Вечером выбрали дом попросторнее, каменный, двухэтажный, там как раз и расположился поручик и еще несколько офицеров из гродненских и ахтырских гусар. С дозволения хозяев устроили пир, не забыв пригласить и полковника.
Зажгли свечи да, положив над большой серебряной братиной скрещенные сабли, принялись жечь сахарную голову… Жженка так жженка, чего уж! Тем более Тошка-то оказался лихой гусар!
Даже Кульнев похвалил:
— Ну, день сегодня твой, Антон Иванович. За храбрость твою — к награде будешь представлен.
— Служу Отчизне и государю-императору Александру Палычу! — вытянулся в струнку корнет.
Вспыхнул, затрещал сахар, стекая по саблям в налитую в братину смесь вина и рома.
— Торжественно объявляю сие помещение — комнатой гусар! — благословив пир, Яков Петрович посмотрел на Давыдова. — Ну, давай, Денис. Чти стихи!
— Ах, извольте, господа, извольте…
— Да-да!
— Анакреонтическая ода… — чуть помолчав, громко объявил поэт и продолжал уже стихами:
Мы недавно от печали,
Лиза, я да Купидон,
По бокалу осушали
И просили Мудрость вон…
Выслушав, все зааплодировали, особенно старался герой дня — юный корнет Антон Иванович, Тошка. Верно, все ладони себе отбил.
— Ну что? — осмотрев всех, потер ладони Культяков. — Однако сахар тушить надо. Где шампанское? Шампанское где?
— А нету шампанского…
— Так ведь на складе и забыли.
— Пошлем-ка скорее слуг, господа!
Слуги вернулись быстро. От них всех доложил верный Андрюшка. Развел руками, понурился:
— А нету шампанского, господа! Кто-то все бутылки перебил на складе. Часовой там рядом какую-то самоедку видел.
Глава 7
Кто он? Зачем здесь, в этом мире? Только для того лишь, чтоб писать стихи и воевать? Но это делал и просто Денис Давыдов, поэт и гусар… А он, Дэн? Эта саамская колдунья, кажется, вторглась в его мысли, подсматривала… Или это все показалось Дэну? Скорее всего, именно так и было. Тарья, ишь ты… девчонка как девчонка. Вряд ли колдунья… но шпионка — да! Черт возьми, зачем она разбила шампанское? Просто из вредности? Чтоб захватчикам насолить? Так и шведы для них такие же захватчики… Или не такие? Или свыклись уже? Сколько веков Швеция владела землей Суоми? Много. Можно и не считать.
— Она подошла, спросила дорогу, — рассказывал пришедший в себя часовой, дюжий усач пехотинец. — Мол, как до трактира дойти. Ну, я показал, где трактир… А потом… будто кто огрел по лбу… Очнулся в сугробе.
— Не сам очнулся, милок, — строго поправил Андрюшка. — Это мы тебя в чувство привели.
— Так, — Давыдов пристукнул ладонью по столу. — Давайте-ка по порядку. И по очереди.
По порядку и по очереди картина вырисовывалась следующая. Спросившая дорогу девушка-самоедка в узких штанах и короткой, расшитой бисером малице, что-то проделав с часовым, невозбранно проникла на склад и разбила ящик трофейного шампанского, после чего исчезла неизвестно куда.
Испросив разрешения у полковника заняться сим странным делом, Денис, выслушав часового и слуг, приступил к осмотру места происшествия. Под склад был приспособлен обыкновенный бревенчатый амбар с высоким дощатым пандусом — чтоб мешки на себе не таскать, а возить на телеге.
Распахнув ворота настежь, Дэн вошел в амбар и застыл на пороге. Темно-зеленые стекла от разбитых бутылок валялись повсюду, не очень-то хотелось повредить щегольские гусарские сапоги. Осторожно пройдя мимо осколков, Денис осмотрел остальные ящики и сундуки, имеющиеся на складе. С ними все было в порядке: все на месте: кофе, бочонки с мясом, пачки табака… даже водка! Что же зловредная девчонка ее-то не грохнула?
Снаружи, на пандусе, загрохотали шаги.
— Господин штабс-ротмистр!
— А, это ты, Антон Иваныч, — оглянувшись, усмехнулся Денис. — Почто пожаловал? Аль командующий зовет?
— Не, не зовет, — юноша покачал головой и хитро прищурился. — Яков Петрович меня к вам направил. Для помощи!
Услышав такие слова, Давыдов едва подавил улыбку:
— Ну, с таким-то помощником мы тут быстро всех на чистую воду выведем!
— Ну, я, конечно, мало что знаю, — парнишка потупился. — Но, возможно, пригожусь. Хоть куда сбегать или что еще…
— Ладно-ладно, не обижайся, — утешил парня Дэн. — Не боги горшки обжигают. Ну, коли уж помочь хочешь, так глянь на складе… Ничего здесь подозрительного не видишь?
— Да ничего, — корнет пожал плечами. Синий «гродненский» доломан с голубоватой опушкой очень шел ему, даже делал немного взрослее.
— А это вот — от шампанского мокро? — чуть погодя уточнил корнет.
— Ну да, от шампанского. — Давыдов покивал, гадая, к чему бы такой вопрос. — Уж не от водки точно. У тебя голова-то, кстати, как? Не болит от вчерашнего?
— Немножко кружится, — снова засмущался Антон Иваныч. — А шампанского сколько бутылок было?
— Да целый ящик. Вон он, гляди.
— Тогда непонятно… — Тошка задумчиво покусал губу. — Непонятно — почему так мало? Лужа-то вон так себе. А должна быть ого-го! Да и стенки бы забрызгало. И стекла бы улетели подалее. Это ж не простое вино — это ж шампанское! Оно ж играет.
— Так-так, — мигом почувствовав что-то важное, насторожился Дэн. — Давай, продолжай… и скажи, откуда ты про шампанское знаешь? Раньше разбивал?
Корнет покраснел и, шмыгнув носом, признался:
— Не, не разбивал. А года три назад как-то с дружками отпили, водички налили да обратно бутылку закрыли. Той же пробкой, аккуратно. А она, пробка-то, потом же вылетела! Матушка сразу догадалась, что к чему… ох, нам тогда и влетело!
— А сколько вам тогда было?
— Да двенадцать годков… да…
— Поздравляю вас, корнет! Вы — юный алкоголик.
Давыдов расхохотался и, хлопнув парня по плечу, снова стал необычайно серьезным:
— Значит, если по-твоему судить… бутылки, прежде чем разбить, открывали?
— Ну да, господин штабс-ротмистр, открыли, а потом закрыли. Зачем только? Черт поймет… Погодите-ка! Вдруг да там не шампанское, а водица?
Денис не успел и слова сказать, как мальчишка быстро нагнулся, мазнул ладонью по лужице и, облизав пальцы, задумался.
— Не, не вода. Шампанское. Но какой-то странный привкус… Ну-ка, еще…
— Стоп! — быстро склонившись, Давыдов ударил корнета по руке. — Не надо больше пробовать. И вообще, иди-ка лучше руки вымой… или вытри, вон об снег.
— Так снег-то, господин штабс-ротмистр, грязный. Весна!
— Вымой, говорю! — настоял на своем Денис. — И пальцы в рот не суй.
— Ну, я тогда вон, у колодца…
— Давай…
Пока непрошеный помощник ходил мыть руки, Дэн думал. Бутылки явно открыли… и потом закрыли. Зачем? Чтобы добавить яд и отравить господ офицеров во главе с самим командующим? Но… зачем тогда явиться вновь и все отравленные (допустим — отравленные) бутылки разбить? Не вяжется что-то. Где логика? Или — тот, кто залил, и тот, кто разбил — это разные люди? А поискать!
— Вон там домишки, видишь? — дождавшись возвращения корнета, Давыдов показал рукой. — Левый — мой, правый — твой. Спрашивай во всех подробностях — кого в прошедшие сутки на дороге видели.
Выслушав, Тошка замялся:
— А как же я у них-то спрошу, господин штабс-ротмистр? Я ж финского-то не знаю, а они по-русски не понимают.
— Вот это да, — озадаченно покивал гусар. — Вот это верно заметил… Та-ак… Толмач у нас, кажется, есть… переводчик!
— Ну да, при штабе. Дядя Сеня Чухонец.
— Так ищи его скорей!
Раз уж на всех выискался лишь один толмач, так пришлось уж действовать вместе. Сначала вошли в ту избу, что располагалась от склада налево, потом — в следующую. В левой избе хитроглазые финны ничего интересного не поведали, все больше отмалчивались и если и видели кого, то не говорили. В правой же — повезло куда больше. Полковника Кульнева там сильно уважали. Как и многие уже по всем здешним местам.
— Шибко нашего командира хвалят, — толмач Сеня Чухонец пригладил бороду. Был он из простых крестьян-финнов, что проживали под Петербургом с давних времен и считались свободными. Жили, работали на себя, все подати государству платили исправно и никакому помещику не принадлежали.
— Voi, Kyllä, Kyllä! — крестьянин тотчас же закивал, — Eversti Kulnev erittäin hyvä ihminen, todella! Jos kaikki Venäläiset ovat kuin Ruotsalaiset!
— Говорит — очень хороший человек полковник Кульнев, — перевел толмач, — Коли все бы русские такие были — так лучше шведов.
В горнице собралась уже почти все семейство. Глава семьи — кряжистый круглоголовый финн лет пятидесяти — Хейки Макилайнен, его дородная супруга Лииза и три дочки-подростка, их имена Давыдов не спрашивал. Еще имелся сын, старший, но тот третьего дня еще уехал вместе с другими местными мужиками за лесом.
— Леса полковник Кульнев разрешил брать, сколько понадобится, — вновь перевел Сеня Чухонец. — Он вообще местных привечает. Не только солдатам своим отец родной, но и всем добрым людям — друг и защитник.
— Ну, так то всем известно, — усмехнулся Денис. — Спроси-ка, видели ли они кого-то у склада. Вчера днем… и ближе к вечеру.
Услышав вопрос, Хейки задумчиво закатил глаза и покачал головою. Жена же его, Лииза, что-то спросила у дочек… И те наперебой задолдонили такой скороговоркой, что переводчик несколько раз девчонок прерывал, что-то уточняя.
— Они видели там ведьму! — наконец, Сеня Чухонец повернулся к Давыдову. — Появляется тут иногда. Не финка, из лопарей. Из оленьих шкур одежонка, бисером расшита.
— Спроси — молодая ли? — оживился Денис.
— Говорят — молодая, и даже очень. Но все ее тут боятся! Лопарей все боятся — они ж колдуны. Вот и эта — ведьма. Может кровь заговаривать… Ага…
Выслушав хозяина, толмач продолжал дальше:
— В дом к Веккиненам она заходила, просила соли. Так старый Веккинен ее выгнал. И что вы думаете? В ту же ночь вся скотина в их дворе пала! Вот что значит ведьма.
— А она, эта ведьма-то, где живет? — вступил в беседу корнет.