, он угодливо лебезил: Егор, смотри случайно не стрельни. Может случайно поскользнусь или упаду. Ты не бойся, я не убегу! Мне бояться нечего, ты бойся! Вот я и боюсь – закивал головой Кабан. Колька проводил их глазами и обойдя вокруг Длинного дулом ружья пошевелил его валенок. Веки Длинного дрогнули и он приоткрыл глаза. Колька подсунул его лыжи ближе к ногам и приказал: – Вставай, если жить хочешь, или пущу пулю в лоб. Кривясь от боли Длинный начал вставать. Его шатало, он посерел лицом, но все-таки поднялся, с трудом одел лыжи и протянул здоровую руку. Завязывать будешь? Колька исподлобья смотрел на него: – Да на хрена тебя вязать, пойдешь так. Побежишь – пристрелю. И разбираться никто не будет. Длинный попытался повесить ружье себе за спину. Его шатало. Положи на снег, я понесу его – Теперь оно для тебя в два раза тяжелее будет, кровищи-то вон сколь выхлестало. Длинный молча положил ружье на снег и шатаясь побрел в сторону ушедших. Колька пошел за ним в метрах трех-четырех. Скоро они вышли на наезженную дорогу, где их и встретил ехавший за дровами школьный сторож. Егор вышел вперед и ожидал пока Кабан со своей поклажей выпутается из кустов. Тпру-у! Мать твою в кочерыжку! Остановил старик лошадку прямо перед Егором и разразился витиеватым матом: – Напялют на себя простыни, ни хрена не видно, потом отвечай за вас кады задавят! Тут подошел и Колька с Длинным. Дядя Миша, чего кричишь? – Поллитру хочешь? – огорошил его Колька. А кто не хочет, да и где ее взять? А ты подбрось нас до конторы, там и получишь. Не, магарыч вперед! – запротестовал старик. А энто кто вроде раненый, а тот вроде как связанный? – разглядывал старик бандитов. Да вот, браконьеров поймали. И в это время на дорогу Кабан выкатил окровавленный рогатый снежный ком с глазами и ушами. А энто чаво? Забеспокоился старик и его лошадь клся глазами стала пятиться назад. Видишь дядя Миша, лошадь и то чует беду, которую сотворили эти злодеи с ее лесным собратом. Энто хто, они загубили животную? – боком подходил он к окровавленной голове. Они, они – задымил махоркой Егор. Дед не заметил веревки между головой рогача и Кабаном, которой они были связаны. Кабан все отворачивался от деда, а тот не замечая натянутой веревки наткнулся на нее и растянулся как раз под ноги Кабану. Вставая он оперся о него и их взгляды встретились. Ты? – в ужасе закричал дед, выставляя вперед смятую бороденку. Откель? Ты ж должон быть в тюрьме, а потом расстрелян! Мово брательника загубил, и тут живой? – И стряхнув с себя рукавицы, он вцепился узковатыми пальцами ему в морду. Такой прыти от деда никто не ожидал. Не ожидал и Кабан. Он дернулся в сторону, но слабины веревки не хватило, на нее наступил Егор. Кабан тяжеловесно рухнул на дорогу, задрав вверх ноги, а лыжи-сохатинки весело покатились по наезженной колее. Все почему-то смотрели не на драку деда с Кабаном, а на то как катятся лыжи по колее, пока не остановились у поворота, забурившись в снег. Смотрел туда и дед Мишка, не выпуская свою жертву. Попыток обороняться Кабан не предпринимал. Он только перевернулся на живот, тем самым стряхнув с себя маловесного деда и свободной рукой прикрыл лицо. Оскорбленный таким действием врага, дед Мишка петушком вскочил на его спину и ярясь молотил сухими кулачками по его голове и плечам, зло выкрикивая: – Ослобоните меня от яво, а то убью, отвечать придется за супостата! Выбившись из сил дед слез с него, пнул напоследок его в бок и сморкаясь в снег, зарыдал: – Чтоб ты сдох гад! Ихто дитенков брательника вырастит? Осиротил ты их на веки вечные! И он снова коршуном кинулся, пинать Кабана по голове. Шапка у того валялась в стороне и голова его моталась по сторонам от пинков деда. Увесистые стариковские валенки были прочно подшиты толстой прорезиненной лентой. Вокруг головы Кабана на снегу появилась кровь. Егор с Колькой переглянулись. Кабан сморкаясь кровью, стал подниматься на карачки. Как бы не зашиб старика, -молвил Колька и улучив момент встал между ними. Старик задыхаясь, обежал Кольку и принялся снова за свою работу. Не трожь, его Колька, пусть человек душу облегчит, он уже и так сам выдохся, скоро закончит, попыхивал самокруткой Егор. И точно. Пнув напоследок, дед плюнул на Кабана и взъерошенным кочетом побрел к своим саням и опустился на солому, обхватив голову. Отдышавшись, он поднял голову и уставился на Длинного, безучастно наблюдавшего эту сцену, сидя на обочине дороги, невдалеке от саней. А это хто? – спросил дед, тыча в Длинного. А одна компания! -подтвердил Колька. У-у, вражина! -затряс щеками дед и стал вытаскивать топор из передка саней. Порубаю гадов в капусту! Вот этого делать дядя Миша нельзя! Трофеи мы с твоей помощью должны сдать властям! – не дал вытащить ему топор Колька. Длинный на заднице отползал дальше от саней. Так что видишь, дядя Миша, в контору их обязательно доставить надо. А магарыч за мной не пропадет. Какой магарыч? – взъерепенился старик. Я их на тот свет задаром отвезу не только в контору! Грузи энтих казлов! Дядя Миша! Ты пока иди к лошаденке, придержи ее, а то грузить голову будем, точно рванет, да и у этих везде кровища. Ты ж вон как поддал ему, поотбивал ему все мозги наверно, – подмигнул Колька Егору. Не оттащи ты меня от яво, до смерти бы изувечил, – выпрямился дед. Ладно, ладно, дядя Миша, знаем твое горе, терпи. Старик пошел вперед и держал лошадку под уздцы, которая точно нервничала. Батя, садись вперед с дядей Мишей и держи на мушке всю эту компанию. Длинного и Кабана он усадил на задок саней. На колени Кабану взгромоздил рогатую голову. Кабан недовольно ворчал, но Колька предупредил: смотри упустишь, она кувырком свалится на дорогу и потащит тебя с саней. Вот тут у нас шанс – при попытке к бегству тебя пристрелить. И свидетелей будет полно. Понял? Так что держи ее родимую крепко накрепко. Кабан затравленно озирался, но голову держал. Ветвистые рога торчали во все стороны далеко за пределы саней. Дурно пахло кровью и болотной грязью. Лошадь дико озиралась, пятилась. Поехали, дядя Миша! И Колька втиснулся в середину саней, и обкрутил веревкой шеи Длинного и Кабана. Это вместо шарфика чтобы не замерзли – скалился он. Дед оглаживая лошадь по боку приговаривал: – успокойся, милая! В преисподнюю бы отвезти злодеев! Давай, милая, трогай! Но лошадь пританцовывала, пятясь с санями назад, фыркала, но вперед не шла. Ишь, ироды, даже лошадь чует поганость вашу! И взяв ее снова под уздцы – он вел ее так некоторое время. Потом сел в сани и просяще почмокивая, ласково уговаривал ее.Наконец она успокоилась. Поехали. По селу ехали долго. Начало смеркаться. Контора была далеко, село громадное. Каждая собачонка с окрестных дворов считала своим долгом облаять, непонятный груз на санях, источавший еще более непонятные запахи. Подъезжая к конторе увидели большую толпу людей. Эта была очередь в рядом стоящий магазин. В основном бабы и ребятишки. Че, дают -то? – Остановил лошадь дед Мишка. Дальше ехать из – за толпы он не мог. Селедку, да муку обещали! – затараторили бабы. Под Новый Год завезли! Елки – зеленые! забеспокоился Колька, глядя на отца. Сегодня Новый Год встречать, а мы с этими связались! – кивнул он на связанных бандитов. Да сдадим их и по домам! – подытожил Егор. Ага, так тебя сразу отпустят! – запечалился Колька. Подумав секунду другую Егор прилип к Колькиному уху: – За коровку-то деньги точно изымут при дознании, да и не с руки мене тут долго быть, – И соскочил с саней он, только и успев сказать: – Ты тут сам управляйся и сунул ему в руки ружья и патронташ изъятый у бандитов, еще в лесу. Ты че, батя? Но Егор уже был где -то в толпе. Сани обступили бабы, мальчишки и посыпались вопросы: – Кто это? А че такая голова рогатая и вонючая? Кабан и Длинный надвинули шапки на самые носы, чтобы их не узнали. Дядя Миша, слазь с саней и веди лошадь вон туда сбоку конторы, там каталажка! Колька встал на санях во весь рост помахивая ружьем, кричал во все стороны: Посторонись, дай проехать! Толпа бурлила, смеялась, но ходу дальше не было. Дай проехать, а то стрелять буду! – в очередной раз взмахнул ружьем Колька. Толпа среагировала правильно и шарахнулась на крыльцо конторы. Убивают! – истошно завизжала какая – то баба, споткнувшись на ступеньках, на карачках взбираясь на крыльцо. Кого убивают? – выскочил на крыльцо участковый, как раз собиравшийся уходить домой. Где? вертел он головой. А вон ружьем варнак размахивает! – указывали на сани отъезжающие за угол конторы. Участковый самоотверженно кинулся туда сквозь толпу, размахивая пистолетом: – Брось ружье! – орал он. Нажрутся ни свет ни заря! Раненько Новый Год встречать начал дружок! Мать твоя хорошая! – ярился Чиков, внимательно следя за действиями человека в маскхалате с ружьем. Он протянул руку в надежде схватить ружье и наклонившись вперед наткнулся животом на что-то твердое и острое. Тусклая лампочка на столбе не позволяла толком рассмотреть, что лежало на санях. Что это? Тыкал он пистолетом на голову сохатого с рогами, в согнутые фигуры людей. Кабан и Длинный в страхе следили за пистолетом участкового, который был в сантиметрах от их лиц. Гоша, не надо отбирать у меня ружье и наводить панику! Никого я не убиваю, а к каталажке никак не проехать. Бандюк надо сдать! Николай ты, что ли? – наконец участковый узнал лесника. А где Егор, вы же вместе ушли на задание? Живой? Живой, живой! Давай отпирай каталажку! Чиков долго рылся в карманах пока нашел ключ от навесного замка. Наконец замок со скрипом открылся. Сейчас, я изнутри открою и участковый убежал в контору и вскоре загремели засовы изнутри и дверь каталажки открылась. Давай их сюда! Первым завели Длинного и он обессилено опустился на топчан. Кабан или прикидывался, или действительно ему по голове надавал дед Мишка как следует, но с саней поднялся еле-еле. Давай тащим голову! – скомандовал Колька. Кабан трясся щеками и отдышисто дышал: – Не могу, мутит простонал он. Давай, двигай в дверь! – и Колька следом за ним затащил голову рогача. Отрезав веревку, он оставил ее в прихожей каталажки, а Кабана толкнул к Длинному: – Иди место фартовое занимай! снял заплечный мешок, притащил два бандитских ружья и все это положил на стол в прихожей.