– Я помню, что он припас для меня костер. Монстр, – тихо добавляю я.
– Многие сказали бы то же самое о вас, независимо от того, помните ли вы, что сделали, или нет.
Что Вэнделин думает обо мне? Мысль о том, что она чувствует то же самое, ранит меня больше, чем я ожидала. Она здесь мой единственный союзник и, скорее всего, докладывает Зандеру о каждом моем слове. Что Вэнделин думает о молодом короле, который ненавидит меня? Она верна ему потому, что должна, или потому, что хочет?
Осмелилась бы я озвучить все вопросы, крутящиеся у меня в голове последние три недели. Я привыкла полагаться на себя и никому не доверять, и все же здесь, в ловушке этих стен, я отчаянно нуждаюсь хотя бы в одном человеке, на которого можно опереться, в одном человеке, что заполнил бы все пробелы.
– Замрите. И не разговаривайте. – Она кладет руку мне на плечо, закрывает глаза и склоняет голову.
Мазь новая, но процесс мне уже знаком и не менее увлекателен, чем в первый раз. Тогда я подумала, что Вэнделин молится и то покалывающее ощущение было эффектом мази, впитывающейся в мою кожу. Но затем она подняла зеркало, чтобы показать мне раны, и те стали менее заметными, когда она закончила. В тот момент я и поняла – она лечила меня магией. Настоящей магией.
Теперь я смотрю на ее нахмуренный лоб, пока Вэнделин зачарованно концентрируется. Мне неизвестно, сколько времени проходит – часов нет, а колокола бьют только по часам, – но, когда ее веки наконец приоткрываются, появляется знакомый красный оттенок.
– Вам больно, когда делаете это?
Она качает головой.
– Это утомляет. Я далеко не так сильна, как Маргрет. Она тоже была целительницей и сумела бы сделать для вас намного больше. – Ее взгляд останавливается на моем плече, и Вэнделин улыбается. – Да, думаю, неплохо. – Она встает и медленно идет – еще одно побочное действие исцеления – к туалетному столику, чтобы взять ручное зеркало.
Маргрет была верховной жрицей. Вероятно, дело в ранге.
– Ее уже заменили?
– Нет. Это… не вариант.
– Сколько вас в Илоре? Заклинателей, я имею в виду.
– Сейчас немного. Добраться сюда довольно сложно, и большинство из нас не пойдут на такой риск.
– Почему?
– Потому что.
Я чувствую, как она избегает этого разговора. Вэнделин поднимает передо мной зеркало. Я смотрю на свое отражение. Следы не сильно уменьшились, но грубая краснота кожи заметно поблекла.
– Мне жаль, что я не могу сделать больше. Если повезет, шрамы станут серебряными. Возможно, будут почти невидимы при определенном освещении.
Очень в этом сомневаюсь. Я никогда не смогу носить майку или купальник – если когда-нибудь выберусь из этой адской дыры, – не привлекая внимания, но это намного лучше, чем раньше. Я поднимаю руку над головой. Немного тянет, но боль прошла.
Вэнделин закрывает банку крышкой, а я натягиваю ночную сорочку.
– Мазь будет действовать всю ночь. Когда станете принимать ванну перед сном, смывать ее не стоит, как бы заманчиво это ни было. Осталось исцелить совсем немного, это произойдет во сне. Утром сможете смыть мазь. – Она кивает себе, собирая вещи, довольная своей работой. – Очень хорошо. Берегите себя, Ваше Высочество.
– Роми, – настаиваю я, как часто делаю, когда она меня так называет. Однако что-то в ее прощании на этот раз кажется другим. Обычно она не делает такой глубокий реверанс. – Увидимся завтра?
Выражение сомнения на ее лице дает мне ответ прежде, чем она заговаривает:
– Если король сочтет это полезным. Я исцелила вас настолько, насколько могла. Не думаю, что мои навыки еще пригодятся.
Если Вэнделин не вернется, мне останется только компания Коррин и двух стражей за дверью. Ужас охватывает все мои внутренности.
– А что насчет моего психического здоровья? Королю нет дела до того, что я тут с ума схожу? – ядовито выплевываю я, не в силах сдержаться. Надеюсь, это дойдет до его ушей. Возможно, Зандера удовлетворит знание того, что наказание оказывает на меня должное действие, и это заставит его смягчиться.
Внимание Вэнделин переключается на запертые окна, ее брови сильно нахмурены.
– Он не тот монстр, за которого вы его принимаете.
Говорит женщина, которая не находится у него в плену.
– Он казнит людей. Сжигает их.
Судя по предыдущему опыту, они все – монстры.
– А вы бы не стали?
– Нет. Я не моя… – Я обрываю себя. Моя мать. Вот только мы говорим не о Ромерии из Нью-Йорка.
– Его Высочество сделал то, что любой король или королева в сложившейся ситуации. Ваши родители казнили предателей за гораздо меньшие прегрешения. – Вэнделин изгибает брови в дерзком жесте, будто говоря, что так и есть. – Как королева, вы бы тоже поступили подобным образом.
Ее слова напоминают мне о том, что Анника сказала в святилище. На данный момент я выяснила, что брак принцессы Ромерии с Зандером был организован ее отцом, королем Ибариса, под видом стремления к миру между двумя королевствами, хотя на самом деле она была в сговоре с илорианцем по имени лорд Мюрн, желая собрать повстанческую армию и занять трон. Кто-то еще – кто-то тесно связанный с королевской семьей – помог ей. И в день, когда ей следовало выйти замуж за Зандера, когда всеобщее внимание было сосредоточено на свадьбе, враги с легкостью проникли через ворота, и план Ромерии раскрылся. Но, очевидно, все пошло не так, как планировалось.
Чего я до сих пор не понимаю, так это почему принцесса Ромерия решила, что ей нужно их убить.
Я тщательно подбираю слова.
– Зачем мне делать те ужасные вещи, в которых меня обвиняют?
– Зачем еще одному царству пасть, коли не поднимется другое?
– Я замышляла уничтожить короля и всю его семью, чтобы получить трон Илора?
Для которого принцесса Ромерия уже была предназначена, если бы стала королевой Зандера. Может, она не хотела делиться? Но если Зандер прав, и она обещала выйти замуж за этого лорда Мюрна, то ей все равно пришлось бы делиться. Что-то тут не складывается.
Снова поставив мазь на стол, Вэнделин возвращается ко мне.
– Вас с юных лет учили, что илорианцы – ваши враги. Я знаю, каково это – воспитываться с ненавистью к чему-то, чего ты не понимаешь, потому что меня учили тому же в Мордейне. Возможно, трудно признать, что вы все это время ошибались насчет целого народа. Но илорианцы ничем не отличаются от нас с вами. Мы все хотим спокойно спать у себя в кроватях и защищать своих близких.
Ее пальцы неторопливо работают с завязками на моем платье.
– Признаюсь, я боялась покидать родной дом, чтобы приехать сюда. Но сейчас я обрела среди них жизнь. Ибарис же никогда не пытался понять их или принять за все столетия после Великого Разлома. Эти люди рождены от той же эльфийской крови, что течет в ваших венах, и тем не менее вы назвали их демонами и изгнали со своих земель.
Кожу покалывает. Я правильно поняла? Она сказала эльфийской?
То есть, по ее словам, меня окружают не люди, а эльфы?
Что принцесса Ромерия не человек?
Вэнделин, кажется, не замечает, как меня шокируют ее слова.
– Когда я увидела вас с королем, насколько вы были близки, я надеялась… – Вэнделин замолкает.
Она надеялась, что мы по-настоящему влюблены, что наш брак положит конец раздорам между двумя королевствами и народами, как надеялась и Анника.
Эльфы.
– Смертные жители Илора научились сосуществовать с Нетленными, и, хотя разлад существует и поныне, корона добилась многих успехов. – Вэнделин задумчиво прикусывает нижнюю губу. – Если бы вы открыли свои сердце и разум, то увидели бы, что они не те варвары, которыми нас учили их видеть. На самом деле, если постараться, вы можете обнаружить некое родство с ними.
Эльфы, черт подери.
Нетленные.
Я заставляю себя продолжить разговор, однако все мысли вертятся вокруг новых сведений.
– Искать родство из тюремной камеры, под постоянной угрозой смерти?
Заклинательница колеблется, затем, понизив голос, говорит:
– Каким-то образом вы убили дэйнара. На данный момент вы единственная во всем Илоре, кто способен это сделать.
«Люди, как правило, дольше сохраняют в живых тех, кто представляет для них ценность», – эхом отдаются в моей голове слова Софи.
– Живая я полезнее для короля, чем мертвая.
Вэнделин подтверждает это понимающим взглядом.
– Ищите в этом утешение.
Она снова собирает свои вещи.
– Спасибо. За все. Вы были добры ко мне.
Вэнделин поджимает губы.
– Я верю, что в скором времени вы обретете некоторую свободу, ведь вы уже почти исцелились. Но, когда это произойдет, не ожидайте, что найдете союзников в этих стенах.
– Верно. – Не очень тонкий намек никому не доверять. Возможно, даже ей.
– И, Ромерия? – Она останавливается на пороге будуара. Вэнделин впервые обращается ко мне по имени. – Имейте в виду, что король всегда на шаг впереди вас и внимательно слушает.
В последний раз бросив тяжелый взгляд, она уходит.
Этой ночью я ворочаюсь во сне. Зловоние мази Вэнделин наполняет ноздри, и ее жгучий запах проникает в раны, пока эльфы и демоны терзают мои сны.
Однако я чувствую, как высокая царственная фигура нависает надо мной и будит меня своим вздохом. Я обыскиваю темные углы покоев, но они пусты.
И все же еще долго после того, как мои глаза закрываются, я ощущаю рядом тень короля.
Я просыпаюсь от стука в дверь. Через секунду врывается Коррин.
– Вы заболели? – В ее тоне нет ни намека на беспокойство.
– Просто плохо спала, – хрипло говорю я.
Я смотрю, как Коррин ставит поднос с едой на стол в углу. Кто она? Думаю, что не заклинательница, как Вэнделин. Она кажется человеком, как и все остальные, с кем я сталкивалась, но теперь я знаю, что некоторые из них эльфы.
Варвары, что бы это ни значило. Характер у Коррин не слишком приятный, но я бы не назвала ее варваром.