я, не стоит расследования. Лишь изредка участковый останавливал Максима и хитро посмеивался, спрашивал: Ну, где же твоя соплеменница? Ведь скоро зима, околеет в тайге. Хоть одежонку бы ей какую приготовил. Максим молча разводил руками. И бригадир убит, и их сразу не стало. А? Тут точно твоя землячка замешана! Да, вы что уважаемый начальник! Байса не могла сделать этого не только физически, а и теоретически. Не скажи, не скажи! У нее ведь помощница вон какая здоровенная. Изнасиловали мужика, а потом убили! – хохотал участковый. Да, вы что? Совсем терялся Максим. А что групповуха – на вышку тянет! – совсем добивал его участковый. Да не дергайся не протокольный этот разговор. Так, размышляю я. Не завел я на них дела. Они убежали сначала, а потом его кто-то убил. Можно ведь так поставить вопрос? Можно. А тебе советую, если узнаешь где она, сообщи, чтобы снял я ее с розыска. Ну, заболела, в тайге заблудилась, провалялась. А ее за этого, убитого не привлекут? – насторожился Максим. На Сопатого столько долгов висит от своих уголовников, что тут искать другую причину в его смерти, даже не нужно. Спасибо. И Максим что-то проборматал непонятное. Что, что? – перепросил Чиков. Да это я на родном языке, совсем забылся, – смутился Максим. Ну, а если не секрет, чего сказал? – полюбопытствовал участковый. Максим растопырил пальцы своей руки, показывая их ему: Как вы считаете, какой палец руки мне не жалко, чтобы отрубить? Ты это к чему? – не понял участковый. А к тому, что мне жалко каждый палец моей руки. Так же жалко и каждого моего сородича. Вот и пробормотал я это на своем языке. Если я узнаю где Байса, сообщу вам, посадят ее как пить дать. Так ты что не сообщишь, где она? Я просто не знаю где она, а на будущее загадывать не буду, – уклончиво ответил Максим. Ты, мне это брось! Вдруг заревел Гошка и запрыгал пальцами по кобуре. Не цените, когда с вами нормально обращаются! Ты мне тут политику не разводи! Понял? Понял. – Понуро ответил Максим. А раз понял, иди пока! – Максим молча повернулся и ушел к своему лесовозу.
Этот разговор происходил еще задолго до пожара в Горелой балке, где на глазах у Максима погибли виновные и невиновные. Погибли с прямым участием участкового и от его приказа. Участковый сам чуть не погиб от своего нелепого приказа, но благодаря разумным действиям Максима, остался жив. И помнил это. Помнил он и свой сердечный приступ после пожара, и опять ему помог Максим. После всего этого у него резко изменилось отношение к нему и к калмыкам. Понял блюститель власти, что так дальше жить нельзя. Что все-таки совесть и справедливость – должны быть основой жизни.
Ехал сейчас с плотбища Максим и поглядывал на морщившегося от боли Трофима, и не верил, что вырвался на свободу. Но свобода была пока краткосрочная. Похожая на чудо. Спасли товарищи и участковый подключился. От души он подсказал вариант спасения? Или там на электростанции его легче арестовать, вдали от товарищей по работе? Вот это задача! – Прострелила подобная мысль мозг Максима. Если их возьмут на электростанции, вообще можно пропасть бесследно. Верить Чикову или нет? Заколебался Максим. Или он от меня хочет избавиться таким образом? Но ведь есть остальные, от которых не избавишься. Должна же быть совесть у человека? Думаю, он хочет помочь – тяжело раздумывал Максим. А все равно мне надолго негде спрятаться. Найдут, если захотят! И он увереннее нажал на педаль газа, и вскоре подъехал к гаражу. Ну и еще Катерину назвал Гошка, личность не последняя, не думаю, чтобы он захотел подставить ее. Расскажу все ей, она что-нибудь придумает, почти в соседях живем. И поставив в сторонке машину, и приказав Трофиму пока посидеть в кабине, он тайком стал пробираться на электростанцию. Уже с год, как Катька слезла наконец со своего ЧТЗ и работала машинистом электростанции. Недавно она вернулась с курсов повышения квалификации, и сейчас вооружившись тряпкой и ведром с водой, наводила порядок в помещении. Громыхал поставленный на прикол обыкновенный паровоз, в топку которого кочегар подкидывал дрова. Паровоз крутил генератор – вот тебе и лампочка Ильича! Крутились от электростанции токарные станки в ремцехе, сверкала электросварка. Росли мощности леспромхоза, больше нужно было электроэнергии, привезли в помощь трофейный немецкий дизель. Вот Катька и ездила на курсы изучать этот чертов дизель, который запускали еще редко, для пробы, только при ней. Пробираясь на электростанцию неосвещенной частью двора мимо разных гаражных построек, машин и тракторов, Максим не хотел встречаться со сторожем, но тот очевидно сидел в сторожке. В конторке завгара, в его кабинете горел свет. Вот бы хорошо, если бы Васильича увидеть, – подумал он. Да поздно уже, наверняка спит уже дома. Но подобравшись к окну, он осторожно заглянул в него. Васильич был на месте, и подняв очки на лоб, щелкал на счетах, нещадно дымя папиросой. Вот так удача! Максим буквально влетел в кабинет. Фу, ты, напугал! – чертыхнулся завгар. Чего стряслось? Да, вот! – И сбиваясь, Максим рассказал о случившемся на плотбище. А это что? – кивнул завгар на заплывший глаз Максима. Ну, там, они, в воронке. Так! – крякнул завгар.Говоришь, Георгий в коморку к Катерине направил? Да, так он сказал. А может у меня отсидитесь? У вас нельзя! – запротестовал Максим. Почему? Вы, вы нужный человек, нельзя вами рисковать. Ага? Как Трофим? Да, живой, обмороженный, оголодавший, да в воронке ребра ему намяли. Ну живой и слава богу! А мы уж думали пропал наш племяш! Он ваш племянник? – изумился Максим. Да, моей жены! А вы с Григорием Ивановичем так, всегда на ножах! Жизнь Максим так нас раскрутила, тут сразу не поймешь. Так, ладно, давай о деле. Электростанция, так электростанция! Рассекретил каморку значит Георгий? Ладно. Значит так. Сейчас я иду к Катерине и отправляю кочегара в отгул. Тем более его наказание заканчивается, пора ему через денек на свой трактор садиться, отремонтировали. Из-под тишка как увидишь, что он ушел, пробирайтесь с тыловой стороны на электростанцию. Ну, и пару дней поработаешь кочегаром. Если кто на электростанцию заходить будет, твое место в коморке. Понял? Конечно. А пробраться туда можно через люк, где дрова загружают. Знаю. Спасибо, тебе Васильич. Ну, а через пару дней, думаю, все утрясется. Ну, а так, на всякий случай, знай ты в отгуле, за большую переработку. Понял? Понял. Выходи. Если даже сейчас кто тебя увидит, я не знаю куда ты ушел. Попросил отгулы и ушел. Про плотбище я ничего не знаю. Понял, понял, Васильич! И Максим выскочил в темноту. Трофим испуганно вздрогнул, когда Максим тихонько стал открывать дверцу кабины. Ты где был? Все глаза проглядел, выискивая тебя. Везде был. От дяди твоего привет принес. Дядя Петя здесь? Здесь, здесь, застал я его! Давай посидим еще, покараулим, и Максим рассказал ему когда они должны будут пойти на электростанцию. Ага, вон пошагала оглобля, – увидел Трофим вышедшего из конторки Васильича. Кашляет бедный, думали когда с войны пришел, не выживет. Выжил. Меня-то тоже в начале войны забрали на фронт до конца был. А чего ты не сказал, что Васильич твой дядя? Да по башке надавали, все выскочило. Да, ладно! Ага, ага, назад идет! В конторку не пошел. Домой пошагал. Да пора, ночь на дворе. Выход из электростанции был хорошо освещен и издалека все было видно как на ладони. Так, вон выходит еще кто-то! Да это кочегар, вместо которого мы должны поселиться. Его на отгулы отпустили. Тут брат, кочегарами работают проштрафившиеся шофера и трактористы. Такой порядок у Васильича. Мы тоже, выходит такие же? – засмеялся Трофим. Выходит так. Это еще хорошо, что так. Подытожил Максим. Ну, давай, будем выходить, ушел кочегар. И выскочив из кабины, Максим стал помогать Трофиму спускаться с подножки. Сволочи, ружье старинное дедовское забрали ругался Трофим. Ты, спасибо скажи, что сам цел остался. Если бы увезли в район, точно бы тебе вражью статью пришили, и неизвестно чем бы это кончилось. Да, это так! Ну, ладно, все кончили разговоры и молчком потихоньку за мной. Сможешь, идти? А куда денусь? Пойду! И они крадучись темнотой пошли к электростанции с задней стороны. Подошли к куче дров, и Максим прислушиваясь к сипяще-дышашей работе паровоза, явственно слышного на улице, остановился: – Погоди, стой на месте, тут где-то люк есть, чтобы не провалиться. Ну, а провалишься сразу попадешь ко мне в объятия! Откуда-то снизу донесся смешливый женский голос. И среди кучи дров Максим разглядел квадратную дыру из которой показалась женская голова. Катя, мы здесь! – радостно вырвалось у Максима. Вижу, вижу, давай-те сюда. И она исчезла. Максим помог спуститься вниз Трофиму и они очутились в полутемном коридоре, заваленным дровами. Впереди был яркий свет и оттуда тянуло горячая струя воздуха, с мазутным запахом. В утробе паровоза гудело пламя, шух – шухали поршни паровоза, сипел пар, жужжал генератор, дрожа всем корпусом. Ух, хорошо-то как, тепло! – Зажмурился Трофим, прислоняясь к стенке. Хотелось упасть хоть где и уснуть. Так, кавалеры! Кто кочегарить будет? Я! – Ответил Максим. Вот, смотри как! И Катька поставив масленку на чурку, одев брезентухи на руки, открыла круглый люк топки. Пыхнуло жаром. Близко не подходи, обгоришь! Вот отсюда кидай. И взяв увесистое полено, она ловко кинула его в топку. В самый конец кидай! И она быстро накидала полную топку. Поленья, если надо поправить, вот этой кочергой поправляй. И взяв длиннющую кочергу – клюшку с кольцом на конце, она ловко пошуровала ей в топке. И кочергой же прикрыла дверку-люк. Золу из поддувала вот этой лопатой выгребай на поддон и волоки вон туда в яму, за стеной. По железному лотку спустишь. Из помещения выходить не надо. Все двери должны быть на задвижках. Сейчас подкинешь с улицы дров в люк и на замок его. На день хватит. В топку дрова кидай примерно через полчаса. На манометр поглядывай. Мало давления пара, подбавь дров. Много, вот кран – спусти пар. И она крутанула кран. Где-то за стеной сильно зашумел пар. Лишних людей здесь не бывает, но к окнам не подходи. Накидал дров, вычистил золу и в каморку. Сиди и через щелочку смотри посматривай на манометр. Откуда посматривать? – Не понял Максим. Из щелочки, из каморки! – засмеялась Катерина. Не понял. – пожимал плечами Максим, оглядываясь вокруг. Эх, ты, разведчик! И подойдя к дощатой в мазутных пятнах стене, она легко отодвинула в сторону широкую доску. Там оказалась небольшая комната, действительно каморка. Половину ее занимал широкий топчан, с лежащим в изголовье сидением из машины. Темно тут правда, но зато надежно. Можно отдохнуть, поспать. Тепло. А сейчас подкрепитесь кивнула она на узелок на чурке, где был хлеб, принесла помятый чайник и кружку. Вот тут чай, почти калмыцкий, молока туда добавила. Ой, спасибо, Катя! – Повеселел Максим. Трофим, ты пока ешь, кружка-то одна, а я дров пойду в люк накидаю. Послышались удары падающих поленьев. Скоро подошел и запыхавшийся Максим: Чуть проход совсем не завалил, еле продрался. А где Катя? Поглядывая на манометр спросил Максим. А вон за перегородкой с дизелем что-то возится. Вот, девка! – вырвалось у Максима. Ага! – подтвердил осоловевший от тепла и еды Трофим. Сразу после войны по морде от нее схлопотал. Да, ну? Точно. В орденах – медалях заявился, ну, думаю, покорю! Полез в атаку. Хлестанула по щеке так, что мне кажется до сих пор щека горит. Ишь, ты! – Весело оскалился Максим. И видя, что Трофим совсем осоловел, предложил ему: – Ты, знаешь что? Ложись-ка отдыхать, это тебе сейчас ну