Главный режиссер Театра имени Маяковского Николай Охлопков устроил предновогоднюю премьеру спектакля «Гамлет» для творческой интеллигенции. Съехалась, как говорится, вся Москва.
Наиболее именитые гости оставляли верхнюю одежду не в гардеробе, а в кабинете главного администратора. Жена писателя Кочетова обратила на себя общее внимание, появившись в роскошной норковой шубе до щиколоток.
Вешалка в администраторской быстро заполнилась, гости складывали пальто и шубы на диван, на кресла, завалили даже письменный стол.
Когда спектакль кончился и гости стали разбирать свою одежду, выяснилось, что норковая шуба исчезла.
Закрыли все выходы из театра, никого не выпускали, вызвали милицию с поисковой собакой, обследовали в театре каждый закуток. Безрезультатно!
Жена Кочетова рыдала в три ручья, ее отпаивали валерьянкой.
На следующее утро Сергей Михалков позвонил Кочетову и спросил:
– Ну, ты п-п-понял, что «Гамлет» – это т-т-трагедия?
Одно из изречений Фаины Раневской:
– Сняться в плохом фильме – все равно, что плюнуть в вечность.
Однажды композитор Арам Хачатурян выступал с докладом на собрании Союза композиторов. Зачитывал заранее написанный текст.
– …мы должны быть благодарны партии и правительству за внимание к музыкальной культуре нашей многострадальной Родины…
– Многонациональной! – поправили из президиума.
– Да… – сказал Хачатурян, – конечно… И, помолчав, добавил:
– Простите, я не в тех очках!
Композитор Дмитрий Шостакович как-то спросил своих учеников:
– Какой самый плохой инструмент? Ученики затруднились с ответом.
– Флейта! – провозгласил Шостакович и пояснил:
– Однажды музыканты играли перед падишахом. Ему очень понравилось, и он приказал: «Насыпать музыкантам полные инструменты золотых монет!»
В барабан сколько войдет? А в геликон? Даже в скрипку можно насыпать… А во флейту ни одной монетки не запихнешь!
В другой раз музыканты играли перед падишахом, и ему очень не понравилось. «Засуньте их инструменты им в задницу!» – приказал.
Барабан не лезет, геликон не лезет, даже скрипка не лезет. А флейта? Вот поэтому – самый плохой инструмент.
Самое известное изречение сценариста Иосифа Прута – записного остроумца:
– Если тебе шестьдесят лет, ты проснулся утром и у тебя ничего не болит – значит ты уже умер.
Артист Георгий Жженов рассказывал, что ему и Борису Ливанову предстояло партнерствовать в каком-то важном эпизоде в фильме Киевской киностудии.
Режиссер, приятель Жженова, позвонил ему в Москву и попросил:
– Жора, возьми Борису Николаевичу билет и поезжайте в одном купе. Проследи, чтобы Ливанов не позволил себе в дороге выпить лишнее. А то съемка завтра прямо «с колес», ну ты понимаешь…
Партнеры встретились на вокзале и поехали в одном купе. Жженов все-таки прихватил с собой бутылку коньяку, решив, что одна бутылка не повредит. Когда распили коньяк, выяснилось, что Ливанов тоже взял в дорогу такую же бутылку. Проснулся Жженов от того, что кто-то похлопывает его по щекам. Продрал глаза и увидел, что Борис Ливанов стоит над ним в белой рубахе и при галстуке, чисто выбритый и свежо пахнущий одеколоном.
– Жора, вставай, дружочек, приехали.
Поезд уже стоял у перрона.
Жженов кое-как заправил рубашку в брюки (спал, не раздеваясь), неумытый, небритый, всклокоченный за спиной Ливанова вышел из вагона.
Режиссер встречает:
– Здравствуйте, Борис Николаевич! Прекрасно выглядите. Я очень рад.
– Ты рад? – тут Жженов выступил из-за спины Ливанова. – А теперь на меня посмотри!
Артисты Иннокентий Смоктуновский и Борис Ливанов встретились как партнеры на съемках фильма режиссера И. Авербаха «Степень риска».
– Борис Николаевич, – сказал Смоктуновский, – давайте договоримся: вы – великий, а я – гениальный.
– Экран покажет, – ответил Ливанов.
Одиозная популярность молодого театра «Современник» раздражала высокое советское начальство. Министр культуры СССР пригласил Олега Ефремова, руководителя театра, для беседы.
– Есть мнение, – сказал министр, – объединить два театральных коллектива: ваш «Современник» и Театр юного зрителя.
Ефремов опешил:
– Но вы же знаете, что театр «Современник» – мое создание, я там главный режиссер, актеры – мои товарищи… А у ТЮЗа есть свой главный режиссер, своя труппа. Если театры объединятся, кем же я буду в этом новом театре?
– Не волнуйтесь, – успокоил министр, – вы как были Олег Попов, так и будете Олег Попов…
Олегу Стриженову позвонили из киностудии и предложили «сыграть Чайковского».
– Чайковского сыграть можно только на рояле, – ответил артист.
Артист Петр Глебов прославился в образе шолоховского казака Григория Мелехова в фильме «Тихий Дон».
На съемках Глебову завивали отрощенный чуб, который лихо курчавился из-под казачьей фуражки.
В те времена Бюро пропаганды советского киноискусства устраивало встречи популярных артистов со зрителями на спортивных стадионах различных городов страны.
Петр Глебов появлялся перед зрителями в казачьей форме, верхом на коне и совершал круг почета по беговой дорожке стадиона.
Но после окончания съемок артист подстригся, завить чуб стало невозможно. Глебов проявил актерскую смекалку: заказал гримерам отдельный курчавый чуб и намертво пришил его с внутренней стороны к околышу фуражки.
Эта чубатая фуражка стала легендой среди киноартистов. Жаль, если ее нет среди экспонатов нашего музея кино.
Среди артистов режиссер Пчелкин носил прозвище Пчелини.
О сценарной «лениниане» драматурга Михаила Шатрова ходила эпиграмма:
Его октябрьский порыв
Горяч, как борщ по-флотски!
И между строчек вечно жив
Великий вождь товарищ… Троцкий.
Позволю себе привести мой ответ на встрече со зрителями в одном очень серьезном правоохранительном учреждении.
– Скажите, товарищ Ливанов, – последовал вопрос из зала, – вот вы семь лет снимались в роли Шерлока Холмса. А могли бы вы сейчас раскрыть какое-нибудь преступление?
– Знаете, – ответил я, – артист Игорь Кваша сыграл роль Карла Маркса. Я не думаю, что сегодня он пишет продолжение «Капитала».
Бременским музыкантам – быть!
Мы дружим.
Мы – это Юрий Сергеевич Энтин, Геннадий Игоревич Гладков и я.
Меня зовут Василий Борисович.
Мы друг друга так длинно по имени-отчеству, конечно, не называем.
Просто: Юра, Гена, Вася.
Юра – поэт, Гена – композитор.
Юра умеет писать стихи, Гена сочиняет музыку. А я работаю в кино как актер и режиссер, придумываю сценарии и немного рисую.
Однажды приходят ко мне Юра и Гена и садятся чай пить.
Гена очень крепкий чай любит, а Юра нет. Гена пьет чай с вареньем, а Юра просто так, с сахаром. А я пью кофе. И Юра говорит, что хорошо бы придумать всем вместе веселый музыкальный мультфильм, обязательно со стихами. А Гена говорит, что если в фильме будут стихи, то их надо не просто читать вслух, а обязательно петь. А я говорю, что было бы здорово, если бы фильм получился о дружбе. И еще чтобы герои наши были бы хорошо знакомы с самого начала и детям, и взрослым. Ведь взрослые, даже самые серьезные и строгие, тоже когда-то были детьми.
А какие у всех нас в детстве бывают общие знакомые? Ну конечно, герои сказок!
Но ведь наши герои должны не только дружить между собой, но уметь петь, а может быть, даже танцевать. И лучше, чтобы они переживали всякие приключения.
А значит, им надо путешествовать.
Поэт Юрий Энтин после сочинения удачных стихов
Ведь когда сидишь дома или вообще на одном месте, никаких приключений не случается.
И хочется, чтобы героями фильма были не только люди, но и животные. В сказках, а тем более в мультипликации, любое животное может заговорить человеческим голосом – хоть слон, хоть лягушка. И даже запеть.
Но главные герои все-таки должны быть людьми. Потому что фильм, который нам хочется сочинить, будет не только о дружбе, но и о любви. В сказках всегда так бывает: где дружба, там обязательно и любовь. Ведь дружба и любовь неразлучны.
А еще хочется, чтобы веселые наши герои из всех приключений обязательно выходили победителями: дружба и любовь помогут им преодолеть все преграды.
Значит, путешествуют по свету веселые друзья музыканты, всем нам хорошо знакомые с детства…
– Бременские музыканты! – в один голос воскликнули Гена, Юра и я.
Что такое веселый фильм? С начала и до конца все весело и весело? Но если все время будет одинаково весело – это все равно что все время только и делать, что отдыхать, отдыхать, отдыхать… после такого отдыха, пожалуй, даже устанешь в конце концов или просто надоест.
А не лучше ли так: чтобы было весело-превесело, потом чуточку грустно, а после опять очень весело.
Тогда веселье после грусти обязательно покажется еще веселее. Как отдых после трудов кажется еще приятнее, отдохновеннее.
Мы начали вспоминать сказку братьев Гримм, а что не смогли вспомнить – сами додумывали. Так рождался сценарий будущего фильма.
Любой фильм, каким бы он ни был – веселым или грустным, длинным или коротким, хорошим или плохим – всегда начинается со сценария.
Сценаристы должны отчетливо представить себе героев фильма, их внешности и характеры, ситуации и обстановку, в которой действуют эти герои.
Авторы сценария силой своей фантазии стараются как бы увидеть весь фильм кадр за кадром.
Вот, например, один из наших персонажей – Осел.