Я прочитала бесчисленное количество историй и посмотрела множество фильмов о фантастических существах, достаточно, чтобы это слово породило множество идей, за обдумыванием которых можно было засидеться до поздней ночи. Размышляла обо всем: от острых физических черт и неестественно долгой жизни до высокомерия, злобных манипуляций, сверхъестественной скорости и силы взаимодействия с природой. Однако мне сложно адаптировать эти сказки в факты. Вэнделин называла их Нетленными, но они также считали принцессу Ромерию мертвой, так что бессмертие не означает неубиваемость. И пока я не заметила ни у кого из них каких-либо странных особенностей. Все кажутся обычными людьми.
Все, включая меня.
Разве я не должна быть эльфом?
Но нет, я – человек. Это тело, лицо, мои мысли… Они человеческие. И так было всегда. Так как же мне отличить всех остальных? И как Вэнделин до сих пор не узнала, кто я такая? Она исцеляла меня в течение нескольких недель. Ее магия определенно должна была заметить разницу между видами.
Если только…
Мимолетная мысль о том, что тело, в котором я нахожусь, не мое, а на самом деле принадлежит воскресшей принцессе Ромерии, снова проносится в моих мыслях. Это единственное правдоподобное объяснение.
– Король просил у вас аудиенции. – Коррин ставит кружку с питьевой водой мне на тумбочку и останавливается, чтобы понюхать воздух, после чего морщится. – Вы не принимали ванну прошлым вечером?
– Вэнделин велела не смывать мазь, – рассеянно объясняю я.
Зандер хочет аудиенции? Он был непреклонен, когда говорил, что больше никогда не хочет меня видеть. Почему сейчас?
– Пойдемте, нам нужно спешить. Вы не можете предстать перед королем в ночной сорочке, благоухая, словно тухлая рыба. – Служанка отдергивает длинные шторы, и я моргаю от ослепляющего солнечного света, проникающего внутрь. Это первый раз с момента моего заточения, когда я не просыпаюсь и не брожу туда-сюда по комнате вплоть до восхода солнца.
Одну за другой она открывает оконные ставни. До меня доносится некогда приглушенный, а сейчас громкий и заливистый смех. Рядом поют свои сладкие песни птицы. Поворот запястий – и вот, двери балкона также распахнуты.
Я на секунду умолкаю.
– Как ты это сделала?
– Я повернула ручку, Ваше Высочество.
Я дергала эти дверные ручки по крайней мере раз сто, и они не поддавались. Я закатываю глаза, глядя ей в спину, а в моей груди разливается тепло от такой маленькой победы. Зандер, должно быть, одобрил мою просьбу.
– Я наберу свежую ванну. Когда закончите как следует мыться, наденьте голубое платье, которое я оставлю для вас. Оно должно хорошо скрыть шрамы, чтобы никто не увидел их во время вашей прогулки.
Хотя я знаю, что эти шрамы далеко не привлекательны, ее слова подрывают мою уверенность в себе.
– Положите свою ночную рубашку в корзину, и я прикажу ее постирать. – Слышу, как она бормочет себе под нос: – Если вообще есть возможность ее спасти.
Так же быстро, как и ворвалась, Коррин уходит.
Я вылезаю из постели, чтобы подойти к двери. Солнце палит высоко в небе, его жар нагревает камень балкона, но я едва замечаю, как обжигаю свои босые ноги, слишком занятая разглядыванием великолепной картины, развернувшейся передо мной.
Я прибыла в Цирилею под покровом ночи и путешествовала по городу, будучи облаченной в капюшон и одеяла, шла через подземные туннели, пробиралась по темным лестничным пролетам. Мне даже не удалось толком разглядеть замок, в котором меня заточили, увидеть хоть что-то за пределами холодной сырой башни и отделанных лепниной стен.
То, что я вижу сейчас, – что ж, такого мне и не снилось.
Каменные стены бледно-песочного цвета сделаны в виде бесчисленных стрельчатых арок. Множество башен стремится в небо, а шпили – я насчитала дюжину с того места, где стою, хотя их, безусловно, больше, – увенчаны бордовыми наконечниками с черным орнаментом. Окон много – они массивные и богато украшенные причудливыми узорами, созданными рукой художника.
Если правильно понимаю положение солнца, я нахожусь на третьем и верхнем этаже восточной стороны, хотя кажется, будто он намного выше, учитывая высоту потолков. Зеркальное отражение этого крыла тянется по другую сторону от центра. Лишь на верхних этажах заметны круглые балконы, поддерживаемые сложной конструкцией из колонн и каменной кладки снизу. В этом месте, наверное, сотни комнат.
На мгновение оторвав ошеломленный взгляд от замка, я переключаю свое внимание его окрестности. Это, скорее, похоже на ботанический парк: ухоженное пространство простирается далеко, большая часть его скрыта от моего взгляда листвой. Причудливо уложенные каменные дорожки стелются вокруг лиственных деревьев, под увитыми виноградными лозами решетками, вдоль прудов, над декоративными мостиками. Боюсь, здесь легко заблудиться и без кедрового лабиринта.
Стена, через которую я сбежала в ту первую ночь, окружает всю обширную территорию, а по другую ее сторону, ниже хребта, насколько хватает глаз, простираются пышные зеленые холмы и густой лес. Город Цирилея, наверное, расположен по другую сторону от замка.
И где-то в этом пространстве должен находиться нимфеум.
Я вдыхаю. В воздухе витает слабый знакомый запах, но я не могу его распознать.
Раздается крик, за которым следует лязг металла. Я ищу источник шума. Во дворе, справа от меня, люди проворно сражаются на мечах. Многие из них мужчины, но я замечаю и изгибы женских фигур. Они отражают удары и нападают в ответ, будто исполняют замысловатый танец. Их клинки блестят на солнце, доказывая, что это не просто деревяшки.
Я улыбаюсь, восхищаясь их мастерством и бесстрашием. Подобное требует гораздо большего таланта, нежели наведение пистолета и нажатие на спуск, и может быть столь же смертоносным – Софи доказала это на складе той ночью. Хотя я и не завидую ее талантам хладнокровной убийцы, однако научиться метать кинжал, чтобы остановить угрозу, – подобный навык я была бы не прочь освоить.
Эти люди, наверное, часто практикуются. Королевская гвардия? Или знать? Они живут в этих величественных стенах? Кто-то, кроме Зандера, двух его братьев и сестры – и таких несчастных заключенных, как я, – должен занимать эти бесчисленные комнаты. В одном таком крыле могло бы поместиться сразу несколько семей.
Мой взгляд снова скользит по замку. Там, на роскошном балконе, выходящем на двор для тренировок, прислоняется к перилам мужчина с волосами, отливающими золотом на солнце, одетый во все черное.
Даже с такого расстояния я знаю, что это Зандер, и, хотя кажется, словно он наблюдает за сражающимися, мое чутье подсказывает, что его внимание привлекают не они.
Вэнделин сказала, что должна появиться причина выпустить меня из комнаты, чтобы люди знали – я все еще жива. Меня планируют куда-то провести, а значит, меня увидят. Что он задумал?
Недолгий восторг по поводу моей победы исчезает. Я прячусь внутри, дабы подготовиться к тому, что должно произойти.
Пока страж ведет меня вниз по лестнице и по, казалось бы, бесконечным коридорам замка, мои пальцы поглаживают крошечные вышитые на юбке цветы. Я изо всех сил пытаюсь сохранять спокойствие, наслаждаясь окружающей меня роскошью. На мраморные полы разных оттенков – от насыщенного угольного до бездонно-черного – падают блики от свечей в огромных канделябрах, установленных здесь, чтобы противостоять угрюмой темноте, резко контрастирующей с льющимся из окон солнечным светом. Позолоченные колонны касаются куполообразных потолков, на которых изображена огромная фреска.
Везде, где мы проходим, я вижу людей, которые пялятся и перешептываются, и их голоса отдаются эхом от стен. Слуги, по крайней мере, более осторожны. Знать же – судя по ярким шелковым одеждам и сверкающим драгоценностям на рукоятках мечей – таращится в открытую.
Полагаю, я заслужила подобную известность, учитывая то, кем они меня считают, и что я, по их мнению, сотворила. Или из-за того, что они думали, будто я мертва.
Внезапно я чувствую некую благодарность к Коррин за платье, которое она мне дала: наряд удачно скрыл шрамы. Как и обещала Вэнделин, зловонная мазь сотворила чудо, поработав ночью, однако следы на плече, увы, не исчезли, и мне потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к этому.
Мне не нравится все это внимание, но я не могу его избежать, поэтому держу подбородок высоко поднятым и отвечаю тем же взглядом.
Кто они такие?
Люди?
Заклинатели?
Эльфы?
Откуда мне знать? Они все выглядят нормально.
И что такого в илорианцах – эльфах по крови, – что заставило ибарисанцев ненавидеть их? Почему их изгнали с собственных земель? Связано ли это с церковью и богами, которым они поклоняются? Ведь не впервые из-за веры возникают недомолвки и войны. Великий Разлом, как назвала его Вэнделин.
Когда я прохожу мимо, некоторые слуги кланяются. Я подмечаю, что все они носят то же украшение, что и Коррин, – пирсинг внутренней части ушной раковины, который опоясывает хрящ правого уха золотой клипсой шириной в дюйм. На металле выгравирован символ, но она никогда не подходила достаточно близко, чтобы я могла его распознать.
Замечу, что подобные украшения носят не только слуги. У некоторых молодых мужчин и женщин уши проколоты тем же образом.
Сопровождающий меня страж – высокий худощавый мужчина с темными кудрями и смуглой кожей – напоминает мне волонтера одной из бесплатных столовых. Бэкс был банковским менеджером, раздававшим еду нуждающимся в первое воскресенье каждого месяца. У него всегда была широкая улыбка и дополнительная порция для меня.
Однако этот парень ни разу не улыбнулся и все время держит руку на рукояти своего меча, наблюдая за каждым моим движением краем глаза, словно ожидая, что я убегу или нападу.
Он человек или эльф?
Его насыщенные карие глаза ловят мой пристальный взгляд.
– Сколько еще? – С одной стороны, я могла бы гулять вечно, так и не достигнув места назначения, однако с другой, желаю поскорее покончить с этими