Как бы то ни было, а к приходу Давыдова доблестный капитан-исправник сменил дорожное платье на черный сюртук и темно-красный шейный платок-галстук, отчего стал похож на директора пионерского лагеря времен позднего СССР. Восседая за широким, крытым темно-зеленым сукном столом, следователь успел нацепить нарукавники и, кивнув вошедшему Денису на стул, окунул перо в бронзовый чернильный прибор, изображавший то ли троянского коня, то ли бескрылого Пегаса.
— Ну-с, молодой человек… Рассказывайте.
Гусар рассказал все, насколько мог — подробно, и даже присовокупив к своему рассказу аккуратно вырезанные из «поэтической тетради» листки с «протоколом осмотра».
Губернский гость выслушал Давыдова не перебивая, с каменным лицом, и даже благосклонно соизволил принять «протокол», за который, правда, почему-то забыл поблагодарить. Ну, солдафон — солдафон и есть, что уж тут скажешь! Тем более — пехота. Был бы хотя бы драгун, кирасир, улан… Впрочем, в кавалерии этаких истуканов не держат.
Дня на три Денис и думать забыл о капитане-исправнике, некогда было — полк отправился на небольшие осенние маневры. Скакали, рубили, стреляли — уставали так, что никаких мыслей в головах не оставалось. По возвращении же в полк отец-командир вновь вызвал Давыдова к себе в кабинет.
— Помнишь капитана-исправника? Ну, того майора?
Еще б не помнить, ага… Интересно, что он там нарасследовал?
— Так вот, Денис Васильевич… Убивца он, похоже, нашел. Арестован Лазарь Рабинович, шинкарь. Ну, ты его знаешь.
— Дядько Лазарь? — удивился гусар. — Это ж добрейшей души человек! Однако… что же, шапка, выходит, его?
Полковник покачал головой:
— Не ведаю, что там за шапки, а вот тебя, милый друг, капитан-исправник вновь видеть желает. Не знаю уж и почему.
— Желает — загляну, мне не трудно, — повел плечами Денис.
— Вот-вот, загляни. Потом обо всем мне доложишь.
Молодой человек нынче не торопился. Почистив коня, отобедал с товарищами, естественно, не без вина. Потом так же, не торопясь, переоделся — сменил сорочку, да еще потом дожидался, пока Андрюшка-слуга почистит как следует ментик да наваксит кивер. Хотя, конечно, можно было явиться к сыскному в плаще и полотняной фуражке… Но все ж нужно было показать, что есть гусар!
Привязав лошадь у крыльца, Денис Васильевич легко взбежал по крыльцу и, кивнув вытянувшемуся во фрунт инвалиду, вошел в присутствие. Все тот же кабинет с большим столом нынче чуток обновился — над высоким креслом чиновника повесили поясной портрет государя-императора Александра Павловича. Пусть старый и засиженный мухами, но все-таки. Странно, почему это он раньше тут не висел?
— Непорядок, — перехватив взгляд гусара, соизволил прояснить Ратников. — Казенное присутствие — и без портрета государя. Впрочем, кажется, вы его не очень-то жалуете.
Денис тут же вспыхнул:
— А вам какое до того дело, любезный? Вас что, за мной прислали следить?
— Ну-ну, ротмистр, не хорохорьтесь, — капитан-исправник, казалось, ничуть не обиделся… или у него просто всегда было такое непроницаемое лицо. — Признаюсь, я навел о вас справки.
— Справки?! Вот как!
— И вовсе не потому, что прислан за вами следить, как вы почему-то подумали. Наоборот, господин ротмистр… я смею просить у вас помощи!
— Помощи? — Гусар ошарашенно заморгал. Вот этого он уж не ожидал никак.
— Именно так, — наклонил голову Ратников. — Помощи в расследовании дела.
— Но… вы же, кажется, уже нашли убийцу… арестовали Лазаря, шинкаря…
— Да, арестовал, — неожиданно хмыкнул следователь. — Однако какой из этого шинкаря убийца? Тихий добродушный старик. Он и мухи не обидит.
— Но вы же…
— Однако же все улики — против него… Я прочел все ваши описания, господин ротмистр. Смею заметить — толково, и весьма, — следователь прищурил глаза. — Так поможете?
— Ну-у… — Дэн задумчиво покачал головою. — Я, конечно, польщен, но… Решительно не вижу, чем бы я смог помочь столь опытному господину? Да и, знаете ли, у меня служба вообще-то.
— Со службой вопрос решим, — решительно молвил Ратников. — Вы нужны мне, очень нужны, господин ротмистр! Видите ли, я здесь — весь на виду, словно голый в бане. Городок маленький, чужого человека приметят все. А вы… вы здесь уже, можно сказать, свой, везде вхожи… Да и кто и подумает на гусара? Где гусары — и где мозги?
— Эй, эй, любезнейший! — Денис снова полез в бутылку. — Полегче о гусарах, полегче!
— Прошу извинить, если вдруг чем-то обидел, — замахал руками капитан-исправник. — Только поймите — дело страшное, а зацепок никаких. Лишь бедолага шинкарь. Я и арестовал-то его только потому, чтоб все думали, что дело слажено, убийца найден.
— А сие не так?
— Я же уже сказал! Так как?
Подумав, Дэн согласился. С радостью! Коль уж представилась вдруг возможность поработать «по специальности», так почему бы и нет? Тем более такое резонансное дело. И старика Лазаря, конечно, было жаль… Оставалось лишь выйти на настоящего убийцу, найти.
— Но я должен иметь доступ ко всему ходу следствия, — соглашаясь, предупредил Денис. — Иначе как же я смогу…
Следователь пожал плечами:
— Что смогу — покажу. Извольте.
Со следующего утра Денис Васильевич Давыдов приступил к исполнению своих новых обязанностей. Как и обещал Ратников, с полковником Ставицким никаких проблем не возникло, Яков Федорович даже рад был — и впрямь весьма резонансное дело, весьма!
Об убитом мальчике по всей Звенигородке ходили уже самые разные слухи. Поговаривали, что ребенка убили евреи в своих ритуальных целях, а именно — замесить на детской крови свою ритуальную лепешку — мацу. Кто такую ересь придумал, было не ясно, однако сплетни ходили упорные.
— И они не сами собой появились, отнюдь, — специально подчеркнул капитан-исправник. — Кто-то все это придумал, распространил… и весьма, надо сказать, активно.
Приемы информационной войны изучались в академии факультативно, тем не менее кое-какое представление о них Денис все же имел и ныне четко представлял: Ратников прав абсолютно. Слух о ритуальном убийстве именно что вбросили… Кто и зачем? Кому нужно было подставить невинного старика, не особенно и богатого, между прочим?
Какое бы то ни было алиби, кстати сказать, у дядьки Лазаря отсутствовало напрочь. Его супруга Сара еще с неделю назад уехала погостить к родственникам в Житомир, да так еще и не вернулась. Никаких слуг в шинке не было, старик со всем управлялся один, так что где был, что делал — никто подтвердить не мог.
Все улики были против. И злополучная, найденная возле трупа шапка действительно оказалась принадлежавшей шинкарю, но «третьего дня затерялась», как пояснил сам Лазарь. Старик признал свой головной убор сразу — именно по надписи:
— Таки да — моя. Видите эти буквы? Это же мне подарил житомирский раввин, ребе Исаак! Не помню уже, на какой праздник.
Кроме всего прочего, на кухне, под столом был найден окровавленный разделочный нож и окровавленные же лохмотья — одежда убитого мальчугана. И что оставалось делать следствию? Какие выводы делать?
Однако же и Давыдов, и капитан-исправник, отставной майор Федор Петрович Ратников, были убеждены, что старик-еврей не имеет к этому убийству никакого отношения.
— Шинкарь ведь далеко не глуп, — вслух полемизировал сам с собой капитан-исправник. — И коли уж пошел бы на такое дело, так уж всяко обставился бы так, чтоб и комар не подточил носа. И нож бы выбросил, и одежку окровавленную сжег бы, уж никак на своей кухне бы не оставил. Какие-то ошибки, бесспорно, допустил бы, но не такие грубые. Косвенно свидетельствующие, что старик невиновен.
Рассуждая вслух, почти сам с собою, старый майор преобразился. И глаза его уже никак нельзя было назвать бесцветными, по сути, перед Денисом вдруг воочию представился истинный облик капитана-исправника: не только добросовестного служаки, но и человека умного, тонко чувствующего, мало того — одаренного!
— Конечно, можно сказать, что шинкарь уж так хитер, что на то и рассчитывал… Однако это было бы уже слишком, обычно в жизни так хитро не складывается… Ну что, Денис Васильевич? Что там свидетели? Узнали от них хоть что-нибудь новое?
— Практически ничего, — махнул рукой Дэн. — Да, видели в лесу и телегу, и возницу, закутанного в плащ-пелерину, да еще с поднятым капюшоном. Внимание особого не обратили, мало ли кто едет? Все-таки — тракт. Да и дождило тогда изрядно. Из-за дождя да тумана возницу как следует не рассмотрели. Старик, молодой — бог весть.
— И все же я вижу, у вас глаза горят! — Федор Петрович неожиданно рассмеялся и погрозил гусару пальцем. — Э, батенька! А ну-ка, выкладывайте, что вы еще удумали? Кого намереваетесь допросить?
— Так ребятишек же! — усмехнулся Дэн. — Там компания дворовая… вместе бегают, играют. А заправилой — вы удивитесь — девчонка! Лидкой зовут, от роду четырнадцати лет — можно сказать, уже барышня.
— Насчет девицы не удивлен, — Ратников покряхтел и, спрятав улыбку, пояснил: — Супружница моя, Марья Даниловна, как раз вот из этаких заводилок. В отрочестве прямо парень в юбке была! Да и сейчас, хоть и постарела, да, бывает, такое учудит… Впрочем, не о ней нонче речь. Значит, барышня, говорите? Ребятня? Ну, дерзайте, ну-ну…
Договорить коллеги по розыску не успели. Неожиданно явившийся пристав путано доложил о новом трупе, на этот раз — девичьем:
— Барышня там это… в пруду. Не поймешь, то ли сама утопла, то ли помог кто.
— Утопленница, говоришь? Вот как… — капитан-исправник проворно выбрался из-за стола и призывно махнул рукою. — Ну что, Денис Васильевич? Однако поедем поглядим, а?
Пруд оказался маленьким и заросшим тиною до такой степени, что топиться в нем можно было бы лишь при отсутствии всякой брезгливости. Квадратный, размерами метра три на четыре, и глубиной — тут же измерили — метра полтора, пруд сей, как видно, был когда-то гордостью своих владельцев, однако ныне же совсем пришел в упадок. Верно, как-то уж стало не до него.