Опустив большие серо-зеленые глаза, юная маркитантка потупилась:
— Вы будете смеяться, герр гусар…
— Ну, так кто следит-то?
— Волки, господин. Оборотни!
Давыдов не знал, смеяться или покрутить пальцем у виска да прогнать странную девку подальше. Что и говорить, на постоялых дворах всякого народу хватало — война. Хотя обывателей никто специально не рубил и не расстреливал, тем не менее грабили-то их все. И пользовались. Особенно такими вот зеленоглазыми девушками.
— Оборотни, говоришь… Ты что дрожишь-то?
— Боюсь, — девчонка сверкнула глазами.
— Боится она, — погладив саблю, посетовал Дэн. — Может, поподробней расскажешь?
— Не здесь, — маркитантка затравленно огляделась, словно оборотни были здесь кругом: сидели за столами, пили вино и пиво, о чем-то разговаривали, ругались.
— И кто же здесь волкодлак? — гусар успокаивающе погладил Эльзу по руке. — Эти вон солдатушки, пехота? Или, может, вон те драгуны? О! Эти уж точно! Судя по их шлемам, только что лошадь задрали… и не одну.
— Ой, господин… вам все шутки…
— Или этот вот солидный господин, бюргер в желтой жилетке? — продолжал издеваться Денис. — Или те егеря? А вон, вон, смотри — вахмистр… нет, скорей, судя по мундиру — из тыловых… ишь какое сукно-то, а! Не иначе как каптенармус!
Каптенармус — или кто он там был — и впрямь иногда посматривал на девчонку… так можно было понять, не он один пялился. Наверное, чего-то хотел… хм… Ишь, усищи-то распушил!
Встретившись с гусаром взглядом, усач поспешно привстал и поклонился, дернув шеей… примерно как штабс-капитан Овечкин в фильме «Неуловимые мстители». Конечно, не так уж ярко выраженно, но…
— Нет, господин, — маркитантка покусала губу. — Скорей, это будет женщина, волчица… Молодая, очень красивая… с синими сияющими глазами!
Не прошло и пяти минут, как новые знакомые уединились в небольшой гостевой комнате, в ряду прочих располагавшейся на втором этаже. В комнату провел сам хозяин заведения, добродушного вида толстяк в чесучовом сюртуке и модных панталонах со штрипками.
— Пожалуйста, сюда, герр гусар! Располагайтесь… что подать к шампанскому? Есть краковская колбаса, гороховый суп, желе из рыбьих голов, запеканка?
— Пожалуй, краковской… — Денис глянул на притихшую девчонку. — И еще суп. Да, и пуншику бы очень неплохо.
Принесли, подали все, и очень быстро. Хватанув пунша, девчонка опять начала есть — и суп, и краковскую, и пироги… ела быстро, но аккуратно, пока не отвалилась к спинке гнутого стула, блаженно прикрыв глаза.
— Наелась, милая? — тихо осведомился гусар. — И что ты мне скажешь про оборотней?
— Они здесь… — резко открыв глаза, Эльза понизила голос до шепота, словно кто-то ее мог здесь послушать. — Они идут за мной.
— Оборотни?
— Оборотни… Просто я знаю, как выглядят многие… когда они люди… — девушка чуть помолчала и, зябко передернув плечами, продолжила еще тише: — И они знают, что я знаю.
По мысли Дэна, все это был совершеннейший бред, все эти дурацкие оборотни-волкодлаки не шли ни в какое сравнение с теми жуткими чувствами, которые молодой человек испытал в недавней битве. Денис даже как-то состарился, и чувства эти — отрешенность, фатализм и даже желание убивать — поселились в его душе всерьез и надолго. Избавиться бы от них поскорей, снова почувствовать, что тебе, черт побери, двадцать два, а не сорок восемь! Вот о чем думал сейчас гусар, а не о каких-то там глупых предрассудках. Ну, подумаешь, крупный волк… с синими глазами. Альбинос, наверное. Бывает.
— Ты, кушай, кушай… Слушай, а твой русский ничего себе, понять можно, — Давыдов одобрительно покивал. — Откуда знаешь?
— Я жила в Петербурге, — призналась девушка. — Полгода, нет, чуть побольше. Месяцев семь.
— И что делала?
— Не спрашивайте, господин. Отвечу просто — всё.
Эльза взглянула на Дениса с вызовом, явно промелькнувшем в ее серо-зеленых глазах. Симпатичная девчонка, неожиданно подумал Дэн. Нет, в самом деле, симпатичная…
Она чем-то напоминала Лидочку — только чуть более худая, да волосы чуть потемнее, да глаза не те, и лицо, конечно же, совсем другое, миленькое, но… не такое красивое? Нет, пожалуй, так сказать нельзя, ведь каждая женщина красива по-своему, своей особенной, только ей одной присущей красотой. Вот и эта… Если снять вульгарное, с жуткими рюшами, платье… то есть не снять, а заменить на что-нибудь куда более приличное, к примеру, на то — или ему подобное — платье, какое Давыдов не так давно подарил Лидочке. Увы, не самолично… Так вот, если это платье…
Эльза между тем согрелась, сбросив, наконец, пальто… или как там называлась ее ветхая верхняя одежонка. В углу комнаты проходила труба от топившейся внизу печки, было довольно тепло и сухо. Всю обстановку комнатки составляли круглый стол, застланный желтоватой скатертью, пара гнутых стульев, скорее всего, местной, а вовсе не венской работы, небольшой диванчик в углу и широкая кровать под сиреневым балдахином с красными шелковыми кистями, смотревшимися, к слову сказать, довольно-таки пошло.
Бурку — подарок Багратиона — Денис снял еще внизу, в зале, а сейчас сбросил и ментик, и даже расстегнул доломан… правда, тут же запахнул его обратно, стесняясь несвежей сорочки.
— Ваша рубашка, — неожиданно улыбнулась Эльза. — Я могу постирать…
Гусар тут же отмахнулся:
— Нет, нет, что ты!
— И все ж таки, — не отставала девушка. — Можно попросить у кабатчика бадью горячей воды…
— Нет, нет, — Давыдов резко отмахнулся. — Не стоит беспокойства, красавица. Ты лучше ешь.
— Да я ем… Благодарю вас.
Она ела. Быстро, но аккуратно. Умело пользовалась и салфетками, и всякими вилками-ложками… Да-да — очень умело, Давыдов бы вряд ли так смог. Кроме того, как эта девчонка сидела! Спина — прямая как штык! И локти не на столе… Не-ет, не такая уж она простушка, какой почему-то хочет казаться. Девушка из общества! Дворянское воспитание выдает с головой.
Дэн вовсе не испытывал склонности к подобным загадкам, а потому, дождавшись, когда девушка насытится, спросил прямо:
— Vous ne parlez pas français, mademoiselle?
— Non, monsieur, — машинально проговорилась девчонка.
— Ну-ну…
Гусар хмыкнул в усы и перешел на «вы»:
— Сказать честно, на простушку вы не похожи. Да и русский коверкаете зря — вы знаете его лучше, чем показываете. Почему? Кто вы, мадемуазель? Французская шпионка?
Эльза вскочила со стула:
— Нет! Поверьте мне, нет!
— И у вас даже не было гувернера француза? — не отставал Денис. — Не поверю ни в жизнь!
— My tutor was an Englishman… I speak English! — девушка перекрестилась. — Я не лазутчица, вот вам крест… Просто… я ищу смелого и благородного человека, который смог бы помочь мне в одном важном деле. Вы кажетесь мне именно таким, герр Денис.
Искоса поглядывая на Эльзу, гусар прошелся по комнате и задумчиво покрутил усы.
— Поверьте, это не нанесет никакого урона вашей чести, — сверкнув глазами, истово заверила девушка. — Всего-то и нужно кое-что кое-куда перевезти… и сохранить все в тайне.
— Вы говорите загадками, мадемуазель, — Давыдов вновь уселся на стул и вытянул ноги. — Прежде чем согласиться, я бы хотел узнать: кто вы? Только не рассказывайте мне про маркитантов… Вы не похожи на простолюдинку. Никак!
— Вы правы, герр Денис, — нервно покусав губу, красавица гордо вскинула голову. — Я — графиня Эльза фон Арнау! Батюшка мой ненавидел Бонапарта все душой и ушел сражаться с ним, сложив голову под Аустерлицем.
— Там многие головы сложили, — скупо покивал гусар. — Сочувствую.
— Матушка же моя умерла год назад. Вместе с братьями… Лихорадка не пощадила никого, кроме моего младшего брата Клауса, — тяжело вздохнув, юная графиня ненадолго замолчала, собираясь с силами. — Надо вам знать, герр Денис, наш род ведет свое начало от славного графа Гуго фон Арнау, что занимал должность комтура одного из замков, принадлежавших некогда могучему ордену Святой Марии Тевтонской, так же известному, как Немецкий орден. С тех пор младший сын в семье должен посвятить себя Богу в той или иной степени. Не обязательно — монахом, можно — просто священником. Вот и мой брат, Клаус, во исполнение обета, стал служкой при церкви Арнау. О, герр Денис, у нас очень древний храм, очень красивый, очень… Впрочем, вы сами знаете — французы — безбожники. Их божество — «ля революсьон». Они разграбят церковь, как только придут сюда, герр Денис!
— Вы полагаете, все же придут? — Давыдов нахмурился — а эта юная графиня нехудо разбирается в военных действиях и вообще в политике.
— Да, полагаю, придут, — кивнула Эльза. — Ваш командующий — господин Беннигсен — действует как-то… я бы сказала, не очень решительно. А уж о нашем Фридрихе Вильгельме нечего и говорить.
Денис неожиданно рассмеялся, вовсе не весело, скорей — с горечью и досадой:
— Ай, молодец! Не знаю, как там ваш король, а вот насчет Беннигсена — в точку… Так что у вас за дело-то?
— Еще рано, — девушка посмотрела в окно. — Как стемнеет, тогда… Знаете, герр Денис, я видела — оборотни почему-то боятся вас! Опасаются подходить близко.
— Да что вы! — иронически прищурился гусар. — Неужто?
Наградив собеседника самой милой улыбкой, юная графиня, чуть покраснев, все же попросила пару ведер теплой воды и таз или большую кадку… Что и было исполнено служкой.
— Вы знаете, герр Денис… я не мылась уже три дня! — честно призналась Эльза. — Это так тяжело, так… Просто невыносимо! Наш род давно обеднел… а сейчас вообще впал в нищету, и… Трудно с дровами, знаете ли…
— Понимаю.
— Вы поможете мне? Вот здесь… развяжите…
Поднявшись со стула, девушка повернулась спиной, и Денис, сглотнув слюну, ловко развязал шнурочки, сдерживающие лиф платья… Обнажилась спина, такая нежная, стройная… которую так хотелось поцеловать… или хотя бы погладить… Тяжелое платье, шурша, сползло на пол… за ним последовали панталоны… И вот уже прекрасная графиня предстала перед гусаром нагою — во всей своей красе! Повернулась с лукавой улыбкой, показав восхитительно изящную грудь: