– Я мечтала в детстве о балете и занималась им, танцевала, как только включалась музыка, это была абсолютно моя стихия, именно музыкальная. Я очень благодарна маме за то, что занималась и большим теннисом, и балетом, и языками, и много чем еще. И, конечно, с балета все началось. Не могу сказать, что в детстве как-то серьезно относилась к актерской профессии. Мне казалось, что балерина – это колоссальный труд, или оперная певица, например. А в актерской профессии как будто все гораздо менее энергозатратно. Но потом в какой-то момент, после фильма «Приключения Тома Сойера», я почувствовала, что ощущение сцены было как воздух. Осознанное решение, и я пошла поступать к Юрию Петровичу Любимову на курс. Тоже не случайно – в Щукинское училище, потому что была какое-то время очень увлечена театром на Таганке, смотрела все его спектакли, он был для меня кумиром. Я поступила на его курс, но так получилось, что в 18 лет, практически не окончив первый курс, уже родила ребенка, у меня выпал год из учебы, занятий, и потом я уже восстановилась во ВГИК на курс Глузского Михаила Андреевича.
Конечно, это было рано. Рано, но не в том смысле, что плохо, наверное, это и хорошо. Потому что ты с сыном больше в дружеском режиме существуешь, нет такого отрыва, разницы в возрасте. Но рано в том смысле, что не успеваешь вообще понять, что у тебя произошло в жизни, – маленький ребенок, еще есть планы доучиться, что-то сделать в профессии. Любовь все равно есть в человеке, в женщине, заложена, безусловно, и я понимаю, что я сориентировалась, мне помогли близкие люди. И муж мой первый, и моя мама, естественно, и моя бабушка.
Машуленька в бабушку Машу. Она человек убеждений, знает, что ей нужно. Труженица, вкалывает всю жизнь, как ее отец. Андрюшеньку она тоже хорошо воспитывала, провезла по всему миру, показав ему все художественные галереи, и поэтому он и рисовал гениально, я ему педагога брала из Суриковского, и до сих пор он очень любит живопись. А когда Андрюша был маленький, он вышил две картины крестиком.
– Безусловно, Андрей, мой сын, пережил какой-то момент юношеского становления. И я считаю, что это хорошо, потому что мальчики тем и отличаются от девочек, что им нужно наткнуться на какое-то препятствие, полезть, куда не надо, чтобы развиваться. Андрей парень с характером, с безусловным стержнем. Он очень отстаивает свои позиции и взгляды. Сейчас он повзрослел, и это все было этапом его становления, который он прошел достойно.
Андрей – парень очень общительный. Он любил, чтобы все компании друзей собирались у нас дома, и я всегда была «за», он это знал. Но бывали такие ситуации, что количество народу, которое вдруг возникало в нашей квартире, много превышало два-три человека. Как-то пришла половина школы, несколько классов.
Я могу сказать, что по отношению к первому супругу в силу того, что он был меня намного старше, я чувствовала опору, которая, наверное, мне подсознательно была нужна. Но это не вопрос внешней схожести или черт характера. Это именно про какую-то внутреннюю схожесть. Ведь для любого ребенка родители – это как две ноги, жизненная опора. Когда ребенок рано лишается одного из родителей, он подсознательно ее ищет где-то в пространстве. Сейчас я это говорю уже спустя годы, и понимаю, что, может быть, мне отчасти это было нужно.
Как ты ситуацию организовываешь в жизни, так все и происходит. Как корабль: как назовешь, так он и плывет. Я никогда в жизни не апеллирую понятиями ревности, зависти. Если у людей, которые меня окружают, возникает какой-то ревностный или подобный момент, как у любого человека, я всегда в очень добром режиме пытаюсь разрешить любую ситуацию. Для меня это важно, потому что мир вокруг должен быть позитивным. Я иначе не умею существовать.
Все люди, которые входили в мою жизнь, не случайные и о них, безусловно, по сей час и по сей день я могу сказать только хорошее. И не потому, что я что-то скрываю, а искренне чувствую душой.
Зятья были хорошие, что один, что другой. Маша никогда в жизни не разрешала мне переживать из-за своих дел, она меня очень бережет. Она сильная очень.
– У меня не было ни одного конфликтного развода. Может, я счастливый человек. Нет ни претензий, ни обид, ни чего бы то ни было. Так получилось в моей жизни, наверное, потому что для меня важна была чистая и светлая связь с детством, хорошие, дружеские, добрые отношения с людьми, которые занимали какую-то часть моей жизни. А как иначе можно расставаться? Я умею только так.
Чувство одиночества, с одной стороны, мне очень знакомо, с другой стороны, нет. Мне кажется, что каждый человек рождается, если говорить глобально о нашей жизни, один, если только не с близнецом. И уходит из жизни тоже один. А если говорить именно о чувстве одиночества, у меня абсолютно его нет, я человек, глобально одаренный и любовью, и вниманием, и всем, чем хочешь.
Я вела дневник очень короткий период в жизни, месяца два. В нем я записала: «Машенька, береги каждый момент своей жизни, потому что он больше никогда не повторится». Это мне сказала моя бабушка Раиса Ивановна. Если бы не написала в тот момент, я бы сейчас не вспомнила это.
Себе, молодой Маше Мироновой, я бы сказала: «Знаешь что – не бойся, все будет отлично!»
Елена ЯковлеваЧто хочет женщина
Елена Яковлева. Сколько бы ролей ни сыграла, для зрителей она, пожалуй, так и останется в первую очередь Интердевочкой, ну или в крайнем случае Каменской – уж очень популярны были именно эти роли. Ее первые шаги на пути к мечте стать знаменитой артисткой закончились провалом. «Нет сценической заразительности», – решили в приемной комиссии Харьковского института. И это прозвучало как приговор. Потом она перепробовала множество профессий, но о своей заветной мечте не забыла и вскоре отправилась покорять Москву. В столице ее ждали ночевки на вокзале, безденежье, голод и первые победы. Она поступила в театральное и устроилась работать в «Современник», один из ведущих театров Москвы. В «Интердевочке» она снялась, когда ей было 28 лет, и сразу же стала знаменитой на всю страну. За билетами на первое советское кино о жизни ночных бабочек очереди стояли, как за дефицитом. Потом был сериал «Каменская», где Яковлева сыграла роль сильной и одновременно хрупкой женщины-следователя. Эта роль принесла ей множество престижных наград и поистине всенародную любовь. Но какую семейную драму ей пришлось пережить в ее судьбе, в судьбе Елены Яковлевой?
– Нижнеудинск – это Иркутская область, там прошло практически все мое детство. У нас в городе была слюдяная фабрика: если мороз сильный и она гудит, то дети в школу не идут, и мы спали, пока солнышко не встанет, а потом, несмотря на трескучий 50-градусный мороз, все катались на санках, обжигая себе щеки. Зима прекрасна. Папа был военный, и нас перевели в город Харьков, там я окончила школу.
Не знаю, когда я захотела стать актрисой, но на экзаменах было сильное волнение, когда рот невозможно открыть, потому что там у тебя все ссыхается. Но несмотря ни на что, я все прочитала и поступила. Мама каждый месяц присылала 20 рублей, конечно же, мне казалось, что я сейчас получу их и не буду так по-дурацки тратить, как в прошлый раз. Но когда появлялись деньги, сразу хотелось всего. Мы решили с одной девочкой из моей комнаты, как только получает кто-нибудь деньги от родителей, покупать по пять пачек макарон и по две пачки приправы «Вегета». И когда деньги заканчивались, мы всегда знали, что у нас под кроватью есть запас: варили макароны, потом обжаривали их с водичкой на сковороде и добавляли «Вегету» – потрясающая еда. Мы толстели, и художественный руководитель курса нас ругал: «Что с вами, девочки, происходит? Что вы жрете без конца? Почему вы такие толстые? Посмотрите, какие у вас задницы отвратительные».
Все мои подружки начали повально выходить замуж, ну и я как-то заодно. Он тоже был актер, мы прожили полгода, но потом поняли, что не получится быть вместе. А через очень много лет я была на гастролях в Чите, пришла в театр вечером на спектакль, мой первый муж оказался главным режиссером этого театра, зашел в гримерную ко мне с новой женой. Она была в положении, мы мило познакомились, но так больше и не общались.
Однажды меня на вахте театра остановили: «Лена, пакет с «Мосфильма». Я вскрыла этот пакет, и все внутри задрожало. До сих пор дрожит, когда вспоминаю или слышу фамилию Петра Ефимовича Тодоровского, потому что я влюбилась в него сразу же после первой картины, которую увидела, – «Военно-полевой роман». Не читая сценария, просто взяла и позвонила сразу, мне назначили встречу, я пришла к Петру Ефимовичу. Он сказал: «Иди, девочка, гуляй. Ты абсолютно не похожа на того персонажа, которого я вижу в этой картине на главной роли».
Я ее заприметила, когда она в эпизодике снялась, а потом уже был фильм, главная и очень серьезная роль. Снимал мой муж, известный тогда режиссер Тодоровский. Я сказала: «Лену, и больше никого». А он ответил: «Да ты посмотри на нее: ножки просто колесом, глазок почти не видно, плечики вообще такие пологие. Какая же она главная героиня фильма?» Я сказала: «Нет, только она будет в главной роли». Вы знаете, это чистой воды интуиция. Я почувствовала, что в ней что-то заложено, а в ней заложено очень хорошее чувство юмора, это всегда красит.
– Петр Ефимович долго мучился, а потом сказал: «Ну а где еще можно тебя посмотреть?» И я говорю: «Сейчас я снялась в картине «Полет птицы» у режиссера Григорьева на «Ленфильме», и там у меня главная роль». Наверное, Мира Григорьевна, его жена, сказала, чтобы он поехал посмотрел, потому что любви в глазах не было никакой с его стороны. Он съездил на «Ленфильм», посмотрел рабочий материал, еще не озвученный, и вернулся. И я увидела глаза Петра Ефимовича Тодоровского, в которые реально можно влюбиться – эти длиннющие ресницы стали вдруг добрые. И я поняла – что-то случилось в его сердце после просмотра той картины.