Фельден не обманул, выписал все бумаги и велел со всей щедростью снарядить двадцать подвод.
— Это только первый обоз, ротмистр. Только первый обоз.
Правда, снаряжение затянулось за полдень: пока-то да се… Однако же до вечера не тянули, понимали — в таком роде Давыдов мог отправиться и с утра. Лиходеям же нужна была ночь, темнота… если вообще Денис не нагнетал тревогу зря.
Да нет, не зря! Уловив ухмылку усатого каптенармуса, гусар про себя хмыкнул и уже был готов ко всему. Да-да, именно этот старый знакомый и сопровождал груз, следовало быть начеку.
Выехав на широкий Виленский тракт, проехали по нему верст пять, после чего вдруг резко свернули в лес, на неприметную узенькую дорожку, больше напоминавшую какую-нибудь партизанскую тропу.
— Там мост пушками разнесло в щепки, — дернув шеей, пояснил каптенармус. — Придется уж в объезд, лесом.
— В объезд так в объезд. Делай, как знаешь.
Согласно кивнув, Денис пришпорил лошадь и подался вперед, время от времени уклоняясь от бьющих по глазам веток. Чем дальше ехали, тем более густым и мрачным становился лес. Настоящая литовская пуща! Высокие деревья закрыли солнце, резко стемнело, хотя до ночи было еще далеко. Гусар настороженно проверил пистолеты и ташку — небольшую гусарскую сумку, в которую поместил кое-что, загодя приобретенное в трактире.
Ехали медленно, каптенармус словно бы специально тормозил обоз… Впрочем, так оно и было. Еще на повертке усатый вырубил ветки — якобы для лошадей… Знак… Ну, конечно же, это был знак.
Да! Еще вдруг резко повеяло гнилью! Тот самый мерзкий запах… Верно, лиса сдохла… или медведь кого запромыслил, прибрал.
Тележные колеса вязли в грязи, вокруг становилось все темнее. Из глубины чащи вдруг послышался волчий вой…
Волки… Только их тут и не хватало!
— Волки, вашбродь, — выскочив откуда-то из кустов, пояснил усатый. — Тут их пропасть.
Давыдов беспечно отмахнулся:
— Так лето же — сытые. Чай, на обоз не нападут.
— Сытые-то они сытые, вашбродь… Однако ж от лошадок не откажутся, ага… Не успеем до ночи-то, — чуть помолчав, продолжал снабженец. — Надо бы заночевать. Полянку выберем и…
Денис молча кивнул. И впрямь, уже стемнело так, что едва можно было разглядеть дорогу.
Остановились на небольшой поляне около неширокого ручья с прозрачной студеной водой. Возчики напоили лошадей, развели костры да принялись кашеварить. Кто-то затянул песню…
«Похоже, эти не при делах, — подумал Дэн. — Слишком беспечны».
Наверное, можно было, сев у костра, поговорить с кем-нибудь, рассказать о возможной опасности, привлечь на свою сторону… Вот только усатый! Он таскался за гусаром неотлучно! Денис в кусточки по малой нужде — и этот там же, Денис — к костру, и каптенармус там уже, с котелком и ложкой. Следит! В этом никаких сомнений не было. Да что там говорить — какая-то часть возчиков тоже, несомненно, была в деле.
Тем не менее Давыдов незаметно осмотрелся, наметив пути к отходу. Настала ночь, и костры уже больше не горели — шаяли красно-фиолетовыми углями. Где-то невдалеке забила крыльями какая-то ночная птица, кто-то жалобно пискнул… и снова завыл волк. Выл, правда, недолго — убежал. Или кто-то спугнул.
Усатый улегся рядом, у того же костра, что и Денис, у соседней телеги. Прежде чем лечь, парочку человек назначил в караул. Наверное, своих. Эти накараулят, ага. Завернувшись в знаменитую бурку, Давыдов не спал, выбирая удобный момент… Ага, кажется, послышался храп… каптенармуса, похоже, сморило. Впрочем, может, это и не он храпел… Как бы то ни было, а выжидать дальше уже было опасно.
Выбравшись из-под бурки, осторожно отполз в сторону, затаился… Все было тихо, и молодой человек все с той же осторожностью пополз дальше, пока не добрался до последней телеги, что стояла у самого леса. Как заранее приметил Денис, воз сей был заполнен фуражом — овсом пополам с соломою.
Ползти сильно мешали пистолеты… но уж тут никуда не деться, приходилось тащить. Добравшись наконец-то до нужной телеги, гусар тихонько поднялся на ноги и, откинув рогожку, вылил туда целую бутыль лампового масла, ту самую, что таскал в ташке. Вылил и затаился. Теперь нужно было ждать.
Поднялся верховой ветер, зашумел ветвями, потащил по темно-синему небу плотные облака, заволакивая звезды. Здесь же, внизу, все еще было тихо, лишь слышались крики ночных птиц да отдаленный вой волка.
Однако… Чу!
Вдруг послышались приглушенные голоса… Шаги… Денис напряженно прислушался и, услыхав французскую речь, решительно вытащил из ташки огниво… Теперь уже особенно не таясь, клацнуло, высекая искру… Облитая ламповым маслом солома вспыхнула сразу же, занялась, загорелось неудержимо и ровно! Вокруг стало светло, как днем…
А Давыдова уже и след простыл! Не дожидаясь появления врагов, лихой гусар бросился в густой подлесок. На бегу выстрелил не целясь в небо… Сначала из одного ствола… потом их другого… Выстрелил, да, бросив бесполезные пистолеты, затаился в густых и колючих зарослях.
На поляне метались тени, слышались возбужденные крики, голоса… Вот раздалось пару выстрелов… И все. Опять — только крики да тени. Видать, пытались тушить телегу… таскали воду из ручья. И еще — искали Давыдова. Не могли не искать.
— Денис Васильевич! Господин ротмистр!
Ага… кричи — не кричи — не сыщешь!
Вдруг послышался собачий лай! Вот это уже хуже… Это совсем нехорошо. Лай приближался… И тут вдруг где-то невдалеке грянули выстрелы! Два раза. Один… И — чуть погодя — другой.
Денис улыбнулся:
— Братцы!
Взяв бросившегося пса на нож, гусар выхватил саблю и громко, изо всех сил, закричал:
— Эгей-гей, братцы!
— Денис! Где ты, друже?
Это уже кричали свои… Послышались выстрелы, сабельный звон, и Давыдов поспешно выбрался на поляну…
Правда, вот погусарствовать нынче не удалось — все уже было кончено, толком и не начавшись. Часть французов была убита, часть предпочла позорно бежать. У леса, дымясь, догорала телега, правда, возчики успели выпрячь лошадей и теперь понуро стояли поодаль, со страхом посматривая на невесть откуда взявшихся гусар.
— Денис!
Друзья привели с собой человек тридцать! Бровенчин, Анкудеев… и…
— Здоров, Коротышка!
— Озерский! Ты как здесь? Ну, здравствуй. Медведь-Гора.
Друзья обнялись… и вновь повеяло тем самым мерзким запахом… и где-то совсем рядом истошно завыли волки.
— За телеги! — с видом бывалого охотника распорядился князь. — Сейчас мы их… Денис, бери карабин…
Волки выпрыгнули из тьмы с горящими злобой глазами и без страха бросились на людей. Неужто и вправду оборотни?
Раздались выстрелы… Да нет, слова богу, не оборотни. Вот один упал, второй… Что и говорить — со всей стаей расправились быстро. Наступила полная тишь. Светало.
— Ага! Вот они чего так взбесились! — наклоняясь, князь Озерский взял в руку осколок объемистой бутыли… с тем самым омерзительным запахом! — Помните, я как-то рассказывал о ваблении волков? Это приманка. Протухшая смесь рыбы и ворвани. На нее-то они и шли.
— Приманка… — положив карабин на телегу, тихо промолвил Дэн. — Андрей Батькович — и ты здесь?
— А как же, барин!
— Впрочем, не сомневался. Нашего знакомца-усача нигде не видел?
— Нет. Все пересмотрел, вашбродь.
— Значит, сбежал, тля… Значит, вот оно как… вот оно…
По крайней мере, с волками теперь становилось все ясно. Лиходеи снабженцы их просто приманивали, для того чтобы скрыть все свои неприглядные дела. Одно дело — убийства, тем более — убийство адъютанта командующего арьергардом, и совсем другое, когда просто волки загрызли. Никто и разбираться особо не будет — звери-с. Ловко придумано, что уж…
— Однако экземпляр! Взгляните-ка, господа.
Ванька, князь Озерский, ткнул концом карабина в мертвого волка. Вернее — в волчицу… Белую, с сними глазами… Не такой уж она и оказалась большой. И все же, все же… Как-то Денису было не по себе, он все вспоминал тот случай, когда волчица едва не напрыгнула на него, не впилась в горло. Что-то удержало ее… что? Неужто заговоренная бурка, подарок князя Багратиона?
Глава 6
Шел снег. Густой и тяжелый, он падал хлопьями, налипал на ветви деревьев, засыпал сугробами едва видневшуюся дорогу. Взяв вожжи, Денис подогнал лошадь, запряженную в легонький кургузый возок, крытый потертой рогожкою. Такой возок, в случае чего, можно было бы без особенных затруднений вызволить из снежного плена, подтолкнуть, помочь лошадке… Лихой гусар так делал уже не раз, ничуть не жалея, что, оставив обоз, вырвался вперед. Не очень-то хотелось тащиться вместе с неповоротливыми возами!
— Н-но, н-но! Хорошая, — причмокнув, Давыдов проехал еще с версту, а дальше в задумчивости остановил возок у развилки.
Занесенная снегом дорога ползла вверх по пологому холму, голому и почти пустому, поросшему лишь редкими кустами. Отходившая же слева узенькая повертка ныряла в лес — и там-то сугробов навалило куда как меньше.
Денис задумчиво почесал подбородок. Кажется, именно так, лесом, и можно поскорее добраться до почтовой станции, заночевать — не коротать же ночь в чистом поле. Наверное, об этой дорожке и говорили возчики, предупреждая Давыдова, чтоб глядел в оба да вовремя свернул. Гусар и глядел… И свернул, вот…
— Н-но, милая! Пошла!
Весело заскрипел под полозьями снег, и в самом деле, не такой густой и плотный, как на открытой местности. Лошадка неспешно трусила мелкой рысью, Денис что-то напевал да поглядывал по сторонам, искренне восхищаясь настоящей финской чащей! Угрюмые, покрытые белыми хлопьями ели стояли плотной стеной, кроны высоких сосен закрывали небо. Тяжелые ветви качались на ветру, словно руки суровых лапландских колдунов, о которых Давыдов слышал еще в петербургских салонах, где его и застало известие о начале русско-шведской войны.
Лихой штабс-ротмистр был скор на сборы — и вот уже снова мчался на войну, начавшуюся с соизволения Наполеона, после Тильзита натянувшего маску друга России. С такими друзьями никаких врагов не надобно! Хотя что-то получить, воспользоваться случаем — почему бы и