Судьба калмыка — страница 91 из 177

но с ними было, могли навести на след. А калмычка удобная была – молчунья. Немые-то как? Только пыхтят да охают и не поймешь, то ли от радости, то ли от горя. А молчуньей-то мой кореш помог ей стать. Он мастер на такие дела. Как это? Встрял сыщик. Все раскрыв рты слушали исповедь Кабана. Как? – захихикал он. А так. Ножичком чик! И нет языка! Ты что? – кинулся на него Максим и вцепился ему в горло. В тесном кузове завязалась борьба. Сыщик с Гошкой оттаскивали Максима от Кабана, охранник вывалился из кузова и бегал с пистолетом вокруг трактора. Наконец Максима оторвали и вышвырнули из кузова. Обмякший Кабан закатил глаза под лоб, дергался. Снегу дай! Рявкнул неизвестно на кого Гошка. И Максим пригоршнями швырнул в лицо Кабана изрядную порцию серого снега прямо с дороги. Кабан заморгал и захрипел: Сука калмыцкая, моли бога, что мы тогда поймали девку без тебя. Она все за тобой тайком ходила на покос. А в тот день не ты, а какой-то мужик пошел дальше. А девка осталась у зарода, тут мы ее и поймали тепленькую. Сколько хотели, столь и тешились. Максим кошкой прыгнул на гусеницу трактора. Гошка успел выставить из кузова ногу и наткнувшись грудью на нее Максим упал в снег. Ты вот, что, Цынгиляев! – вытащил пистолет Гошка. Или ты уймешься, и мы поедем, или прямой ходкой в воронок! А ты, гнида, замолчи! Двинул Гошка куда-то в мешки той же ногой. А че молчать-то? Ни хрена ты мне не сделаешь, мне все равно крышка! А этот пусть знает, поскрипит зубами. Корешка жалко, не будь там этого зарода, не залег бы там он с калмычкой на ночь. Удавила она его ремешком и подожгла зарод. Где она? Закричал Максим. В балке Горелой, сохранил я ее – зачтется мне это. А мог бы убить. Поймал я ее суку через день, чуял что-то уж больно долго корешка нет. А оно вот так. Точно жива? – осведомился сыщик. Точнее некуда, в постельке потом меня грела. А чего ж она не уйдет с Горелой балки? А куда, как? – осклабился Кабан, – оттуда ей не уйти. Почему? А приедешь – увидишь. Ох, и гад же ты! Подтягивал бочку проволокой к кузову Максим. Охранник молча влез назад и оскалив зубы погрозил пистолетом Кабану. Вот-вот, вам только и осталось скалиться. – захохотал Кабан. Давай, едем хватит прохлаждаться! – заорал участковый Где завгар? Тут я, чего кричишь, Георгий Иванович? Давай в кабину, а мы с Семенычем в кузове. А на кой я там нужен? – запротестовал завгар. Ну, дорогу туда лучше тебя никто не знает, уже потише просил Гошка. Да и технику ты знаешь, мало ли чего в такой дороге. Ладно, уговорил, – и завгар полез в кабину трактора. Максим заскочил в кабину и буквально прикоснувшись к рычагам управления почти на месте крутанул трактор по окружности. Елки-палки! – забарабанил по кабине трактора сыщик. Из кабины тотчас высунулся завгар. Кольку – лесника надо прихватить! – заорал он. Завгар согласно мотнул головой. Нарушая утреннюю тишину, трактор ходко шел по главной улице поселка. Еще не доехали с километр до избы лесничего, как Колька, убиравший снег во дворе, крикнул отцу: Батя, точно по наши души едут! Ну, мне сегодня по лесам шарить не с руки. Дома дел невпроворот накопилось. А ты, если чего, езжай! И точно, скоро трактор подкатил к подворью лесника. Ружье твое, батя, придется взять. Бери, – вяло согласился отец. Чиков бодро соскочил с кузова и зашел во двор. Егор Павлович! На болото в Горелую балку надо бы съездить! Вон, Колька собирается. А ты? А чего я? Не война, сына одного хватит. Ну, коль так, с Новым годом! И Вас, раскланялся старик. Вышедший Колька с ружьем в масхалате, с лыжами в руках поздоровался с Гошкой. А вещмешок? Спохватился отец. Да ненадолго же, батя! Я те дам, ненадолго! В тайгу идешь на час, бери запасов на неделю! – Стой, не возвертайся! – и отец заскочив в сени тут же выскочил с тощим вещмешком, обжатым белой тряпкой. Немного тут, но все есть необходимое, – молвил он, помогая его одевать за спину. И кружка поди с ложкой бренчит! – съязвил Колька. Побренчит да перестанет, – переложишь. Ну, с богом, давай! На болоте, смотрите будьте осторожнее, да в скиту с опаской! Мужики повскакивали в кузов и трактор рванул в лес. Увидев связанного Кабана, Колька не удивился, а лишь спросил: – цел трофей? Цел, цел! – усмехнулся сыщик. Как едем по лежневке или по ельнику? А как лучше? Видишь, лежневка – шпалами мощенная – легче ехать, ни пней, ни колодин, но за два километра нас учуят. Сбегут, если кто там есть. А ты бы как пошел? – спросил сыщик. Я бы по ельнику. Тогда давай по ельнику. А как там действовать? Местности не знаем, а этот хрен, – кивнул он на притихшего Кабана, – не говорит ничего! А может он темнит, сам ничего не знает? – усомнился Колька. Ладно, давай доедем, а там видно будет! Вон на том увале остановиться надо и решить, как что, а то из-за рева трактора орем сильнее его – не поговоришь! Командуй, значит, где что надо! – определил Гошка. Васильич–то эти места тоже знает, но к нему не доорешься! И все замолчали, оглядывая зимнюю красоту леса. Через некоторое время Колька показал сыщику, что надо остановиться. И тот забарабанил по крыше кабины. Трактор остановился. Глуши его, поговорить надо! Трактор заглох. Наступила звенящая тишина. Слышался где-то стук дятла, противно кричала сойка. Давай сначала к скиту, а потом уже к месту браконьерства. А для этого чуть расскажу, что знаю.

Глава 24

Значит когда там строевой лес стоял, у бугра заросшего ельником стоял и староверский скит. Вон, темнеется ельник – там это. Ну, ельник теперь молодой, старый-то вырублен. Но все равно не знаючи и сейчас ту постройку не так просто увидеть. Умно, меж буграми, да болотом все расположено. Потом сгорел. Точнее его половина, остальная прижатая к бугру осталась. Точно топором обрубленная. Ливень, говорят сильный помешал. А бугор, к которому вплотную пристроен стоит как колпак, обросший ельником переходит потом в длинный увал вокруг болота, все скрывает этим ельником. Много там неприятностей и тайн, можно сказать. Ну, уж и ты пошел плести бабкины сказки! – махнул рукой сыщик. Мое дело сказать, а ваше решать – как быть, – обиделся Колька. Максим и Васильич тоже стояли на гусеницах кэтэшки и внимательно слушали Николая. Погодь-ка, давай послушаем, – тронул за плечо сыщика завгар. Говорят, – продолжал Колька, ходы подземные под горой есть и через болото непроходимое, есть проходы для знающих людей. Ну, когда лесозаготовка сюда подперла стали вырубать вокруг лес. У болота само собой не тронули – трясина, тонули лошади, трактор помнится ушел с концом. Катька – девчонка – трактористкой была – еле выскочила. Точно было, было, как раз в последний год войны, я раненый уже дома был, еще не работал, – вмешался завгар. А че ж ты молчал? – удивился Гошка. А кому говорить? И зачем? Клятое место! – махнул он рукой. На бугре, значит тоже лес не тронули, как с кругляка возить его? – вот и остался скит опять в затишке, хотя вокруг все чисто, вон видите молодняк растет. По первости-то любой шалаш годился для рабочих от непогоды. Сначала к обгорелому срубу относились с опаской, а потом привыкли. И к оставшейся части прирубили новый сруб. Получился ладный барак. Тут тебе и жилье какое-никакое, тут тебе и столовка. Местные люди все равно сторонились, а приезжим – была бы крыша над головой. Тут баба и объявилась с девчонкой, стала на кухне работать. Места в новом прирубе мало, ну они и устроились в обгорелой части, все равно она была заколочена. Живут себе они там и живут, никому нет дела до них. Тем более, странные они какие-то были, не разговаривали. Немтыри одним словом. Но людской говор понимали. А меж собой, только глянут друг на друга пальцем ткнут куда и все им ясно. А крестились двумя пальцами. Староверы – одно слово. Ну, время идет девка растет, красившее становится. Мать стареет – дряхлеет. Война тут началась. Мужиков позабирали на фронта, бабы да ребятишки остались. Забросили этот участок, к лешему. Очень уж невезучий он был. А война затянулась, с верхов требуют лесоматериал. Вспомнили, снова стали отсюда бревна таскать, недалеко ведь. Но не пошло опять дело. То лошадь утопнет в болоте, то трактор, то одну бабу лесиной пробьет, то другую. Какие-то люди по ночам стали там разбойничать. Защиты ведь нет. Девок начали насильничать в лесосеках. Дурная в общем слава про эти места пошла. Энкэвэдэшники с ног сбились, дезертиров все ловили. Как до скита, до болота дошли, те как в воду ныряли. А может в болоте пропадали? – возник сыщик. Куда там? Через день – два, снова мародерство. Ну, никто сюда работать не идет – хоть убей! Бросили этот участок, барак подожгли и баста! Отписали- куда надо – уничтожен злодейский очаг. Ага, да не тут – то было! Сгорела только половина вновь пристроенного барака, а другая часть и скитская часть остались. Опять дождь помешал. Не хрен лезть не в свои сани! – открыл глаза Кабан и вновь закрыл. Все немо уставились на него. В общем обезлюдел этот край и баба с девкой куда – то подались. Ягодники и грибники эти места гиблые стороной обходили. Но стали замечать, дымком вроде попахивает у болота, хотя из оставшейся части скита никогда – никогда не шел дым. Потом пошли слухи – будто в этой округе какие – то люди шастают по ночам, и в женской одежде тоже. Откуда слухи – то, если люди в те места не ходили? – опять засомневался сыщик. Колька искоса поглядел на него: – Против народа не попрешь – любые рога обломаются. Война доказала. А еще есть такое – земля слухом пользуется. Ну, я тут не спорю – смутился сыщик. Вот я и говорю – продолжал Колька. – после войны к нам всякого народа нагнали, правого и виноватого. А жилья – то не всем досталось. Вот и определялись люди сами кто куда лишь бы крыша над головой была. И вот, в Горелой балке вновь появилась та баба с дочкой. Дочка уже взрослая стала. Сам видел. Нравится вижу она тебе, давай засватаем! – хихикнул Кабан. Ты уже хорошо засватал, лежи! – глянул на него Колька. Старуха еле ноги передвигала, потом слегла совсем, а девка ничего шустрая. А чем живут – никто не знает. Следов к скиту много видел, очевидно по ночам все шастает кто–то. Но шибко не интересовался. Кто пытался там что – то разведать или в болоте утоп, или пульку схлопотал. Такое там в общем место. А чего ему не заявили? – кивнул сыщик на участкового. А он знает, но туда ни ногой. Чиков сделал вид, что не слышит эту часть разговора. Там такие хозяйничают – кивнул Колька на Кабана. Сыщик тер переносицу и расстроено качал головой. А сейчас как действовать, такие снега? – печалился сыщик. Разведать сначала надо. Как? – сунулся вперед сыщик. Пока вы будете продираться через ельник, я на лыжах убегу по другую сторону бугра и выйду к скиту с другой стороны по краю болота. С двух сторон скит в клещи возьмем. Вы на поляну перед скитом выскакиваете и в скит, трактор на видном месте оставить надо. В ельнике нельзя, там каждая елка ловушкой может быть. Плоховато только одно – трактор сильно гремит, далеко его слышно. Колька снял рукавицу, вынул из – за пазухи бинокль и стал смотреть. Вот это и есть Горелая балка, повел он вниз. Смотри-ка, а тучи как там низко, – указывал вдаль охранник. Это не тучи, это с болота испарения. Газ выходит – пояснил Колька. Значит так, я иду левее этого ельника, вы прете прямо по нем и выезжаете на тот изгиб. В нем как раз и стоит барак. Не прозевайте вовремя сползти с бугра, а то прямо на крышу скита свалитесь. Это тебя касается, – кивнул он Максиму. Как увидишь громадный валун перед бугром, возьми чуть правее. Не уйдешь вправо – на крышу въедешь. Ис