, но пока побудет в больнице. Он очень обрадовался, что мы его ждем и тоже поздравляет вас с праздником! Ура, Савар скоро придет! Закричали ребятишки. А это всем нам, Савару принесли подарок, а он посылает его вам. Люди подарили. Вот видишь, а ты боялся больницы! – заспорили Мазан с Харой. А это вам от меня, – и он раздал всем по кусочку сахара. Сахар моментально оказался за щекой у каждого пацана. Ну, тут хлеб, Савар отщипывал немного. Ну, а тут давайте смотреть, что тут у нас, развязывал он узел. Кому первому? Деду Церену! – хором завизжала ребетня. Максим вытащил темную рубашку в полоску, оглядел ее и подошел к старику. С праздником дядя Церен! С Новым годом! И положил ему на руку рубаху. Ну, зачем? – засмущался старик. У меня все есть, вам надо! Всем хватит. – решительно ответил Максим. Старик дрожащими руками прижал рубаху к груди. Спасибо, поклонился он. А теперь кому? Мазану! И Максим достал рубашонку и темные носки. Я такие хотел! Радостно прыгал Мазан. Потом дошла очередь до Басанга, Хары и Мутула. А тебе, дядя Мукубен? А мне вот шерстяные носки! Можно? Конечно, можно! Визжали пацаны. А вот Савару рукавицы и теплые носки оставим, когда вернется – оденет. В узле еще осталась лежать кучка белья. Все замолчали и смотрели на нее с каким – то испугом. А это мы тоже пока оставим Цебеку и Санану. Знаете что люди говорят? Оказывается мы искали ребят совсем не там. Они ушли другой дорогой и наверняка попали в чужую деревню. А там наших калмыков полно, вот они у них и живут. Просто не знают как сейчас вернуться назад. А снега сойдут они тут как тут. Да еще вырастут сильные станут. Ну, тогда держись – всех поборят! Ура, ребята живые! Запрыгала ребятня и кинулась на шею к Максиму. Он переглянулся с Баднаем, тот удовлетворенно кивал головой, печально поднося, руки ко лбу. А теперь давай чай пить! А то скоро наступит Новый Год, а мы не готовы! Бадмай открыл крышку ведра и оттуда повалил ароматный пар, заваренного сена. Протягивая кружки для чая, ребятишки допытывались: – А когда? Через пять минут, Новый Год будет морщинился в небо Бодмай. А кто знает, когда пять минут пройдут, часов – то нет! Есть часы! – усмехался старик. Где? А вот тут! – и он ткнул себя пальцем в лоб. Ребятня похватала кружки, и торопила Церена, а он как назло не торопился; – балагурил: – Кто чай не пьет, совсем ослабнет, кто много пьет – совсем вспотел. Ребятишки уселись опять вокруг ящика, каждый взял по подарку. Ух, ты какое красивое богатство – съешь и не будет! – не решались трогать они пряники и конфеты. Максим с Бадмаем тоже пили чай – с хлебом и сахаром. Мальчишки с интересом разглядывали конфетные бумажки. Как и полагается по меньшинству Мазан быстрее всех управился с подарком и расстроено заглядывал каждому в кулек, где было съедено еще не все. В конец расстроившись он заявил: – мне самый плохой подарок достался, мало в нем было всего! Всем одинаково было, мы же считали, – уверяли его. Но он был непреклонен. Только живот у тебя стал почему – то больше всех! – подытожил Мутул. Смеялись до слез. Сытый и разомлевший Мазан первым залез на нары и быстро уснул, сжимая пустой кулек с крошками от пряников. Утро Нового 1953 года наступило – морозное, ясное. Снег переливался бриллиантовыми искрами под лучами восходящего солнца. Первый день Нового года – официально был не рабочим. Лая собак почти не было слышно. Заснеженные улицы и подворья громадного промышленного таежного села были пустынны. Лишь кое – где во дворах шевелились люди. Народ отдыхал. От тяжелой жизни. От поздних гулянок – новогодней встречи. Не урчали машины, не громыхали трактора, и только дизель – электростанция – дающая свет селу, громыхала и содрагала свою утробу. Вопреки будничным дням – когда свет горел с шести утра до двенадцати ночи, сегодня в новогоднюю ночь он не выключался. Праздник Максим хотя и лег спать поздно, проснулся по обыкновенному рано. Рева гудка электростанции сегодня в шесть утра не было. Размышляя о прошедших событиях, он тихонько лежал, соображая – чем же заняться сегодня. Скрипнула печная дверка, запахло зажженными спичками, потрескивали горящие лучины. Максим встал и взяв фуфайку и шапку с изголовья топчана вышел к Бадмаю, который уже занял исходную позицию у печки. В углу горела коптилка, Максим показал ему на потолок. Бадмай отрицательно покачал головой! – пусть спят, как солнце светит лампочка. Максим оделся, взял топор: – Пойду дров подрублю, а то совсем мало осталось. Ребятня проснется, попьют чай и пусть дрова в сенцы сносят – все не с улицы потом таскать. И он вышел на улицу. Разгребая громадный сугроб, он вытаскивал напиленные чурбаки и обстукивая их от снега, откидывал в сторону. Накидав довольно большую кучу чурок, принялся их колоть на поленья. Чурки были промерзлые, и разлетались после первого удара топором. Усердно хекая, он быстро наколол большую кучу дров. Сдвинув на затылок шапку и вытирая потный лоб, он с хорошим настроением оглядывал гористую округу, покрытую заснеженным мелколесьем. Ну, прямо сказочный Новый Год! – подумал он. Любуешься новогодней красотой? С Новым Годом! – заулыбался подошедший мужик. И вас с Новым Годом! – Максим поправил шапку. Ты, я вижу никак ночевал тут за рубкой дров? Да, Снегурочку поджидал, не пришла. – ответно засмеялся, Максим. Девки они такие – вертихвостки! – дружелюбно протягивал ему кисет с махоркой мужик. В общем – то не курю, а тут грех отказываться – начал сворачивать самокрутку Максим. А на фронте курил? В целом – то нет, а когда прижимали бои, только и спасались куревом. Жратвы бывало неделями не подвозили. А сто грамм фронтовые? – допытывался мужик. Ну, тут сам Бог велел- белозубо скалился Максим. То обмыть удачную разведку, то с устатку, то промерзнешь как собака, то товарища помянуть. А гибли – то каждый день, сам знаешь. Знаю, знаю браток, я еще полгода штрафбата хватанул, пока руку не рубануло. И он показал куцую ладонь без пальцев. Ну, а теперь тут! – рассеянно повел глазами вокруг Максим. А знаешь почему тут – хитровато улыбнулся мужик. До сих пор понять не могу – дернул плечами Максим. Да, потому что ты наш парень! – хлопнул его по плечу мужик. И они оба заразительно засмеялись. Да, брат, покрывало – то снежное нынче подвалило солидное, метра на полтора толщиной, сгоняя с лица улыбку – молвил мужик. Новостей никаких? И он внимательно поглядел ему в глаза. Нет, – закачал головой Максим. Крепись, жить хоть как надо! И коснувшись его плеча калеченой рукой, он побрел по косогору дальше. Максим долго смотрел ему вслед. Много людей здесь хороших есть, да сразу их не разгадаешь? – размышлял он. Оглядев гору нарубленных дров, решил, что пока хватит и отнеся топор в сенцы, заходить в избу не стал. Там было тихо, значит ребятишки еще спали. Взяв лопату, он отгреб снег от сенцев до самой кучи дров и стал отгребать снежный вал который подпирал стену под самые окна. Тут вышел старик Бадмай: – ты от окон немного снег отгреби, а от стен не трогай. Стены тонкие, продувает, а так хоть защита от ветра. Зиме еще долго быть, весной конечно надо будет отгрести, чтобы стены не мокрели. Хорошо дядя Церен, во время сказал. К речке тропинку прочищу, да ступеньки сделаю. Вот это хорошо, а то ребятишки скользят падают. Максим изрядно попотел, пока вырыл зигзагообразную траншею – тропинку для спуска к речке. Оглянувшись он увидел громадные валы снега по ее бокам, которые он выкинул. Облокотившись о лопату он стоял и улыбался, пар клубами валил от его потной одежды. Не жениться ли вздумал, дорогу молодухе устраиваешь к речке? – услышал он приятный женский голос. Обернувшись он увидел молодую женщину в цветастом платье, подходившей с коромыслом на плечах. А, Здраствуйте, с Новым Годом Вас! – заулыбался Максим. Вот раскопал дорожку может русалка из полыньи выйдет, да в гости придет. А то Снегурочку не дождался!, еще веселее засмеялся Максим. Здрасте, здрасте, с Новым Годом и вас! Все русалок да Снегурочек ждете? А чем я не невеста? Сбросила с плеч коромысло с ведрами и подбоченилась Зинка, кокетливо повела глазами на смазливом лице. Да вы действительно – красавица! – узнал наконец вдову – молодуху он. Невеста – что надо! Так в чем дело, – пороху у тебя маловато или коленки слабоваты? – захохотала она. Да, нет все, в порядке, дела тут разные – все не до того! Э – э, то война, то дела и жить некогда! И женщина глубоко черпанула ведром, заскользив ногами по краю льдины, пытаясь удержать равновесие. Максим в два прыжка оказался около Зинки и ухватил одной рукой ее за талию, другой рукой рванул на себя дужку ведра вместе с ее рукой. Резко вынырнув из воды ведро издало шумный всплеск. Ох! Испуганно выдохнула Зинка другой рукой крепко ухватившись за его шею. Так они и стояли несколько секунд глядя друг другу в глаза. Она своими синими – синими, а он пронзительными карими. Мучительно вздохнув Зинка опустила глаза и закусив губу сняла свою руку с его шеи. Максим тоже снял руку с ее талии, и шагнув назад вместе с ней все еще держал ведро вместе с ее рукой. Ведро – то поставь, – тихо сказала она и заглянула ему в глаза: – Сильный ты мужик, спасибо за помощь! – почти прошептала она – руку – то отпусти. Да – да, – растерянно поглядывал Максим на нее. Извините. Осторожней надо. С Новогодним свиданицем Вас! – насмешливо весело прозвучал сзади голос. Разом обернувшись, они увидели подходившую с ведром известную сплетницу – Буланиху, которая сладко улыбалась, в предвкушении нового известия, которое, она разовьет среди баб. Ну, Максим, вот и сваха! Влип ты окончательно! Она такое разнесет по селу, что хоть топись? – весело спросил он Зинку. Вот такое у нас с тобой теперь положение, – подтвердила Зинка. И с ходу она обрушилась на Баланиху: – Откуда тебя принесло тетка Маруся? Вон ведь твоя где тропинка и прорубь, чуть не за версту. А я смотрю люди хорошие беседуют меж собой, дай, думаю поздравлю их с Новым Годом? Или думаю не утоп ли хто? Мало ли чего бывает? И она умильно щуря глаза принялась расхваливать; – Пара то какая из вас бы была? У него детки уже большие, а там бы и своих завели. Красивые детки у Вас бы были! Это как в кофею молока плеснуть. Да, свахой ты бы точно могла бы быть! Значит новостей новогодних захотела? У своей проруби скучно? – веселилась Зинка, водичка, значит из нашей проруби лучше? Румянясь щеками. Значит в кофею молоком плеснуть? Ага, – закивала слащаво Буланиха, Как без новостей – то? Душа не на месте будет. Ну, держи самую, что ни на есть свежайшую новость! И Зинка быстро нагнувшись схватила одной рукой за дужку ведро, другой за донышко и выплеснув половину на лед, остатки плесканула прямо в лицо Булашихи. Уф! Ах! Уф! – задохнулась баба пятясь назад чуть не свалилась в снег. Стекающие струи воды с ее головы гулко забренчали по пустому ведру, висевшему на локте. Испуганно озираясь по сторонам, она обеими руками стряхивала с лица ледяную воду, не прекинув тоненько завизжать: – Караул, топють! А разъяренная Зинка кинулась вновь к полынье и зачерпнула еще воды. Ой, убивают, топют! – схватилась бежать Буланиха по своей тропинке, резво преодолевая косогор. Максим ошарашено смотрел на эту сцену и вдруг принялся хохотать, закрыв рукой глаза, и отворачиваясь. Обернувшись, он увидел, что Зинаида уже зачерпнула оба ведра воды и подгибаясь под коромысло, рыдала, приговаривая: – Кавалеры долбанные, один сплетни от вас! Сами бугаями холощенными ходите, а нас потаскухами считают! И она так обожгла Максима синевой св