во все стороны был истоптан волчьими лапами. Чернела подернутая пупырчатым тонким ледком канава, которую протаранил погибший сохатый – лось. Вытащив обрез заряженный картечью, он взял толкач подмышку, палку – факел в другую руку и заширкал лыжами по хрустевшему подмерзшему за ночь снегу, истоптанному волчьей стаей, пошел вперед. Туда к бугру, из-за которого не проглядывалась местность дальше. А ему нужно было именно туда, куда ушли волки. В некоторых местах, мелкими бисеринками кровянел снег, кое-где в снегу были развороченные огромные ямы, кое-где до земли. Валялись клочья шерсти, грязнела масса снега, с красно-желтыми оттенками, вперемешку с испражнениями. В таких местах шли серьезные баталии. Где жесткие схватки определяли – кому жить, а кому умереть. Из-за горизонта показалось солнце. Максим радостно вздохнул. День обещал быть не только солнечным, но и теплым. Был первый день весны 1953 года. Было тихо, никакого дуновения ветра. Факел у Максима почти погас и он размахивал им, призывая к возраждению огня. Шел только дым, огня не было. Наконец Максим взобрался на бугор, внимательно оглядывая всю округу. Многочисленные отпечатки лап волчьей стаи уходили вперед и терялись вдали. Должны же они свернуть куда-то в сторону? Больше вглядывался он в правую болотистую сторону долины. Он страстно желал, чтобы волки ушли именно туда. И, о, радость! Среди редкого мелколесья он увидел движущуюся цепочку из темных пятен, среди снежного покрова. Они были далеко, точно букащки, то появлялись, то исчезали среди неровностей. Это они! – радостно задрожал он и чуть не закричал. И к еще большей радости в том же направлении, примерно в километре от себя, он увидел одинокого ковыляющего волка, который припадал на передние лапы, но упорно шел за стаей. Очевидно он сумел отстоять себя в последней предрассветной грызне, но силы оставляли его, это было видно, а возможно был он и старый. Кто его знает? И ковылял он на свою последнюю дневную спячку. Потому что израненный или больной старый волк во время свадебных веселий может быть только пищей для своих собратьев, выполняющих закон природы. Выжить должен только сильнейший! Солнце засветило еще ярче и Максим пошарив глазами по обе стороны цепей гор, явственно увидел седловину Черного хребта, откуда он спустился вчера. А напротив должна быть та самая гора выше и поменьше. Но это напротив – было через болотистую долину, на краю которой он стоял, хотя и на бугре, и далеко – далеко вперед и влево. Куда ему предстоит идти сегодня, при условии, если не помешают волки. Пока не должны, а там увидим. Он быстро повернул назад за котомкой. Съезжать с бугра было легко и быстро, тем более была уверенность, что волков поблизости нет. Подъехав к затухающим кострам, он быстро влез на дерево, снял котомкуи озадачился. Поесть бы надо! Вечером не ел и перед длительной дорогой, сил бы набраться надо. Нет! Как можно быстрее надо уходить с этой долины. Перехвачу немного в пути, все лишний километр пройду! И развязав котомку, отрезал ломоть мерзлого хлеба и кусочек сала, быстро сунул все в карман, одел масх-халат, который уже подзагрязнился. Одел котомку, проверил наличие топора, ножа, обреза и встав на лыжи оглядел свое ночное пристанище, сохранившее ему жизнь. Поклонился, и катанулся к обгорелой ели. Проезжая мимо, чуть притормозил и легонько постукал толкачем по ее обгорелому стволу. Прости, меня, но ты крепко выручила! И заспешил, заширкал лыжами, на ходу жуя хлеб с салом. Прав Егор. Что можно было быстрей приготовить из еды в тайге? Конечно – хлеб и сало! Быстро, вкусно и сытно. Теперь Максим быстро взобрался на бугор и долго катился по обратную сторону его. Туда, в том направлении, куда ушли волки. Он внимательно оглядывал и лестную часть косогора, прикидывая, где можно остановиться и развести костры в случае опастности. Ага, вон там бурелом, вон там сухостоина стоит, целиком можно зажечь, пылать будет как факел. И запоминал места, в которых можно было найти спасение. Скоро он дошел до того места, где стая дружно свернула вправо. В стороне от общих следов тянулся одинокий с капельками крови на снегу. Все-таки подраненный, а не старый отшельник. Ну, он не долгий жилец. И мне особо не опасный, если даже задумает пойти за мной, – укрепился в своей силе Максим. Общий волчий след уходил по небольшой чуть приподнятой над болотом такой же гряде, по которой переходил болото и Максим. Может она идет через всю долину поперек? Может, быть. Волки наверняка знают, потому что свернули именно сюда, а не раньше и не дальше. Максим задумчиво постоял еще несколько секунд оглядывая местность и цепи гор и облегченно вздохнув, ступил на бескрайнюю чистую полосу снега, лежащую на его пути. Ни одного следа. Истошно кричали сойки, увидев человека вторгшегося на их территорию. Интересно, почему нет дальше ни одного волчьего следа? Может быть это нейтральная зона на километр – другой, а там дальше хозяйничает другая стая? Может такое быть? Все, может. И Максим машинально дотронулся до груди, где за пазухой лежал обрез. Да и топорик, в случае чего – грозное оружие. Главное не паниковать. Трезво оценить обстановку. От быстрой ходьбы и яркого солнца стало жарко. Он расстегнул ворот гимнастерки и стал подумывать: – а не снять ли фуфайку или брезентуху под халатом? И тут же вспомнил совет Егора: – куфайку и брезентуху с себя не снимай, пока пойдешь тайгой. Мало ли чево? Зверь ли зачнет ломать, не так просто будет закогтить тебя, али шибанешься об че падая, все мягче будет. Ниче, выдюжу! Расстегнул он еще одну пуговицу у фуфайки и у халата, сдвинул шапку на затылок. Время подходило к обеду и Максим все чаще подумывал не остановиться ли на обед? Нет пойду, пока силы есть! Лучше пораньше стану на ночлег. Пожевав из горсти размягченного солнцем снега он двинул вперед. Часа через два он оказался напротив седловины Горного Хребта и стал выискивать, где свернуть налево, чтобы направиться к высокой горе, которая даже после пройденного такого расстояния была на большом расстоянии. Впереди показалась разлога извилисто уходящая в том направлении. Вот там наверное и начну подъем, к той далекой горе по разлоге. Тем более, в разлоге мало леса, больше какие-то кусты, легче будет идти. И задрав голову, Максим в хорошем расположении духа устремился вперед, разглядывая лесистую далекую гору. Ниче, до Черного хребта дошел? Дошел. Спустился и даже преодолел такую опасную долину? Преодолел. Преодолеем и тебя голубушка! – Весело разглядывал он горную цепь, с большой и рядом малой горою. Лыжи заширкали о какие-то комья снега, Максим запнулся и глянул под ноги. И чуть не помутилось сознание. Он ступал на снег, истоптанный волчьми лапами. По их сторонам бугрились комья снега, и были рыхлые глубокие канавы. Лося ногами! – пришла ему в голову мысль. А в полкилометре, чуть в низине, за разлогой краснела на снегу громадная туша сохатого, над которой трудились волчья стая, растаскивая кишки и куски мяса по сторонам. Они были заняты великим делом – насыщенная и не обращали ни на кого никакого внимания, изредка рыча друг на друга. Истошно, невдалеке трещали сойки и высоко в чистом небе медленно кружился орлан. Надо же, учуял поживу! Только подпустят ли на этот пир его волки? Максим застыл на месте и оглянулся назад. Сзади было чисто. И часто оглядываясь он покатил назад, останавившись когда уже не стало видно этой страшной картины. Быстро полез в чащобу леса выискивая место, пригодное для костров. Нашел целый завал из поваленных друг на друга двух елей и еще разный бурелом. Целая поляна. Быстро снял котомку лыжи и подняв все это повыше на громадные сучья ели, посидел, успокоился. Обдираясь одеждой о густые колючие ветки дерева полез выше, и наконец в просвете увидел место волчьего пиршества, над оплошавшим сохатым. Может быть эта была напарница того горбоносого исполина, которого он застрелил в трясине болота? Может быть. А как же их разбили, разделили волчьи стаи между собой, оставив нетронутую многокилометровую полосу снега чистой? Как-то. Значит есть, по болотному мелколесью, проходимые пути, известные только зверям. Так, а чего сидеть здесь и ждать, когда волки придут ко мне сюда, проголодавшись и начнут меня осаждать? Запомню я это место, мало ли чего? И в обход по лесу подойду к разлоге и пойду рядом с ней пока опасно. А потом часа через три найду хорошее пристанище на ночлег с буреломом для костров. Да и зачем им сытым, будет нужно преследовать меня? Это с ночи они очевидно гоняли сохатого, а утром загубили. Десятка полтора все-таки тварей. Может лосиха стельная была, да молодая, неопытная. Окружили, загрызли. Жалел Максим погибшее животное. Не столько ее жалел Максим, сколько приплод, не увидевший свет. А что это была лосиха, он побиться об заклад. Горбоносого ее друга, он застрелил вчера. А до отела они ходят парами. Вот она жизнь! Чуть проморгал – крышка! – стаскивал он котомку и лыжи вниз. Так, вперед! – заметил он направление на разлогу по солнцу. Пусть даже в разлогу насытившиеся волки пойдут на спячку до темна, все равно они высоко не пойдут. А скорее всего будут отдыхать где-то недалеко от недоеденной туши. Охранять ее будут. На разлогу он вышел далеко от ее начала. Волчьего пиршества не было видно. Никаких следов тоже не было. Надо перейти разлогу сейчас пока ее склоны пологие. А то неизвестно какие они будут дальше. Могут обрывистые или вообще она упрется в скалу. Максим быстро переехал разлогу и пошел рядом с ней уже уверенным, это сторона рано или поздно приведет его к высокой горе. Идти было трудно, по косогору постепенно забираясь вверх. Хотелось есть, но он терпел. Еще хотя бы с часок пройти и тогда можно останавливаться на ночлег. Он постоянно оглядывался, сверяя свой путь по солнцу и с седловиной Черного хребта. Далеко ли он ушел от волков? Так и подмывало залезть на дерево и определить расстояние до них. Но он понимал, что через такой массив деревьев который он прошел, он просто не увидит того места, где пируют волки. А может уже и ушли? В любом случае он ничего не узнает, а лучше пройдет лишний километр. Найдет место для ночлега, и уже тогда можно удовлетворить свое любопытство. Так и решил. Лес тут был разный: – сосна, елка, даже попадались кедры. Примерно через час он наткнулся на сломанную пополам толстенную сосну. На ее переломе зависла также большущая сухостойная ель, вывороченная с корнем, дальше лежало еще какое-то дерево. Дров завались, только не ленись! – оглядывался по сторонам Максим, устраивая котомку под елкой поодаль от сломанной сосны. Зажгешь их, рухнут чего доброго на тебя, да жарища от такого громадного костра будет – не усидишь близко. Да тут будет норамально, – отмерил он глазом расстояние до сосны и принялся откидывать снег от места для небольшого костра, который надо развести для устройства постели. Остальные развести ближе к ночи. Он учел на этот раз уклон косогора, чтобы не быть там, куда будет стекать вода от растаившего снега. Костры будут ниже, постель его будет выше их. Единственный костер будет гореть за его постелью поодаль, в стороне, не намочит его. Максим подвесил на костер котелок для чая и принялся разводить костры вокруг себя. Подложил сушняка и к сосне, но зажигать пока не стал. Перед сном зажгу, – решил он. Темнота за делами навалилась внезапно, и пока он ужинал, потемнело совсем. Хоть глаз коли. Хорошо, что когда было светло успел заготовить и дров на костры и нарубить веток для пост