И вот, по воле человека в чащобе, перед болотом лежал смертельно раненый сохатый, преодолевший болотную трясину, которая сама по себе – смерть. Черная от грязи, закостенелая на морозе туша чуть присыпанная свежим снегом, была почти незаметна среди густого ельника. И если бы не пугливая его подруга – трехлетка, стоящая невдалеке от него, и не пар из ее ноздрей, то можно было бы подумать: – Один зверь лежит – отдыхает, другой стоит, охраняет его. Но у стоявшего зверя сердце билось и шел пар из ноздрей, у лежащего – ни того, ни другого не было. Рядом были жизнь и смерть. Все это видел в бинокль Егор и Колька, оба в белых маскхалатах и совершенно невидимые в зимнем пейзаже ельника, где они устроились. Ветер дул в их сторону, лосиха учуять их не могла. По-видимому она была молодая и неопытная, и лежащий на снегу был ее первый кавалер. Запах болотной грязи, замерзшей на нем, был ей знаком, но запах крови набежавшей из его рваного левого плеча и застывший около луж, был непонятен и пугал ее. Она еще немного постоит, подождет и уйдет, недоуменно оглядываясь на него. Тем более, ее еще что-то пугало, она не знала, что, но чувствовала, что через минуту-другую надо уходить отсюда. Причиной этому были люди, вчерашние люди, заставившие недвижимо лежать ее приятеля. И ей вспомнились вчерашние кислые запахи этих людей, которые донес до нее ветер. Подобные запахи она учуяла и сегодня, вытянув горбоносую морду навстречу ветру. Она сильнее задвигала ушами, задрожала всем телом и приготовилась к бегству.
Гляди, Колька! – передал сыну Егор бинокль: – Как только мужики зайдут на противоположный косогор от нас, ветер от них потянет на лосиху. Тут она от них и стриганет, как пить дать. И пойдет мимо нас и не учует. Пока она в безопасности, но уже забеспокоилась. Думаю от бандюг она уйдет. У них-то задача – найти вчерашнего подранка, а может и ее видели, захотят и ее завалить. Батя, батя – смотри, за ружья взялись, стрелять ладят оба! – передал он отцу бинокль, а сам схватился за ружье. Погодь, не стрель! – ворчал отец, прилаживая бинокль к глазам. И не успел он толком пристроиться к биноклю, как из ельника огромными прыжками выскочила лосиха. Пар клубился из ее ноздрей, мосластые ноги полностью уходили в глубокий снег. Но будто и не было метровой глубины снега, лосиха неслась легко и красиво, а главное прямо на тот ельник, где засели Егор с Колькой. Колька, подкатывайся под самый ствол елки, неровен час – зашибет! Прямо на нас прет! И только они успели устроиться в безопасном месте, как мимо них, буквально в трех метрах, стрелой промчалась лосиха. Следом один за другим бухнули два выстрела. Колька! Готовься стрелять! Становясь на колени, схватил свое ружье Егор. Они сейчас сюда припожалуют! И действительно, минуты через две-три, из ельника, откуда выскочила лосиха, по ее следам спешно выкатились два мужика. Быстро двигая лыжами-коротышками с ружьями наперевес, они часто нагибали головы вниз, внимательно оглядывая след лосихи – глубокую снежную канаву, которую она проторила убегая. Очевидно, они искали капли крови на снегу, считая ее подраненной. Колька, ежели что, по ногам стрель! – И Егор впился глазами опять в бинокль, пытаясь разглядеть лица охотников-браконьеров. Ядрена вошь! – воскликнул он. Дык, это ж Кабан припожаловал! Какой Кабан? – поинтересовался Колька. А которого посадили за убийство кассира. Ты че, батя! Тому ж вышку дали! Дать-то дали, да сбег курвец! Иди ты! Я те говорю! Энкэвэдэшник сказывал, я те че, не говорил? Не-е! Ну, дык, так вот! А вот второй незнакомый. Кабан низенький? – Угу, – целился из ружья Егор. Я Кабану по ногам, а ты Длинного укороти. Ладно. Шедшие мужики вдруг остановились, о чем-то поговорили, и указывая на косогор за ельником, где скрывались Егор и Колька, тыкали некоторое время в него руками. Очевидно за молодым ельником было открытое пространство, на котором они видели уходящую лосиху, но она была уже недосягаема для выстрелов. Мужики еще постояли, поспорили и нехотя вернулись назад. Наверняка нашли вчерашнюю убоину, вишь дымок потянулся? Надолго устраиваются. Че будем делать? – Спросил Колька. А, подожди пока. Куда они денутся? К болоту мы их приперли, а выходить им все равно мимо нас, тут мы и встретим. А молодец молодуха! Как танк поперла. Слушай, а может все-таки ранили ее? – забеспокоился Егор. А сейчас и проверим! И Колька исчез в ельнике. Вскоре он вернулся. До конца ельника прошел по ее следу. Чисто. В верхушки двух елок попали, жаканами как бритвой слизали. Так что жить будет лосиха! Слышь, батя! Чем-то вкусным потянуло с их стороны, – кивнул он в сторону дыма над ельником. Знаю чем! Лосятину варят, сволочи! Ни че, скоро и мы пообедаем – сказал Егор. Ты вот че, Колька, ружье свое не расчехляй, сквозь материю курок найдешь. Веревку под рукой имей, будь наизготовье. Нож при случае держи. Ты че, батя, врукопашную с ними собрался мериться? Я, знаешь, сынок любую жирафу или слону, задавлю, сколько во мне сейчас злобы и обиды на вот таких. Откуда они берутся? Колька серьезно смотрел на отца и добавил: – Не сомневайся, батя, задавим их гадов, как бы они не выкручивались. Во-во! Это мне как раз и надо. А раз так, то слушай че скомандую: – Мы-то и живы с тобой остались апосля двух войн, потому как делали все сообща, по единой команде. Понимать друг друга. – это не всем дано. Точно, батя! Че хошь командуй – исполню. Значит, смотри – ползи вон к той кривой елке, это рядом – откуда они выходили из ельника. А я этот выход на мушке подержу, – покараулю тебя. Ты как раз меня попасешь-покараулишь. Усек? Ну чего же тут? Понятно. А раз понятно, то дальше разрабатываем картину действий. Ты со своего места, я со своего – скрытно к ним подвигаемся. Ружьями их завладеть – главное. Ведь не будут же они при разделке туши ружья в руках или за спиной держать. Точно, где-то в стороне висеть будут на сучьях. Вот это и надо высмотреть и отрезать их от ружей. Убегать зачнут – стрель по ноге. Не верь ни единому их слову и движению. Это к тому, что могут притвориться ранеными или мертвыми. Вот тут-то и будет твоя ошибка. Понял батя, учту. Ну а раз так, снимай лишний груз, стало быть мешок и с богом! Ружье, нож и веревка при себе, а за остальным потом вернемся. Смотри, рот не разинь – перед тобой враги натуральные. Колька молча выполнил все указания отца и змеей пополз в глубоком снегу. Через десяток метров его уже не было видно, как Егор ни всматривался. Наконец он увидел, как закачалась ветка у кривой елки и взмах руки Кольки. Ну, что ж и мне пора! И оставив лишнее снаряжение под елкой, пополз выше Колькиного следа, буровя метровую толщину снега. Скоро он очутился в нужном месте, и как казалось был в метрах десяти от костра и работающих бандитов при разделке туши. Как ни оглядывался Егор в окружающие елки, их ружей нигде не видел. Напрягаясь он смотрел и так и сяк, все тщетно. Наконец, на разных елках он увидел висящие ружья. Плоховато, – рассуждал он, – лучше бы вместе висели! Кольку он теперь не видел, но знал, что тот где-то рядом и на всякий случай показывал ему знаки, указывая на висевшие ружья. Увлеченные работой бандиты весело переговаривались. Плотный низенький Кабан звучно хекал вырубая из туши кусок мяса, вместе с замороженной шкурой. Длинный носил эти куски к костру для оттаивания и ножом отделял от кусков, где это удавалось, Егор заметил, что Длинный каждый раз прятал нож за голенище валенка. Аккуратный, сволочь, битый вражина. И Егору стало совсем не по себе, когда он увидел у него на поясе под распахнутой фуфайкой пистолетную кобуру. Наверняка она не пустая! – расстроился Егор. Из их разговоров Егор понял, что бандюги недовольны, что за один раз им не забрать все мясо. Слушай, Кабан, оставшееся мясо надо спрятать в снегу! А куда девать требуху, ноги и голову? Ха, куда! Оскабился Кабан. Откуда вылез родимый, туда и уйдет это добро. Точно! Как это я не догадался! И концы не в воду, как говорят, – в болото. Давай, пока передых сделаем и попутно следы упрячем. И ухватив огромную рогатую голову они потащили ее к болоту. Как только они миновали висевшие ружья и прошли несколько метров, как из засады выскочил Колька, и прикладом своего ружья так саданул Длинного меж лопаток, что тот хрюкнув, сунулся вперед с такой скоростью, что чуть не угодил головой в болото, подернутое тонкой коркой льда, с крупинками снега. Глядя на лежащего Длинного, кабан пригнул голову и кинулся бежать в сторону, но зацепился штаниной за злополучный рог и завалился в снег, ерзая и рывками таща за собой окровавленную голову сохатого. Ты че! – дико заорал он. Да я тебя, сука! И он выхватил из-за голенища валенка нож. Колька молча рванулся к нему и шумно выдохнув из себя, долбанул его по колену прикладом. Истошно заорав, Кабан выпустил нож на снег и обеими руками схватился за ударенную ногу. Егор уже бежал сюда со всеми ружьями бандитов, повесив их себе на плечо и выставив свое наперевес. Колька, наган у того забрать надо! – бежал он к лежащему Длинному, который уже стоял на коленях, упершись руками в снег и плевался кровью. Колька держал на мушке Длинного и Кабана, поднял со снега хорошо отточенную финку с цветной ручкой и с интересом рассматривал искусное изделие. Подскочивший Егор перекрыл собой видимость Длинного и что там произошло, Колька так и не понял. Тыча своей двустволкой в затылок Длинного, Егор или поскользнулся, или ружья, висящие на плече помешали, но он вдруг повалился назад, отпрянув от бандита. Оказывается Длинный, стоя на коленях, краем глаза наблюдал за Егором, зная, что Колька держит его под прицелом. И, когда Егор закрыл его от Кольки, и потянулся за пистолетной кобурой, он изловчился и ногой двинул Егора в пах. Егор этого не ожидал и падая нажал на курок своего ружья. Крупная дробь кучно впилась в ногу Длинного. Неожиданно грохнувший выстрел, дикий крик Длинного, все еще сидящий на снегу морщившийся Егор, все это подлило масла в огонь. Колька ткнул прикладом Кабана по голове, тот молча плюхнул в снег, и в два прыжка подскочил к Длинному, который скользя по снегу, крутился винтом, отдаляясь от места борьбы. Весь снег около него был залит кровью, обильно бежавшей с ноги. Валенок валялся в стороне и он был босый. Куда, гад? И Колька прикладом добавил ему по спине. Поднявшийся Егор гремя ружьями молча дернул кобуру из-под фуфайки Длинного. Тонкий ремешок порвался, и он протянул увесистую кобуру Кольке! – держи трофей, чуть не прозевали его, сынок, беды бы не обобрались. И трясущимися руками загоняя в пустой ствол новый патрон, Егор дернул своей двустволкой, и обращаясь к Длинному, который полусидя лежал и держал в руках окровавленную ногу, сказал: – ты, зараза, лучше не шиперься! В обоих стволах у меня теперь по жакану, как на самого грозного зверя. Моли бога, что заряд дроби получил, это цветочки, а от жакана сам знаешь, не токо колено, башку оторвет. Бандит с ужасом смотрел на мужиков и молча трясся. Да, Кольша, натерпимся мы с этими гадами, ноги-то у обоих поранетые. А че с ними возиться? Пристрелим, да в болото сунем, подмигнул Колька отцу. Вы че, зачем стрелять? – вдруг ожил лежащий Кабан. Не имеете права стрелять, в милицию сдайте! Заверещал он. Ребята, давай договоримся? Ага, сейчас! И подошедший к нему ближе Колька замахнулся на него прикладом. Ой, не надо! – закрыл тот голову руками. А вались на брюхо, руки давай! И Колька живо связал ему руки за спиной. Сиди тихо, а то точно нырнешь в болото. Буду тихо, конечно тихо! – обрадовался Кабан, видя. Что его не собираются убивать. Обшарив его, Колька вытащил из нагрудного кармана большую пачку денег и опасную бритву из рукава рубахи. Ишь ты, черт! Изумился Колька, извлекая из второго его рукава ложку с остро заточе