вобранцы заходили в огромный кабинет, где восседало за столами до десятка врачей, и каждый осматривал идущих непрерывным потоком голых парней. Витька стыдливо пристроился в конце очереди. Братва зубоскалила, кое-кто был уже навеселе. Увидев верзилу Витьку, на голову выше самых высоких парней, парни хмыкали и дурачась подходили меряться ростом и пьяно ржали: А ты там померяйся! Правило-то как оглобля! Коридор содрогался от смеха. Молоденький солдатик, поставленный для соблюдения порядка сделать ничего не мог. Выходил военком – хромой майор и равкнув: – Тихо! А то на улицу всех выгоню! – на недолго устанавливал порядок. Еще до захода в кабинет, через головы парней, Витька увидел всю ситуацию прохождения медкомиссии. Случая поговорить отдельно с врачом не будет. Впереди его и сзади будут, голые будущие воины, с нетерпением ждущие быстрейшего завершения этого осмотра. Освободили от призыва только одного парня, с явным признаком уродства. Он был горбат, небольшого роста, с длинными руками и с мощной нижней челюстью, выпирающей вперед. Разразился скандал; парень ни в какую не выходил из кабинета, требуя признать его годным для отправки на фронт. Не можем! Разводили руками врачи, сначала вежливо, потом уже сердясь. Выходите из кабинета! Не выйду! Мать вашу в кочерыжку! Я здоровый! Поймите, не можем, вы не здоровы! Я не здоров? И горбун обвив своими клешнями – руками грузную восьмипудовую пожилую врачиху вместе со стулом легко поднял и посадил ее на стол. Кузя из Сосновки концерт ставит! А у самого как у ишака! Лезли очередники в открытую дверь, поглазеть на действо. Омертвелая врачиха сидела боясь шевельнуться, чтобы не упасть, от разошедшегося горбуна. Побежали за военкомом. Протиснувшись сквозь голожопую толпу подвыпивших парней в кабинет, он сразу воткнулся в ситуацию: Воевать Кузя хочешь? А-а гы! Радостно заагыкал парень. Ну, что ж, уважим! – подмигнул военком, главврачу. С документами ко мне в кабинет! Пошли! А то очередь задерживаем. Давно бы так! Согласился парень. И остановился перед толпой в проеме двери. Чего оробел, проходи! Дык, вот стоят, не пущают! Засомневался горбун. А ты их оттолкни, а то совсем обнаглели! – засмеялся майор. А можно? Да нужно, видишь и я не могу пройти! И Кузя выставив вперед свои ручищи как домкратами уперся в передних парней и так даванул, что задние по принципу домино оказались задницами на полу. Обстановка разрядилась, военком с Кузей ушли в его кабинет. И скоро два солдата его связанного выволокли на улицу. Вот бы кто фрицев побил, да не дают, – не то серьезно не то в шутку говорил дежурный сержант. А и побил бы! Он один мешок с пшеницей на горбу несет, а еще два подмышками – утверждали его земляки из Сосновки. Да, ну? Точно. А с бабами, – девками как? Больше одного раза никто с ним не бывает, убегают. Так, больше из любопытства попадаются. Ну, понятно, такой агрегат выдюжить непросто. – ржали парни деловито. Разве вон с тем можно сравнить,? – кивали на Витьку. Скоро подошла и его очередь! На что жалуетесь? Так, повернитесь! И не успел Витька толком сообразить и что-либо ответить врачам, как оказался у последнего стола, на котором была выставлена картонка с надписью: – «Глав. Врач». Елистратова В.Н. На что жалуетесь? Так, анкету сюда давайте. Фамилия как? А? Что? Витька расширенными глазами смотрел на табличку, – где была до боли знакомая фамилия. Пантелеев? Жалобы на здоровье есть? Да, вот. И он протянул справку – выписку из болезни. Главврач внимательно прочитала справку, сняла очки, помяла пальцами глаза и снова одела очки. Где? Спросила она. Кто? Спросил растерянно он. Грыжа!, – щелкнула она пальцами по справке. В-вот! – ткнул он дрожащими пальцами куда-то в бедро. М-да! Зажмурила глаза врачиха. Викентий Павлович! Окликнула она куда-то в другие столы. Подойдите сюда, Пожалуйста! К ним быстро подошел усатый средних лет доктор. Слушаю Вас Валентина Николаевна! Поищите у молодого человека чего он хочет. И она протянула ему Витькину справку. Доктор бегло прочитал ее и резко надавил на низ Витькиного живота. Тот дернулся и захихикал. Больно? Щекотно, – осклабился он. А нам не до смеха, молодой человек! И что-то сказал по латыни. Понятно, понятно, я тоже так думаю, – кивнула глав врачиха и что-то быстро написала на Витькиной анкете, и отдала ему анкету и справку. Следующий! Машинально произнесла она, а Витька пятясь задом все смотрел на табличку на ее столе. Это была старшая сестра погибшего Ивана Елистратова, каким-то чудом уцелевшая от постигнувшей их беды. Витька с трудом розыскал свою одежду, хотя и высоко поднимал ее на решетчатое окно. Кто-то скинул ее в общую кучу. Одевающиеся парни толкались, мешали, весело смеялись. Он одевался медленно, ничего не видя перед собой, а в мозгах стучала одна мысль: – годен к строевой военной службе! Он мельком глянул в свою анкету, еще на выходе из медосмотра и понял: – придется воевать.Во, земеля! Ну че, комсомол идем фрица бить? Услышал он знакомый голос и никак не мог вспомнить: – кто же это? Он поспешно зашарил глазами по одевающимся парням. Да, вот он я! Весело толканул его в бок небольшого роста крепыш. Ты че забыл меня? Ну ты даешь? Петька Хлябич я! В параллельных классах учились, потом обошел я тебя в пятом, а ты засел там на два года. Помнишь я тебе по ушам давал? Ну, это старое, теперь мир? И Петька протянул ему свою крепкую руку-коротышку. Парни затихли и с интересом рассматривали двух земляков, одного короткого, другого длинного, выясняющих отношения. Потом ты меня обошел, и в комсомоле главным стал, и ростом, эк тебя выперло. А я вот так! Дурачась Петька положил свою ладонь себе на макушку и двинул ее к Витькиной шее, едва достав до его подбородка. Ну, не в росте дело, – деловито застегивался Витька. Так мир или как? Опять протянул ему руку Петька. Лучше хреновый мир, чем кровавая война, пожал Витька его руку. Вот, это лады! Зашумели вокруг. Обмыть это дело надо! Ну, че там у тебя в анкете? Годен? Как и у меня? Вытянул шею Петька, читая лежащую на подоконнике бумагу. А это че, мне вторую бумагу почему-то не дали, кивая на справку. Да, это так, тут другое совсем. А это ему вторую бумажку дали, в уборную сходить, – весело оскалился худой чернявый парень. Сам не обосрись! – оттолкнул его в сторону Витька и вышел в коридор. Ты, че? Взъерепенился парень? Э-э, ребя! Всем миром идем лупить фрица! Не задираться! И Петька лихо отбил чечетку, в лад ударив ладонями по груди и коленям. Молоток Петяй! Научи! На обмыв пошли сначала, а потом в окопах учиться будем, И он догнал Витьку уже на середине коридора. Тут смотри, какая штука: – щас начнем выходить, отберут анкету и нас вон туда в ту дверь, а оттуда во двор и баста! Все, под ружьем! Уже не выпустят. А так, анкету прячь, солдат на выходе спрашивает: комиссию прошел? А ты, – не-а, очередь большая, за паспортом, мол. И на улицу. А рядом столовая, часок погуляем. Перед смертью не надышишься, – угрюмо выдавил Витька. Подышим, Витек подышим! Стаканчик другой пропустим, веселее будет на душе. Ты думаешь, все с охотой идут на войну? Не-а! А надо, браток, надо! Витька тягуче поглядел на Петьку, который смело пошел к выходу, и без всяких прошел мимо солдата. А ты куда? Загородил ему дорогу солдат. Туда же, очередь еще долгая, а паспорт у мамки, – соврал он. Раззявы! – пробурчал солдат, сторонясь. Петька призывно махал ему рукой поодаль. В столовой за столами мест не было и они пристроились на подоконнике, взяв один гуляш на двоих. Витькины карманы в раздевалке обчистили, и он только в столовой сообразил, почему его одежда валялась где попало. Он растерянно хлопал себя по карманам и кое-как наскреб на этот гуляш. Хлеб на столах лежал бесплатно. Петька сумел без очереди в буфете взять бутылку водки, и охотился за стаканами на столах. Наконец он добыл стаканы, ополоснул их под рукомойником и счастливый подошел к Витьке. Ты, я смотрю, чего-то потерял? Поинтересовался он, разливая водку по стаканам. Да вот, обчистили вчистую, даже папиросы утащили. Не разевай рот, – усмехаясь ответил Петька, протягивая ему полный стакан. А ты куда деньги прятал? В кулак зажал и пошел показывать задницы. А я не сообразил. А на хрена они нам уже нужны эти деньги? Сейчас пехота в Камарчагу, потом по вагонам и в Красноярск. Там в учебке какая-то неделя и на фронт. А нас таежников может и раньше. А почему? А потому, – здоровые мы ребята, закаленные, да и в тайге постреливали из ружьишек, да и на лыжах похаживали. Откуда знаешь? Бывалые люди рассказывали. Ну, будем! И Петька вкусно потянул из стакана. Не много будет? Засомневался Витька. Мало еще будет, радостно сообщил он, краснея оттопыренными ушами. Подошли еще трое ребят и озираясь показали из карманов еще две бутылки. Братки, стаканов нет! Принимаем в долю! – Подмигнул Петька и подвинулся на подоконнике. Витька уже не помнил сколько он пил, а Петька все пихал ему в рот, то кусок хлеба, то гуляша. Давай, закусывай! А то до фронта не дотопаешь! В столовой стоял сплошной гвалт. Витька время от времени похлопывал по карманам. Обчистили моего земляка до последней копейки. Во, дают! Восторгался Петька. А у меня ни копейки не было, а глянь, на две бутылки водки наскреб! Заливался хохотом чернявый парень. Хохотали до одурения. Вдруг шум и смех стал стихать и все повернулись к двери, откуда зашел худой капитан в портупее с кобурой и два солдата с автоматами на плечах. Неожиданно громко для своей худобы капитан сказал без всякого напряжения: – Ну, сынки, погуляли, хватит! А сейчас в строй, во двор военкомата. Сейчас, батя! – выдохнул лохматый увалень и осушил стакан, и первый пошел к выходу. На ходу, торопясь парни допивали, пихали в рот закуску и опрокидывая стулья выбегали на улицу, пряча по карманам недопитую водку в бутылках. Столовая быстро опустела. За тремя столиками уронив головы на руки мирно спали будущие защитники Родины. Перебрали, друзья! – незлобиво ответил капитан, и обращаясь к Петькиной кампании указал: Этих друзей на выход и в кузов полуторки погрузить, они пешком не дойдут. Будет сделано! – отчеканил Витька и скомандовал своим собутыльникам: Давай, ребята! За шиворот их и в машину! А че, нам не слабо, еле держась на ногах согласились они. И матерясь и подталкивая потащили упившихся парней на улицу, громыхая столами и стульями. Один Петька, поднырнул под сидящего парня и по-борцовски, на плечах, как барана, понес к выходу. Витька, стоял и ухмылялся, наблюдая как двое его недавних собутыльников еле тащат сонного парня. Чей это? Ткнул капитан на Петьку, споро тащившего свой груз. Мой, Орешенский! Лихо отрапортовал Витька. Хороший боец будет! Удовлетворился капитан выходя из столовой. Воспитывали все-таки! Похвастался Витька, хотя Петька никогда не был комсомольцем. А ты кто? Комсорг Баджейского леспромхоза. Протянул руку Витька. Оно и видно, – непонятно ответил капитан, вяло пожимая его руку. Мертвецки пьяных погрузили в полуторку, туда же залез и парень с окровавленной мордой, второй тоже лез туда добавить ему, но его утащили в строй. Ну, сынки достаем анкеты и сдаем их вот сюда! И капитан грохнул по столику ладошкой. За столиком сидел писарь и с анкет списывал фамилии будущих бойцов. Строй пьяно шатался кто-то плакал, за воротами двора играли гармошки и пели песни. После сдачи анкет, стали выкликать пофамильно и отводить в другую часть двора. С горем пополам зарегистрировали прошедших комиссию. Хотя троих по повесткам недосчитались. На Камарчаге догонят, если в тайгу не мотанули, выкрик