Сирша прижимает ладонь к груди.
– Значит, вы признаете, что король сомневается в вашей верности?
Она заслуживает награды за свое выступление и за то, что вложила слова в мои уста.
– Зандер ни на секунду не сомневается во мне. Но я уверена, что при дворе есть люди, готовые поверить всякой нелестной лжи обо мне. В особенности те, кто отчаянно пытается занять мое место на троне рядом с ним.
В ее глазах вспыхивает ярость, как я и ожидала. Я изгнанница, ибарисанка, занявшая трон Илора. Мне едва удается подавить улыбку.
Женщины, окружающие Сиршу, обмениваются нервными взглядами. Никого, включая их, не должно удивлять, какую цель преследуют лорд Эдли и его дочь.
Сирша вздергивает подбородок.
– Я не слышала, чтобы кто-то предполагал нечто подобное.
Рядом со мной хихикает Анника.
– Думаю, ваши источники ненадежны.
– Осмелюсь сказать, все совсем наоборот. – Ее взгляд скользит по моему плечу.
Знает ли она правду о нападении дэйнара? Или пытается меня одурачить? В прошлой жизни я умела обманывать людей. Это прилагалось к воровству – присвоение фальшивых имен, обретение доверия людей и в финале всегда обогащение. Сейчас речь идет о получении сведений, о том, чтобы понять, какие у человека козыри без его ведома. Так или иначе, самый быстрый способ увидеть козыри – это блефовать. Может, это Сирша и делает.
К несчастью для нее, я в этом тоже преуспела.
– Что ж, тогда ваш источник, вероятно, также подтвердил бы, что некий уважаемый придворный был замечен в общении с ибарисанцем, а учитывая то, что единственным источником растворенного мёрта являются ибарисанцы, было бы разумно подозревать этого придворного в причастности к отравлению лорда Квилла. Не так ли, Анника?
Глаза Анники расширяются, а затем она качает белокурой головой.
– Мой брат, король, был в ужасе, когда узнал, кто замышляет против него недоброе.
– Кто же это? – шепчет гибкая брюнетка, а после поджимает губы, словно забывшись.
– О, мы не вправе делиться именами. Во всяком случае, пока. – Анника мастерски хмурится. – Как думаешь, Ромерия?
Я повторяю ее выражение.
– Конечно, нет. Пока король не решит, как ему поступить. И мы не хотели бы лишать его этого удовольствия.
– В отличие от ибарисанцев, илорианцы правят не на основании слухов.
Сирша особенно высоко задирает подбородок, но в ее угольно-черных глазах я улавливаю едва заметное, быстрое мерцание чего-то неизвестного.
– Я бы не назвала это слухами, учитывая, что они исходят прямо из источника.
Ее глаза округляются от шока, прежде чем она успевает сгладить выражение своего лица.
– Заключенные нарушили молчание?
Я колеблюсь, думая, как далеко мне стоит заходить в этом блефе.
– Ваше Высочество, если помните, король просил вашего присутствия.
Голос Элисэфа прорезает напряжение так уверенно, будто он взмахнул мечом по воздуху. Вдалеке звонят колокола.
– Всегда приятно, Сирша.
Анника уходит, и я быстро следую за ней, не осмеливаясь бросить взгляд через плечо.
– Зандер действительно чего-то хотел от меня? – шепчу я.
– Он вас не вызывал. – Губы Элисэфа кривятся. – Но, полагаю, ему стоит узнать о проблеме, которую вы и его сестра учинили.
Я мысленно прокручиваю разговор в голове, пытаясь найти какие-то нестыковки.
– Я просто хотела узнать, что ей известно. И заткнуть ее.
Анника хихикает.
– Кажется, эта версия Ромерии мне нравится больше, чем другая.
– Благодарю. – В мои мысли проникает беспокойство. – Эта вена на лбу Зандера снова запульсирует?
Улыбка Элисэфа становится шире.
– Весьма вероятно, Ваше Высочество.
Пока я рисую левый глаз Корсакова – чуть выше правого, внешнее веко обвисло из-за четырехдюймового шрама в углу, – с улицы слышатся боевые вскрики и звон металла. Я всегда хотела спросить, где Вигго заработал этот дефект, но у меня никогда не хватало наглости. Корсаков не любил, когда его расспрашивали.
Мое ухо улавливает приближающиеся шаги со стороны террасы Зандера. Обычно он двигается как привидение – никогда не издает ни звука. Однако я не глядя знаю, что это он.
Я ждала его с тех пор, как Элисэф провел меня в покои час назад, и беспокойство росло с каждой минутой, пока я думала, насколько он разозлится за провокацию Сирши. То, что теперь я слышу его размеренные, медленные шаги – думаю, намеренные, – может означать одно из двух: он не хочет меня напугать.
Или очень даже хочет.
– Как прошла твоя прогулка по территории сегодня?
Его голос четкий, с примесью раздражения, однако же это заставляет мое сердце учащенно биться из-за нервозности, которая, я боюсь, не имеет ничего общего с беспокойством.
– Хорошо. Спасибо, что спросил.
Если он сердится на меня, то мой ответ только разозлит его, и все же я ничего не могу с собой поделать.
Зандер останавливается у перил, глядя на площадку для тренировок.
– Произошло что-нибудь интересное?
Помимо обнаруженного мною желания Малакая – чтобы я предложила себя тебе на священном секс-камне под кровавой луной, причем на всеобщее обозрение? Я борюсь с образом, вознамерившимся поглотить мои мысли.
– Я видела лебедей.
– Лебедей, – повторяет он.
– Да. Знаешь, такие грациозные, с длинными шеями, белые птицы.
Я чувствую пристальный взгляд Зандера во время того, как обрисовываю горбинку крючковатого носа Корсакова. Я почти не думала об этом человеке с тех пор, как покинула свой мир, и все же когда я уселась за бумагу и карандаш, то почувствовала непреодолимую потребность нарисовать его лицо. Он – олицетворение моей связи с прошлой жизнью. Возможно, я сделала это, чтобы напомнить себе о том, что когда-то было. Странно, но я не могу решить – лучше или хуже теперь та ситуация, в которой я нахожусь.
– Странно. Я-то был уверен, что ты расскажешь про ту часть, где ты сфабриковала историю, обвинив некоего придворного в сговоре с ибарисанцами с целью убийства лорда Квилла.
Что ж, по крайней мере, мы не ходим вокруг да около.
– Это правда, не так ли?
– Это илорианский двор. Мы не имеем дело с правдой, если она не служит нам во благо. – Его тон устрашающе спокоен. Думаю, я бы предпочла, чтобы он огрызнулся на меня. – У нас нет доказательств заговора с ибарисанцами. Особенно от заключенных, которые не сказали ни слова. – Зандер скрещивает руки на груди, возвышаясь надо мной. – Но теперь несколько придворных настаивают на том, чтобы мы представили их для публичного суда, дабы они смогли назвать обвиняемого, и у того была бы прекрасная возможность защитить себя от такого гнусного обвинения.
– Полагаю, за этим стоит Эдли?
– Весьма разумное предположение.
Я кладу графит на стол.
– Отлично. Пока мы этим занимаемся, можно рассказать о том, что он делает со смертными детьми в Кеттлинге. – Я награждаю Зандера язвительным взглядом.
Он тяжело вздыхает.
– Ты не видишь проблемы в этой ситуации?
– Кроме того, что заключенные не говорят?
– Да, кроме этой довольно существенной проблемы, – сухо говорит он. – После нескольких дней пристального внимания со стороны Абарран и ее клинка, если они решат заговорить, как ты думаешь, что они скажут? Кого обвинят в убийстве короля Эчана и королевы Эсме?
Зандер многозначительно смотрит на меня.
– Меня? Но я ибарисанка, как и они.
– И, возможно, предатель в их глазах, особенно после той убедительной речи, которую ты произнесла перед ними в тронном зале. Мы не можем так рисковать. Так что, нет, мы не хотим, чтобы они заговорили. Никогда. По крайней мере, не публично и уж точно не в суде.
Я ругаюсь себе под нос. Возможно, мои навыки мошенничества не так полезны, как я себе внушила.
– Для той, у кого присутствует твердое понимание о самосохранении, ты, кажется, полна решимости не выжить.
– Но ты король. Ты решаешь, что со мной будет.
– Я потеряю доверие многих, включая лорда Тэлора, если станет очевидным, что я сознательно сажаю убийцу родителей на трон королевы. Им будет наплевать на мои причины.
– Ненавижу это говорить, но я тоже начинаю сомневаться в твоих причинах.
– Это потому, что ты их не понимаешь, и я не собираюсь перед тобой объясняться. – Его челюсти напрягаются. – Твое нападение на Цирилею доказало моим врагам, что королевскую семью можно победить, даже не имея силы армии. Это придало им мужества. Что произойдет, если что-то случится с моим местом на троне? Что будет с тобой? Эдли не любит Ибарис. Он не освободит тебя. Ты столкнешься с судьбой, которой так отчаянно пытаешься избежать.
Я содрогаюсь при мысли о костре.
– Ты думаешь, Тайри сделал бы это? Назвал бы мое имя?
– Вы двое не особенно близки, однако сей факт может оказаться очередным твоим обманом. Я бы не ставил против него, особенно если он считает, будто ты отвернулась от своего королевства.
– Тем больше причин позволить мне поговорить с ним. Вот для чего я здесь, Зандер. Используй меня. В противном случае эта игра бессмысленна.
– Я согласен, поэтому мы и собираемся его увидеть.
Я запинаюсь – такого ответа я не ждала.
– Когда?
Внимание Зандера останавливается на моем наброске. На его лице мелькает любопытство, но он ничего не говорит. Только берет накидку, которую я бросила на спинку кресла с подголовником.
– Сейчас.
Нервы напрягаются, когда я встаю. Я тянусь за полупрозрачной тканью в его руках, но он сам набрасывает одежду мне на плечи.
– Спасибо. – Я украдкой бросаю взгляд на лицо короля и обнаруживаю на себе его пристальный, непроницаемый взгляд, пока его пальцы завязывают золотую ленту. Вид у него устрашающий взгляд, и это заставляет меня сказать: – Я слышала, у вас здесь есть библиотека.
– Это правда. – Он колеблется. – Есть что-нибудь, о чем ты хотела бы прочесть?
Обо всем.