ло солнышко, на душе стало радостнее. Максим огляделся, снял котомку и усевшись на нее отдыхал. Лыжи не снимал, боялся упустить их вниз по обледенелому склону. Без лыж пропаду! И для страховки он через хомуты пропустил вокруг каждой пятки валенка тоненькие веревочки и завязал их. Уже дважды, он чуть не упустил лыжи при падении. Валенки выскользнули из хомутов. А если понесется Лыжина вниз, укатится на километров пять? Поди, найди ее! И следа после себя не оставит. Пожевав сухарь с салом, он запил холодным чаем из фляжки и чувствуя, как трясутся ноги от усталости побрел дальше. Скоро солнце и легкий ветерок разогнали туман вокруг вершины Высокой горы и она стояла Громадная и величественная, черная, со скальными отвесами, присыпанными поверху ослепительным белым снегом. Круглая боковина горы ощущалась все больше, заворачивая влево. Максим поднял голову от снежного поля и расцвел в улыбке: – Вот она, родимая! Малая гора! Чуть не уехал правее, а потом карабкайся опять! Максим думал, что между Высокой и Малой горой будет какая-то разлога, по которой придется переходить эту горную цепь. Ничего подобного не было! Просто Высокая гора примыкала своим брюхом к Малой. И подходила она своим заснеженным безлесным брюхом к лесистой Малой горе. А как идти? Переходить на ту сторону? Окунуться сразу в лес Малой горы, или также идти по спирали по голому пространству Высокой горы? Нет, пойду-ка я по голому пространству. Так хотя бы видно все на километр другой, а потом если что, катануться вниз, дело пяти минут, чтобы добраться до леса. А в лес зашел, сразу на каждое дерево поглядывай, чтобы чего не свалилось на голову. И Максим начал продолжать свой путь , идя по открытому пространству. Конечно, идти по спирали было трудно, слов нет, на зато был великолепный обзор. Примерно через час – полтора, он заметил лес Малой горы, уходящий наклонно по другую стороны этой горной цепи. А окаймляющая казалось бесконечная полоса вокруг Высокой горы, все также уходила влево, темная ниже зеленью хвойной тайги. Насколько хватало глаз впереди, влево и вправо темнела со снежной проседью величественная Саянская тайга. И там где-то далеко виднелись небольшие горы, а за ними громадные с темно-синими хребтами – сами Саяны. Максим застыл, пораженный величественной безмолвной красотой. Он оглянулся назад и опешил: – Черного хребта, сопровожавшего его несколько суток, уже не было видно. Другими горами теперь я закрыт, – с какой-то грустью думал он. Так, значит, где-то в этой тайге, наверное там где виднеются небольшие горы и Лысая гора, скит? А почему ее не видно? А потому что далеко отсюда. Да и было сказано: – она не очень высокая, но наружность примечательна. Сверху лысая, как голова у Ленина, а по бокам лес. А пока надо идти так, чтобы Высокая гора оказалась за спиной. А сейчас она пока сбоку. Значит надо по ее заснеженному брюху еще покарабкаться. Максим так и подмывало катануться вниз до самого леса. А потом брести по тайге? А так, наверняка я прошел еще один рысиный заслон на самом перевале в лесистой малой горе. И там ниже по лесу с Малой горы спускаться, тоже наверняка охранники есть. Война, так война, хитрить будем. Он все чаще поглядывал на небо и на солнце, заходящее за Высокую гору. Из той долины, откуда он пришел заход солнца за Черный хребет был хорошо виден. Здесь же он пока лишен этой возможности, идя вокруг горы. Но где-то через пару часов, надо искать место для ночлега. Вот тогда и придется ехать вниз, к лесу. Не стало видно солнца и небо стало хмуриться. Снег размягчел, идти стало безопасней, не так скользко. Опять полетели мелкие снежинки с дождем. Недаром Егор говорил про эту гору и местность: – Погода у той горы меняется пять раз на дню. Как девка меняет наряды, все ей не так. Максим беспокойно поглядывал на небо и никак не мог хотя бы примерно определить время. Местность совсем другая, погода другая, как бы и с приходом темноты чего нового не случилось. До середины горы наверняка сегодня не дойти, чтобы она была за спиной , – оглядывался он, а вот место для ночлега искать наверно уже пора. И отталкиваясь толкачем он поехал с горы к лесу, но не прямо вниз, а наискось, стараясь выгадать еще какие-то сотни метров своего длинного пути. Вниз ехать было одно удовольствие. Тем более сидя на толкаче. Доехал до кромки леса и задрав голову посмотрел на гору. Ух, и высоченная! Камешек оттуда скатится и пиши пропало! Неужели никогда оттуда не скатывались камни? Ширкал Максим дальше еще по чистому пространству рядом с лесом. Поглядывая то на лес, то на гору, вскоре он нашел подтверждение своих мыслей. Появилась длинная, словно прорубленная просека далеко в лесную чащу. И в конце ее чернел огромный камень накрытый снегом. Ведь откуда-то со скалы скатился! – Ужаснулся Максим и заторопился пройти это место. А куда делись деревья которые повалил в своем страшном полете этот камень? Смял, раскромсал в щепки ветви и стволы деревьев тысячетонный пришелец с вершины. Значит случаются здесь обвалы? Закономерно. А лавины снежные? Тоже не подарок. Но наверно их здесь не бывает, лес-то стоит. Может бывают, но лес просто выдерживает. Через некоторое время Максим снова увидел подобную просеку, но меньших размеров. И камень был меньше, всего с трактор. Ничего себе камешек, хоть и меньше того. Здесь картина была другая. Были останки поломанных деревьев. Судя по сухости валежника, этот камень свалился сюда года два назад. По обеим сторонам прорубленного им коридора, росли могучие ели и кедры. Может быть здесь остановиться для ночлега? Второй раз сюда камень не прилетит. И дойдя по просеке до камня он обернулся и задрав голову глянул на гору, на ее вершину. Ему стало страшно, когда он вообразил с какой скоростью летел оттуда этот камнище. Наверняка какая-то часть его врылась в землю. Вытирая пот со лба шапкой он услышал за спиной хруст снега. И сделав лыжами шаг в сторону резко обернулся, нахлобучив шапку на голову одной рукой, а второй рукой поднял как пику впереди себя палку-толкач. Большего он ничего не успел сделать. Сверху, с того громадного камня на него, хищно оскалившись и фыркнув, прыгнула серо-дымчатая рысь. Не выставь он впереди себя палку, рысь бы точно угодила ему в лицо и грудь. А так, попав брюхом на конец поднятого толкача, рысь потеряла ориентацию и пролетела мимо, деранув попутно задней лапой масхалат на плече. Она шмякнулась в снег, перевернувшись через голову на спину и отвратительно визжа и пфыркая, заработала всеми четырьмя лапами, в надежде поймать своими страшными когтями – Максима. Ей досталась свесившаяся одна пола масхалата и в какую-то секунду от пола халата, остались одни клочья. Максим все-таки сумел удержать равновесие и перехватить толкач второй рукой. Тут же сунул заостренный конец палки в пасть кошки, которая тут же изогнулась дугой и задними лапами деранула по палке, на которой остались глубокие борозды. А ведь толкач-то был сухой, березовый, крепостью – что железо. Кошка верещала, хрипела, крутилась и все-таки вырвалась. Глубокий снег, в который вдавливал ее Максим, не позволил удержать ее на месте. Снег разъехался в одну сторону, а голова ее соскользнула в другую, палка выскользнула из ее пасти. Хрипя и задыхаясь, харкаясь кровью рысь припала на передние лапы мотая головой. Максим изо всей силы огрел ее толкачем по спине ближе к заднице. Бешено крутя коротким хвостом она припала на брюхо, развернулась оскаленной пастью к нему и поползла, зеленея глазами. Максим сунул толкач ей в пасть, но она увернулась, поймав по боксерски коротким движением когтистой лапы палку и потянула ее на себя. Выронив из рук толкач, Максим попятился назад, но лыжи назад не шли. Лихорадочно вытаскивая обрез одной рукой, второй рукой он уже сжимал нож. Выхватить быстро обрез не удалось и рысь, воспользовавшись этим замешательством, чувствуя свое поражение, злобно шиля и фыркая уползла в чащу. Пока он вытащил обрез и выцеливал куда же лучше стрельнуть, она исчезла, оставив за собой канаву развороченного снега с пятнами крови. Он все-таки выстрелил ей вдогонку, скорее чтобы доказать, что у него есть грозное оружие. На выстрел она никак не среагировала, не выявив себя, где она затаилась. Лезть за ней в чащобу Максим не решился. Ни к чему. Что промазал – знал точно. Оставив толкач воткнутый наклонно в снегу, как его вырвала из рук рысь, Максим зарядил обрез почему-то «жаканом», трясущимися руками и приговаривал: – Я тебя стерва, в клочья разнесу! Потом выяснил причину – почему быстро не вынимался обрез из-за пазухи. Оказалось из-за шомпола, зацепившегося за рубаху. На шомполе оказался заусенец. А солдатская гимнастерка хоть уже и старая, но еще крепкая. Вот и не пускала. Шомпол Максим сунул за голенище валенка, чтобы было напоминание, на ближайшей остановке – почистить обрез. Благо тряпки есть, собрал он со снега обравки халата и сунул в карман. Держа перед собой обрез и нож стал обходить камень. Ээж! (Мама!). Да за камнем целая тропа. Под наклонной частью камня прямо на земле, большое углубление, в нем сухой мох и пихтовые ветки. Все хорошо примято. Живет здесь скотина! Разглядывал Максим навес на двух кольях, чтобы туда не попадал снег. А рядом, со звериной тропой, лыжный след. От коротышек-сохатинок. Один в один как у Максима. Только он в ту сторону не ходил, а пришел с горы. Ну, что приехали? Задал себе вопрос Максим. И сам же ответил: – Приехали. Главное, что в ту же сторону! И выйдя из-за камня, он выдернул из снега свой толкач, рассмотрел царапины на нем и пошел назад из просеки. Укоряя себя: – Полюбопытничал? Дороговато порой любопытство стоит. Поглядев на небо, заволновался: – Ночлег надо находить! И ходко пошел в прежнем направлении. Через полчаса зашел в чащобу, где был настоящий бурелом и обследовав окружающие деревья и снег не нашел ничего для себя беспокойного, стал жечь костры, готовиться к ночлегу. Опыт по части обустройства ночлега, костров и шалашей – нор, у него уже был достаточный, поднаторел он уже и в борьбе с хищниками. Что ж, по волчьи жить – по волчьи выть!
Эта ночь как ни странно прошла на удивление спокойно. И дров для костров было столько, что хватило бы еще на одну ночь. Свою – постель- шалашик Максим сделал на этот раз совсем неприступней. Также отодвинув костер в сторону, после того как он нагрел землю, он застелил ее пихтовыми ветками. Также соорудил над постелью шалашик нору, только накидал на этот раз много веток, а сверху ряд в ряд наложил сучьев, подобно двускатной крыше. А потом сверху нарубил и навалил молодых елок. Получилась громадная куча по низу с небольшой дырой – лазом, которая тоже закладывалась ветками и сучьями. Ни волк, ни рысь такое сооружение не разберет. Медведь разве только? Но они в спячке. А если шатун объявится, вокруг горят мощные костры. Правда тепло костров плохо будет попадать в шалаш, но зато настолько безопасно, что Максим совсем успокоился. И что прошедшие случаи с волками и рысями считал будничными делами. Хотя когда собирался в этот путь не предполагал, что может так быть. Он залез в шалаш, изрядно покряхтел, пока заложил ветками и сучьями вход в него. Тепла идущего с нагретой земли вполне хватит на ночь. Земля долго нагревается, но и долго остывает. Разные мысли, возникающие в голове, он гнал прочь. Твердил про себя: – Спать, спать! Мне нужно отдохнуть! И точно. Сон быстро пришел к нему. Прошлые ночи были никудышные. Тяжелый подъем в гору … и … Максим уснул. Спал крепко. Даже ниско