сь, что у меня не получается упражнение. Отец подошел, перегнулся через меня и сказал: «Ты знаешь, ну чисто зрительно, мне кажется, нужно это слово поменять с этим». Хотя отец не знал немецкого. Я поменяла, упражнение сложилось. Как-то отец поехал в ФРГ, у него выходила там книга, и взял меня переводчицей. Мы жили дома у издателя Отто Загнера, и я переводила ему разговор с господином Отто. Потом я выяснила, что господин Отто все-таки понимает по-русски. В записной книжке отца есть страница, написанная по-немецки. Я отдавала ее графологу, и мне сказали, что человек не только писал, но и думал на немецком.
Папин бестселлер «В час дня, Ваше превосходительство» начинается с простой строки от автора: «Я задумал написать книгу о советских разведчиках, действовавших во время Второй мировой войны». В нашем доме жил Константин Михайлович Симонов, и они с папой были в очень хороших отношениях. Один раз он зашел к нам домой, был какой-то праздник. Разговор зашел о работе газеты «Красная звезда», и Симонов, который там работал всю войну, о чем папа знал, спросил отца: «Аркадий Николаевич, вы как бы в «Красной звезде» войну прошли?» Папа ответил между делом: «Да». А я смотрю и вижу на лице Симонова такая улыбка, даже не могу описать. Он ничего не сказал.
Была еще одна странная такая деталь для той поры, когда с внебрачными связями было значительно строже, чем сейчас. Я родилась в 1952 году, и тогда же моей маме и бабушке пришло письмо о том, что их выселяют из Москвы как членов бывшей семьи врага народа. Муж моей бабушки, Стефан Михайлович Новацкий, был управделами НКВД и ушел в ссылку по делу Тухачевского, но он сразу понял, что все плохо, и они с бабушкой за год до этого оформили официальный развод. Дедушка уехал жить на другую квартиру. Но мама рассказывала, он никогда не переставал быть бабушкиным мужем. И в 53-м году вышел указ, что нужно отселять и всех бывших жен, и детей от первого брака. Мне еще не было года. И тогда мой отец сказал маме: «Тамара, мы с тобой идем срочно жениться, я беру тебя замуж. Ссылка, так ссылка. Едем вместе». Они пришли в загс, стали стучать в дверь, было закрыто. Открыла заплаканная женщина, папа ей говорит: «Да что такое? Загс закрыт. Мы пришли жениться». – «Какой жениться, сегодня умер Сталин». Папа повернулся к маме и сказал: «Вот же нам повезло».
Папа умер, когда мне только исполнилось 20 лет, он похоронен на Новодевичьем кладбище, за могилой Никиты Сергеевича Хрущева. У нас очень долго с родственниками Хрущева одна лейка была, и мы ее прятали за елками. Когда мы вернулись после похорон отца, вошли в его кабинет, в стене была дырка от снятой картины – скорее всего там был сейф, который унесли со всеми документами. Был срезан кремлевский телефон. Мама с бабушкой даже не удивились.
Аркадий, мой старший сын, родился на сороковой день после смерти папы. Не очень хорошо совпало, но я тогда молодая была и не очень придавала значения таким совпадениям. Это было 29 сентября, вдруг пошел снег огромными хлопьями. Акушерка держала моего ребенка на руках, и в этот момент прилетел голубь, прям налип на стекло. Акушерка сказала: «Душа прилетела». А у меня началась истерика.
Моей первой любовью был француз. Этот человек был на 20 лет меня старше, у нас случилась долгая и печальная история любви, которая не могла закончиться ничем хорошим, так как он был женат, его жена жила в Париже. Однажды он сказал, что едет в Париж, чтобы развестись, и не вернулся. Потом спустя очень много лет мне позвонила женщина, француженка, и сказала, что она приехала в Москву и ждет меня в Шереметьево, чтобы что-то передать. А я уже была замужем в третий раз, за Александром Ивановичем. Я ей сказала: «Простите, пожалуйста, кто вы?» Она мне назвала имя и фамилию этого мужчины. Я примчалась в Шереметьево, там стояла очень пожилая женщина, она поздоровалась и назвала свое имя. Я поняла, что это его жена. Она на меня посмотрела и сказала: «У меня не было возможности с вами связаться никак, и в конце концов я вас нашла. Вот это было написано вам». Она отдала мне бумажку и рассказала, что они давно собирались развестись, что она вышла замуж за другого человека, а этот мужчина попал в аварию и умер. Спустя много-много лет я узнала, что он меня не бросил, он просто умер, это было так неожиданно. В бумажке было написано, что он взял билет в Москву. Он сказал как-то ей, что «есть девочка в Москве, которую он привезет в город Париж».
С первым мужем мы познакомились в Коктебеле, это был курортный роман, его звали Дмитрий Демин. Мы с подругой поехали на юг вдвоем, я была студенткой первого курса. Вместе мы прожили месяц-два и разошлись. Со вторым мужем мы познакомились на моей свадьбе с первым, он был у нас свидетелем. Я влюбилась с первого взгляда, потому что он был очень похож на мою первую любовь, француза. Со вторым мужем мы прожили вместе семь лет. Борис Гурьевич Капустин – прекрасный человек, умный, добрый. Сейчас он преподаватель Йеля в Америке, профессор, человек, который научил меня работать. Он очень порядочный, с прекрасными, изумительными родителями из города Екатеринбурга. Мы с ним хорошо жили, но чего-то не было ни у него, ни у меня. Через семь лет мы поняли, что прекрасные друзья, но не муж и жена. У Бори потом удачно сложилась судьба – он нашел женщину, которую очень полюбил. Я через три года после развода встретила Александра Ивановича, и стало понятно, что до него я ни разу не была замужем.
У меня была соседка по старой квартире – Алена. Один раз она пришла ко мне и сказала: «Мне надоело, что ты такая одинокая, в парусиновых тапках зимой. Тебе надо выйти замуж. У меня есть идеальный для тебя кандидат, Саша Донцов». Я ответила: «Да никогда. Не хочу замуж. Зверь по имени Груня Васильева в неволе не живет. Я это уже попробовала. Все, хватит». Потом она меня позвала к себе на день рождения. Я пришла и увидела – сидит молодой человек с бородой. Мне показалось, что он старый, в костюме, с галстуком. Около него пустой стул, поняла, что это мне, и это он, тот самый вариант. А я еще подслеповатая, смотрела и думала: «Ой, елки, это вот совсем не мое». Александр Иванович потом рассказывал, что он подумал: «Ну и фря». Алена меня посадила, он сказал: «Разрешите, пожалуйста, я положу вам немного салата». Я подумала, что это точно не мой человек, и мы больше с ним не разговаривали за весь вечер. Алена была ужасно расстроена, но решила не сдаваться, человек она очень серьезного настроя. Через неделю позвонила мне в дверь и сказала: «Идем к тебе с Донцовым. Мы обсуждаем мою диссертацию. У меня нельзя курить, у тебя можно, на лестнице холодно. Мы пришли».
Я впустила, мы просидели до ночи на кухне, забыв про ее диссертацию. В двенадцать Алена встала и сказала: «Полночь, метро закрыто, такси не поймать. Ты остаешься спать у Грушки». Александр Иванович занервничал, как ребенок, говорит: «А как я останусь? У меня нет зубной щетки». Алена жестом фокусника из большой кофты вынула новую зубную щетку. Я ему сказала: «Прости, пожалуйста, Саша. Я конкретно не хочу замуж. У меня два развода. Мне мужчины вообще не нужны и не нравятся». Он так обрадовался и сказал: «А я год тому назад развелся. Боже мой, я совершенно не собираюсь жениться. Пошли пить чай».
Мы с ним радостно сели на кухне пить чай, и больше он не ушел. Он так и остался у меня. Через неделю примерно приехал его сын Дима, маленький совсем, сказал: «Я хочу посмотреть, где теперь мой папа, но только ты имей в виду, что я очень придирчив». Я ответила: «Ну входи». Он прошел и сказал: «У тебя аккуратно, а поесть?» Дима поел одно, другое, третье, потом сказал: «Вкусно. Я у тебя, пожалуй, тоже останусь». И остался. Для меня Дима любимый сын, он зовет меня мамой. Я мужа 36 лет называю Александр Иванович. Во-первых, он умнее меня намного. Во-вторых, он сильнее меня.
В 1986 году родилась наша дочь Маша. Потом мы полетели в Тунис с подругой, очень хорошим хирургом – Оксаной Степановной. Она так посмотрела на меня в раздевалке и говорит: «А что это у тебя тут?» – «Представляешь, у меня с моим минус нулевым размером неожиданно вырос бюст, совершенно сам по себе. Он у меня никогда такой не вырастал красивый». Она на меня посмотрела и сказала: «Знаешь, надо в Москву возвращаться срочно. Ну поверь мне, надо». Я тогда решила, что она странная, но Оксана отправила меня к доктору на проверку. Мне сразу сказали – онкология, четвертая степень. Вышла, у меня началась истерика, я рыдала.
Когда мне сказали, что жить осталось мало, слава богу, ошиблись, я вышла из больницы и подумала о том, что у меня трое детей. Аркадий с Димой – взрослые, Маша – маленькая, ей 12 лет. У меня две бабушки. Я их очень любила, свекровь и мама, но характеры у них – на козе не объедешь. И кому нужны мои вредные бабушки? Никому. А муж молодой доктор наук. Он же не останется один? Ему всего сорок с небольшим, естественно, найдется какая-то женщина. И как она поступит с моими собаками, с кошкой, с бабушками, с детьми, – что будет с ними? И я подумала: «Надо подобрать кого-то вместе себя». У меня был очень простой расчет. Представим, что я ушла: кто остался? Что с этой семьей будет? Что будет с детьми? Они будут голодные, холодные? Бабушек отправят в дом престарелых. Что будет с мужем? Вдруг его заставят работать как бешеного, отправят по стране зарабатывать деньги? Выгонят моих собак. А у меня была и есть подруга, та самая хирург Оксана, не замужем, у нее три собаки, она мне как сестра родная, ее сын – ближайший друг Маши. Я к ней поехала и сказала: «Оксана, давай ты выйдешь замуж за Александра Ивановича?» Она сразу все поняла, втащила меня в свою комнату и сказала: «Конечно, я всегда хотела выйти замуж за Сашу, как хорошо, что ты мне это предложила, исполнилась мечта моей жизни. А куда денешься ты?» Я ответила: «А я вот, наверное, к папе на Новодевичье кладбище». Она на меня посмотрела и сказала: «Странное решение и, по-моему, рановато». Мы с ней поговорили, и она отправила меня к хорошему онкологу.
В борьбе с онкологией у меня была целая армия: Александр Иванович, две мои подруги – Оксана Степановна Глод и Мария Трубина. Маше кто-то сказал, что при онкологии нужно есть черную икру, что неправда, и она притащила мне в больницу пятилитровый баллон черной икры. Я не знаю, где она его нарыла. Она набирала большой половник и говорила мне: «Откроем ротик, ты должна это съесть. Посмотри, сколько денег я на это потратила». А я терпеть не могла икру.