала. Смотрю в глазок, стоит его музыкант, баянист Влад. Мне это показалось странным, но я открыла. Он вдруг отскакивает и Мишку ставит перед дверью. Причем Миша был пьян. Я здороваюсь, он мне дает пакеты и говорит: «Я так есть хочу. Покормите меня». А в пакете пельмени. Влад дверь закрывает и убегает. Мне оставалось только ответить: «Ну, проходите».
Я сама все поняла уже, зачем он ко мне пришел. Сварила пельмени. Конечно же, эта ночь нас уже соединила навсегда. Он как мужчина решил сам быть со мной, а я уже поддалась, потому что на тот момент была несчастна. Своего первого мужа я вытаскивала из наркозависимости, хотя он был из хорошей многодетной семьи. Наверное, время было такое. Многие тогда попали в тиски наркотиков. И Миша мне сказал: «Ты знаешь, Ирина Викторовна, мы с тобой сошлись оба на таком горе». У меня как-то не сложилась первая моя семья, и он всю свою жизнь любил одну женщину, которая не отвечала ему взаимностью. Это была его девушка Марина, он пытался с ней жить, все его песни были о ней.
Потом я переехала к нему. Он забрал меня сразу домой, сказал, чтобы я привезла сразу свою дочку и что мы будем жить одной семьей и поженимся. Меня он никогда не обижал и любил, баловал как ребенка.
В итоге познакомились мы с Мишей в 1999 году, а поженились в 2002-м. Бог нам сразу дал ребенка – родился сын Саша. Миша очень хотел ребенка. Как же мало мы прожили вместе!
Нашему сыну Саше был месяц, когда случилась трагедия. Мы с самого детства говорили с ним о Мише. Говорили как о живом, брали Сашу на кладбище. Сын смотрел на фотографии отца, трогал их и повторял: «Папа, папа…» Он тогда был очень похож на Мишу, сейчас больше уже, наверное, на меня.
Трудности у нас начались, когда Саша стал постарше. В 12 лет у него начался кризис: он осознал, что отца нет и что в нашей семье произошла такая трагедия. Я очень переживала тогда: как он с этим будет жить? Это моя непроходящая боль.
Я говорила: «Саша, ты пойми, раз у нас такая судьба, мы все равно с тобой должны жить, дальше что-то делать», – но у него были срывы. Я объясняла и рассказывала ему о произошедшем снова и снова.
Я с такой гордостью все время думала: вот если бы Миша увидел, как растет Саша, тем более он на него так похож. Сейчас больше на Иру – черненький стал. У меня в душе, в голове было, что ему хочется видеть своего сына, знать, каким он растет, как развивается. И вот снится сон: народу много-много, а Миша сидит на каком-то высоком кресле, не трон, а что-то на возвышенности. А я к нему подхожу и говорю: «Миша, Миша, ну ты бы увидел, каким Саша-то растет, как он, что уже умеет». А он отвечает мне: «Мама, ты думаешь, я не вижу? Я все вижу. Я все знаю».
– Я часто говорю: «Вот отец бы сейчас вот так сделал», – и сын стал прислушиваться. Со временем мне это стало помогать, потому что он непростой мальчик. Учился всегда хорошо, практически отличник, но характер сложный, поэтому нам пришлось Сашу на три года отдать в кадетский корпус в Москве, чтобы его немножко перевоспитали как мужчину.
В центре Твери рядом с Суворовским училищем стоит храм, который построил Миша. Он очень хотел повенчаться. Все выяснял, когда это возможно. Но мы не успели. Мне пришлось учиться жить заново. Это страшные годы моей жизни, очень страшные. Я его часто вспоминаю…
Очень сложно было построить отношения какие-то, завести семью после Миши, потому что такого еще найди попробуй. В наше время-то тем более.
Мое знакомство и общение с Мишей и Ириной наложились на самые, я думаю, счастливые годы их жизни. Мне так было приятно видеть этих счастливых людей. Миша часто привозил Ирину Викторовну. Все время он на «вы» ее называл. Я был просто потрясен, вы понимаете. Я не думаю, что это была игра. Это было желание вот так жить – на «вы», с уважением. Конечно, я не могу промолчать о самой Ирине, потому что на самом деле это потрясающая женщина во всех отношениях. Она красавица, и где надо – была светской прекрасной дамой, но одновременно она скромный, смиренный, заботливый человек…
– Но в какой-то момент встретила подходящего человека – Сергея Белоусова – и вышла замуж. Сережа моложе меня, и я долго не решалась на эти отношения. Девчонки, все подруги мои говорили: «Смотри, не влюбись, парень молодой!» Но я настолько семейный человек, и мне с ним удалось ее построить. Сереже было нелегко, в том числе принять мое прошлое.
Если бы у меня была возможность поговорить с самой собой в прошлом, встретить ту себя, которой все испытания только предстоят, я бы сказала: «У тебя будет замечательная судьба. Ты встретишь Мишу. У тебя будет трое прекрасных детей, без которых невозможно представить жизнь». Оглядываясь назад, я ни о чем не жалею. Пусть бы так и было. Единственное, я бы не хотела терять Мишу.
Вот если бы мне дали палочку волшебную и спросили, чего бы я хотела, я бы загадала, чтобы Миша был жив. Потому что он нужен мне, своей маме, детям. Потому что он нужен людям. Но тогда бы я не встретила Сергея, у меня бы не родился мой Андрюша. Можно очень долго на эту тему размышлять и говорить…
Еще я бы сказала той девочке Ире: «Будь всегда искренней и честной, пусть даже иногда вспыльчивой». Пусть она будет такой, как есть. Может быть, судьба ей подарит еще счастье…
Елена Ксенофонтова
Елена Ксенофонтова на публике производила впечатление успешной женщины, уверенной в себе, востребованной актрисы. Красивый дом, счастливые дети, муж – успешный, состоятельный адвокат. Казалось, не жизнь, а сказка. И вдруг пост в социальных сетях: «Молчать нельзя говорить». И страна узнала страшное: как за фасадом красивой жизни скрывались отчим-садист, потеря ребенка, предательства мужей. И как история домашнего насилия стала судьбой Елены Ксенофонтовой.