– А еще потому, что вы потратили все наши монеты. Нам нечего было бы раздавать.
Я изо всех сил пытаюсь сдержать улыбку, глядя на идущих за нами стражей, чьи руки нагружены рулонами ткани – все это необходимо, по словам Дагни и Одье.
– Тогда, может быть, завтра.
– Королю будет приятно это услышать.
Я фыркаю.
– Безусловно.
Элисэф переводит взгляд на ближайшего стража и понижает голос.
– Чего хотела Бексли?
Я сомневаюсь, стоит ли говорить правду. Конечно, все, что я скажу Элисэфу, будет передано Зандеру, как это было до сих пор. Но Зандер также настаивал на том, чтобы информация от Тайри осталась между нами. Кому из них он не доверяет? Это не может быть Элисэф, ведь правда? Если бы это было так, то почему Зандер поставил его на мою защиту? И все же предостережение Бексли забралось мне под кожу и укоренилось там, и я не могу избавиться от предчувствия, будто она знает о моей ситуации гораздо больше, чем показывает.
– Она хотела убедиться, что отныне я буду звать тебя Эли.
Ох уж этот Зандер и его теории заговоров. Из-за него и я чувствую себя параноиком. И все же, если Зандер захочет, чтобы Элисэф знал о провидице, пусть сам расскажет ему.
Страж качает головой и усмехается, однако ничего не говорит.
Мика, завидев меня, многозначительно машет израненной рукой, будто мы старые друзья. Приятно знать, что даже после издевательств Дантрина, этот мальчик не утратил способности оставаться ребенком.
Меня осеняет идея.
– Как ты думаешь, Вэнделин могла бы ему помочь?
Элисэф задумчиво чешет подбородок.
– Возможно, это слишком старая рана, но оно того стоит. Я позову ее, она встретит нас в замке.
У меня есть идея получше.
– Не нужно. Давай по пути остановимся у святилища.
– Попробуй.
Мика держит раненую руку в воздухе перед собой и вытягивает пальцы так далеко, как только может. Хотя они не совсем прямые, но, безусловно, ему стало лучше. Мальчик усмехается.
Вэнделин говорит Грейсен:
– Мне удалось вылечить повреждение нерва, но я мало что могу сделать со шрамами. Кожа смертных более нежная, и прошло слишком много времени с тех пор, как это произошло. Но с парой ежедневных упражнений на растяжку он снова будет способен использовать руку в полной мере.
– Спасибо, Жрица. Мы о большем и не молились. – Она проводит рукой по круглому животу.
Вэнделин следит за движением с усталой улыбкой.
– Каков срок?
– Восемь месяцев. Это было особенно сложно.
Вэнделин тянется вперед, но затем колеблется.
– Можно?
Бросив настороженный взгляд в мою сторону, Грейсен кивает.
Вэнделин прижимает руку к животу Грейсен и закрывает глаза. Жрица грызла ногти с того момента, как вылечила меня вчера. Думаю, много часов подряд. В одном месте они обгрызены до жути, до боли. Признак нервного и беспокойного человека.
Предупреждение Бексли снова маячит в мыслях.
– Я никогда раньше не встречала жриц, – признается Грейсен. – Во всяком случае, настоящих.
Я не уверена, что она имеет в виду, но сейчас не время спрашивать. Когда Вэнделин снова открывает глаза, они сияют.
– У тебя нет причин для беспокойства. Ребенок здоров и крепок. Она скоро родится.
– Она? – Грейсен издает хриплый смех. – Снова девочка. Это… замечательные новости. – Ее улыбка дрожит, будто это вовсе не так.
По святилищу разносится громкий плач, и головы тех, кто пришел на молитву, оборачиваются на звук. Лилу заснула на руках Дагни во время поездки в экипаже и, пока спала, была весьма довольна, однако теперь она проснулась и ищет маму.
– Нужно взять ее, пока она не начала плакать еще сильнее. – Грейсен вскакивает со скамьи и ковыляет прочь. Мика бежит следом, завороженно сжимая и разжимая руку.
– Кажется, она не особенно в восторге от еще одной дочки.
Взгляд Вэнделин следует за моим.
– Я чувствую, что в своей молодой жизни она пережила большие трудности и теперь боится, что ее дочери столкнутся с тем же.
– Уже нет. По крайней мере, я надеюсь, что нет.
Я не уверена, насколько лучше будет жизнь у нее и ее семьи под покровительством Зандера, но думаю, намного безопаснее, чем та, которую предлагал Дантрин.
Вэнделин долго смотрит на меня, а затем вздрагивает, будто вспоминает что-то.
– Не могу поверить, что вы подошли к палатке лорда и потребовали забрать их всех.
Да и мне не верится. Я пожимаю плечами.
– Если я играю роль, то могу хотя бы получать от этого удовольствие, верно? Надеюсь, этот монстр утопает в тарелках с пудингом.
Элисэф терпеливо ждет далеко позади, остальные стражи снаружи. Однако я чувствую, что долго мне здесь находиться не стоит. Еще чуть-чуть, и я испытаю, насколько короток поводок, на котором Зандер отпустил меня погулять. Хотя мне в любом случае придется дать объяснение нашему разговору.
Три жрицы преклоняют колени перед алтарем. Они не сдвинулись ни на дюйм с тех пор, как мы сели. Ни настороженных взглядов, ни таинственных, ничего, что указывало бы на то, что они прячут кого-то в этих стенах.
– Что-то случилось, Ваше Высочество? – спрашивает Вэнделин.
– Не знаю. – Я годами смотрела на всех через призму подозрения. Мне не хочется использовать ее на Элисэфе и Вэнделин. Но, возможно, это станет для меня трагической ошибкой.
Я внимательно изучаю жрицу и спрашиваю:
– По какой причине провидица может явиться в Цирилею?
У нее не получается достаточно быстро скрыть от меня вспышку удивления в глазах. Думаю, хитрость Вэнделин заключается в том, что она всегда была подготовлена к вопросам, всегда настороже. Но мой неожиданный визит сюда нарушил эту закономерность.
Реакция жрицы приносит с собой противоречивый прилив удовлетворения и чувства, будто меня предали. Бексли оказалась права, а я была слишком доверчива.
– Ты знала.
Ее взгляд перемещается на других жриц, а затем на ее периферию, дабы убедиться, что позади нас никого нет. Вэнделин испускает вздох, который, кажется, уносит с собой тяжесть тяжелого бремени из ее груди.
– Они прибыли два дня назад. Но я знала, что такое случится.
– Они здесь? – Я оглядываюсь вокруг.
– Они не придут сюда, потому что вовсе не глупы.
– Ты сказала Зандеру?
Судя по состоянию ее ногтей, нет.
– Нет.
Я качаю головой.
– Ты солгала нам вчера.
– Я поделилась всей информацией, которой могла. – Она изучает пол. – Не думайте, будто я не знаю о подозрениях Зандера или его презрении к Мордейну. Я разделяю это презрение. Все, что я могу сделать, это действовать в интересах Илора и надеяться, что он и впредь позволит мне это делать.
Зандер был прав, когда относился к ней скептически, но сейчас не время для осуждений.
– Где Янка?
– Знания Янки бесценны, а Джесинда – мощная поддержка, даже если она находится в оковах. Они вырвались из хватки Нейлины и приплыли сюда не для того, чтобы рискнуть стать марионетками для кого-то другого. Они найдут вас, когда будут готовы, и не раньше.
– Почему они вообще здесь? – Я понижаю голос, опасаясь, что нас услышат. – Мордейн замышляет против Илора?
– Нет. – Она уверенно качает головой. – Не в том смысле, о котором стоит беспокоиться королю. Существуют некие события, и они обязаны произойти. Кусочки мозаики, которые должны встать на свои места. Они прибыли для того, чтобы, когда это случится, повести вас.
– Повести меня? Я не понимаю. Повести меня через что? – Я не могу скрыть разочарования в голосе.
Улыбка, которую Вэнделин дарит мне, полна боли.
– Существует Пророчество, оно скрыто в тысячелетних архивах, записано и забыто. Дочь Ифу из Ибариса и сын Малакая из Илора, объединившись, принесут мир обоим королевствам.
– Это все из-за какого-то пророчества?
Вэнделин упомянула об этом в прошлый раз, когда мы сидели здесь, но не стала вдаваться в подробности. Ей это не показалось важным.
– Не какое-то пророчество. То самое Пророчество. Вы и Зандер должны были найти друг друга.
– А что об этом думает Зандер?
Ее брови хмурятся.
– Ты не сказала ему.
– Я пыталась, но он не слушает.
– Почему же?
– Потому что он еще не готов принять это. Он по-прежнему борется со своей гордостью после того, что с ним сделала Ифу.
Думаю, она имеет в виду ситуацию с заколдованным королем.
– Никто из вас не готов, но когда-нибудь это произойдет. Я уже вижу это по тому, как вы смотрите друг на друга. – В ее расплывчатых словах я слышу настойчивость.
– Готовы к чему? Ты говоришь загадками. – Во мне вспыхивает гнев. Мне было достаточно тех загадок, что оставила Софи. Но больше всего мне надоело прятаться, слоняться в этом хаосе и одиночестве. Я встречала достаточно людей, которые лгали мне. И теперь я наконец достигла своего предела. – Ты хоть представляешь, кто я и почему я здесь?
Голубые глаза Вэнделин находят мое лицо. Она медленно выдыхает, словно принимая решение.
– Вы – Заклинательница Ключей, и, я полагаю, Малакай послал вас сюда, чтобы попытаться открыть дверь нимфеума.
26
Мика мчится по проходу так быстро, как только могут нести его маленькие ножки, не обращая внимания на этикет священного места. Где-то в святилище плачет Лилу.
Я чувствую, как слова Вэнделин выбивает почву у меня из-под ног.
– Заклинательница Ключей. – Я смотрю на жрицу. Элементаль со всеми четырьмя элементами. Очень редкий и очень мощный, как она говорила. – Нет, я не такая.
Она ошибается. Я простой человек. Воровка.
Вэнделин улыбается.
– Вы забываете, что в прошлой жизни я тестировала одаренных детей. Я могу видеть такие вещи.
– То есть ты проверяла меня.
– Да. После атаки дэйнара.
Я понижаю голос, пока он не становится едва слышным даже между нами.
– И ты нашла во мне родство со всеми четырьмя элементами.