Свое ружье повесил себе за спину. Из раскрытой на улицу двери тянуло холодом и выйдя закрыть ее Колька увидел деда Мишку, который стоял в окружении мужиков и горячо обсуждал как он ловил и наподдал под Микитки бандюге, убившего брательника. В руках у него был стакан, в котором плескалась водка и было очевидно, что он уже приложился к нему. Дядя Миша! – вот тебе на магарыч, сам возьмешь, некогда мне, езжай домой без меня!, Вишь, премию платють за поимку банды! – принимая помятую купюру от Кольки многозначительно поднял палец дед Мишка. Ты, Колька, ежели че кличь меня! Хорошо дядя Миша! – и Колька захлопнул дверь на засов. Участковый молча приглядывался к пойманным и разглядывал ружья. А это на хрена? – сморщился он указывая на таявшую голову рогача. Вещьдок, – коротко ответил Колька. А туша с мясом? Там – у болота, махнул он рукой. Гоша, врача срочно надо, у этого рука прострелена – гангрена может быть. И Колька кивнул на Длинного, который лежал на топчане в неестественной позе. На хрена ты их мне приволок, да еще на Новый Год? – вызверился Чиков. А давай выпустим их и попросим придти после Нового Года? – съязвил Колька. Не умничай! – рявкнул участковый. Ты что не узнаешь кого тебе доставили? Постой – постой! забегал Чиков около бандитов и внимательно всматриваясь в их лица. Не может быть! Кабанов? Вот – вот! расплылся в усмешке Колька. А второй кто? Ей – богу не узнаю! А он потом тебе сам скажет – веселел Колька. Дела! – чесал затылок Чиков. А кто же второй? Да не ломай ты голову Гоша! Энкавэдэ – скажет кто он, да и Кабан подскажет. Чиков живо повесил на решетчатую дверь камеры замок и как в зоопарке разглядывал пойманных бандюг. Ну, вы даете! – Не то с восхищением, не то с досадой закрутил он головой. Тут такие теперь дела закрутятся. А может не Кабанков это? Да, он , он! – Батя- то мой сразу признал, да и этот батю хорошо знает. А где Егор – то? Да сошел у дома, живот разболелся, в пах ему та гнида саданула.
Ну, главное живой. – удовлетворился Чиков. Развязывая мешок Колька начал было вытаскивать разные вещи. Что это? – спросил участковый. Их вещи: деньги, оружие и прочие следы преступления. А что прочее? Золото убитых – коротко ответил Колька. Стоп, Коля! И Чиков живо соскочил со стола, на котором уселся. Понятых надо при вскрытии мешка, и вскрывать при них и он кивнул на решетку. Длинный туманным взглядом смотрел на них и улыбался. Бредит он, я ему три пальца отстрелил. Погоди, сука я тебе еще башку отстрелю! – вдруг рванулся он к решетке. Ничего не докажешь ничего мне не пришьешь. А эту свинью первый раз вижу, – и он кивнул на притихшего Кабана. А за ранение ответишь. Мирных людей стрелять вздумал. И сорвав с больной руки рукавицу он швырнул ее в решетку. Тяжелая окровавленная рукавица мокро шмякнулась о решетку и сгустом крови грязными каплями прилепилась на белый масхалат Кольки. Чиков брезгливо отскочил в сторону, стряхивая с рукава кителя попавшие капли крови.
А Длинный беснуясь, выставив перед собой изуродованную руку с двумя пальцами со страшной грязно – черной раной вместо ладони, плясал какой – то дикий танец. Подскочив к Кабану, он в бешенстве заорал: – И ты против меня! Убью всех! И так рубанул своей рукой по шее Кабана, что тот не издав ни звука кувыркнулся с топчана на пол. Из раны Длинного хлынула ручьем кровь. Он несколько секунд остеклянелым взглядом смотрел на свою руку, потом нелепо развернулся и грохнулся на пол рядом с Кабаном. Гоша, врача надо, влипнем хуже некуда! И Колька затряс решетку. Открывай елки – палки дверь, помощь хоть какую оказать надо1 Кровью истечет! Чиков трясущимися руками наконец вставил ключ в замок и открыл дверь. Врача надо, и в район звони, пусть забирают их, в гроб их мать! – совсем озверел Колька. Ага, бегу звонить! – послушно кивнул участковый и повозившись у двери ведущей в коридор конторы, выскочил туда. Ты, тут за ними присматривай! – крикнул он на ходу Кольке, не забыв, однако, замкнуть дверь с той стороны. Вот влип, так влип, – тяжело раздумывал Колька, заматывая руку Длинного лентой, вырванной со своего масхалата. Присев на топчан он лихорадочно оглядывался по сторонам. Глянув на мешок он сунул туда руку и вытащил пачку денег и сунул ее в карман Кабана. Потом вытащил мешочек со шнурком и одел его на шею Длинного, прикрыв воротником. В нагрудный карман вложил оставшиеся деньги. В пустую кобуру вложил разряженный пистолет и привязал ремнем под фуфайкой Длинного. За голенища валенок вложил ножи Кабану и Длинному и каждого спеленал веревкой. Руки и ноги. Чтоб вы дожили до следствия! – сплюнул Колька. Вот это Новый Год нынче! Зло матюгнулся он. Ну, вроде порядок в разведке! – удовлетворенно оглядел он камеру и мычащих бандитов, которые уже очевидно приходили в сознание. Закурив он немного успокоился и поправил руку Длинного в более удобное положение. Не сдох бы, – затаскают – печалился он. И тут загремела дверь и опасливо заглянув в щель показался Чиков, и открыв ее пошире пропустил впереди себя седого старичка.
Здорово быки! Звучно поздоровался веселый дедок. Где тут лошадь, или бык, кому хвосты, копыта править? – блеснул очками леспромхозовский ветеринар. А вот, дядя Петя – и Колька указал на рану Длинного. Ну, это пустяк для нас, отхерачим по локоть, а там пусть районные эскулапы – думают как дальше быть! Очевидно Длинный был уже в сознании так как после слов старичка довольно сильно дернулся и попытался сесть. Но это ему не удалось и он снова гулко ударился головой об пол и отключился. Так, значит добровольный наркоз имеется, распеленать бы теперь его руку. Нельзя дядя Петя, он очень буйный, работай так – настаивал Колька. Воля ваша, помощь наша, глядишь вместе быстрей и отправим на тот свет нарушителя. Живой, он нужен дядя Петя! – просительно встрял участковый. Ну, понимаю, понимаю! И между делом, он быстро поставил какой – то укол Длинному, который вскоре затих.
Дурак я, – заговорил опять ветеринар. – сотню раз уже каюсь, – медицинский надо было бы заканчивать, а я в ветеринарный влез. Ведь людей больше вылечил чем животных. А все – ветеринар. Жить будет этот верзила не переживайте! – заматывая рану бинтом после обработки заявил он. Крови он много потерял – заявил Колька. Ничего, он жилистый, выживет, – закончил старичок собирая инструменты в чемоданчик. А этот что, пьяный? – кивнул он на Кабана. Ага, – за компанию тут оказался – нашелся Колька. Старичок еще раз послушал пульс на шее Длинного и спросил: – верующий? указал на шнурок на шее. Верующий, – снова подтвердил Колька. Ишь ты! – удивился старичок, сейчас это редкость. Ну, что друзья мои, что мог, то сделал, остальное выше. И он многозначительно ткнул пальцем вверх. С Новым Годом Вас! И он вышел из каталажки. Чиков подозрительно смотрел то на Кольку, то на связанных бандитов. Зачем связал? – наконец спросил он. Буянили – коротко ответил Колька. Что дальше – то с ними делать? Домой мне пора. Ты что Николай Егорович? Я – то что про них знаю, да и одному как мне с ними быть? Через десяток минут с района воронок придет, заберут их. А чтоб время не терять, иди садись за стол, в ящике чернила, ручка и бумага вот и опиши, кто ты, почему туда пошел, чтобы поймать их. Все как было. Понял? Умным Коля будь, запомни чего пишешь, чтоб даже ночью помнил. Понял? Понял Гоша, понял. Связался я с вами на свою беду! Пиши, Коля, пиши. Дружески похлопал его по спине участковый. Потея и ставя кляксы на бумаге, Колька натужно писал обдумывая каждое слово. Комкал листы, начинал снова. Наконец он закончил писанину и Чиков долго и внимательно изучал ее. Поджав губы и выкатив глаза на Кольку и попинав ногой его вещемешок, зашептал: – догадался все – таки положить вещи на свои места? Колька отвел глаза в сторону и развел руками. Ставь число и подпись – и только он это сказал как загремели в дверь из коридора. И в открывшуюся дверь ввалились трое человек, – один милиционер и двое в штатском. Чего тут у Вас? – спросил один из них. Чиков молча ткнул рукой в лежащего на полу, Следователь есть? – спросил он. Есть, есть, – недовольно протянул толстоватый мужик в галстуке и очках. Давай рассказывай! А вот будет быстрее и проще и он сунул ему в руку Колькину писанину – заявление. Тот молча стал читать, изредка поглядывая на Кольку, тер свою переносицу, угукал. Угу, – значит лесник? Угу. Фронтовик? Был разведчиком? Угу. С отцом говоришь брали этих? Угу. А где отец сейчас? Говоришь в пах удар получил? Живой? Угу. Воевали с ним вместе? Угу. Дома говоришь? А почему? Живот болит? Смотри-ка! Молодцы! Слышь Чиков, понятых давай для обыска! Сейчас. И участковый выскочил из каталажки. Вскоре он пришел с мужиком и двумя бабами. Прошу обыскать и меня! – мрачно заявил Колька. А зачем? – дернулся очкарик – следователь. А спать спокойно буду! Давай, если хочешь! – дернул плечами очкарик. – Раздевайся! Где твои вещи? А вот, – и Колька указал на ружье. Давай, садись и веди протокол – сказал очкарик второму штатскому. Документы есть? – спросил он Кольку. Какие там документы? Вон Чиков знает меня как облупленного, – засопел Колька. Заявление ты писал? Я, все точно там? А точнее быть не может! – уже злился Колька. Вот списывай его данные с заявления, – сунул он бумагу протоколисту. Ну, а ты напиши заново чей ты и откуда. Но ты даешь! – закрутил головой Колька и назвал все точь-в-точь как в заявлении. Так, идет. Где твои вещи? А вот, и Колька поставил на стол свое ружье дулом вверх. Заряженное? Да. Разряди. Колька подал ему два патрона. Жаканы? Нет, крупная дробь. Еще патроны есть? Есть. – И Колька задрав подол масхалата показал патронташ. Все твои? Все. Снимай. Пересчитав патроны, очкарик отложил патронташ и ружье в сторону, предварительно обнюхав магазин ствола. Ага, сегодня стрелял, когда? После обеда. А жаканы где? У меня нет, у них есть в котомке. Чем докажешь? А ничем! Там все их вещи, котелки да клещи. Как? не понял следователь. А так, мое при мне, а их у них! Понятно. Раздевайся! Зачем? Для обыска. Как? – Не понял Колька. До нижнего белья. Колька быстро разделся. Очкарик ощупал его одежду вытащил из чехла нож, долго осматривал его и нюхал. Чей нож? Мой. Что резал им в последний раз? Сосновые ветки. Ладно. И нож лег рядом с ружьем. Похлопав Кольку под мышками и между ног он небрежно кинул Кольке. – Одевайся. Все, можно домой? Очкарик исподлобья поглядел на него и сказал: – все еще только начинается. Испортил нам Новогодний вечер – значит помо