Мидиру показалось, что по коридору как-то неровно прошуршало, но Мэрвин сопел гораздо более гневно.
Губы Мэрвина подергивались нервно, словно он что-то хотел сказать и так же сильно — промолчать. Он отошел, поправил одежду и вновь принял отстраненный и высокомерный вид.
— Как ты смеешь жаловаться? — Мэрвин говорил необычно горячо, вкладывая в слова, что думал. — С тобой носятся все! Взять хотя бы белого громилу… Не понимаю, — покривился особенно горько, — что он в тебе нашел?
— Он во мне ничего не искал! — Мидир попытался быть понятным. — Он вообще ничего нигде не ищет! Он все потерял и нашел! И меня чуть-чуть, потому что я был на полу, ну, как, потерян тоже.
Мэрвин глубоко вдохнул носом, а потом протяжно выдохнул, прикрыв глаза. Мидир заподозрил, что понят не был.
— Запомни, когда-нибудь тебе придется выбрать между белыми волками — глупыми и высокомерными — и своей настоящей семьей, — голос был полон разочарования. — Надеюсь, в этом выборе ты не ошибешься!
— Как бы ты сам не ошибся, — огрызнулся Мидир, разочарованный не меньше брата.
— Второй принц, — резко наклонился к нему Мэрвин. Столь резко, что пахнуло на Мидира холодным северным ветром и горечью морской соли. — Вы забываетесь в своей дерзости. Сейчас перед вами — владыка Дома Волка.
— Да? — Мидир демонстративно потер глаза. — А я вижу только гр-р-рупого волка!
— Почему же глупого? — внимательно рассматривал его Мэрвин, словно хотел узнать ответы на незаданные вопросы.
— Потому что Киринн… — Мидир выпрямился. — Я и правда быр-р-р неправ. Родитер-р-ри р-р-рюбят нас…
— Но еще больше любят друг друга. Мы же ши! Привыкай к тому, что вечно будешь жить один и умрешь тоже в одиночестве, — от слов брата потемнело не перед глазами, а в самом сердце, магия шевельнулась и опала, побеспокоенная.
Мир вокруг стемнел постепенно, словно умер. Не было ни просвета, ни искры, ни цели, ради которой стоило жить. Не было слышно даже шороха. Перехватывало дыхание, а брат молча смотрел и смотрел. Глаза его казались такими же черными, как у Джаретта.
— Тебе это папа р-р-рассказар-р-р? Ир-р-ри советник? — Мидир попытался отгородиться от ужасных слов. — Так ты его бор-р-рьше ср-р-рушай, он тебе еще не такое р-р-расскажет!
Где-то далеко громыхнул цепями Нуаду, шепча что-то о цене жизни, поднял большую голову Киринн, ради него оставшийся без поддержки близких. Воган… Мидир понадеялся, что Воган хотя бы перестал резать морковку.
Повар перед внутренним взором мелькнул и пропал, действительно обеспокоенно оглядываясь посреди замковой кухни. Тишина снова смыкалась над головой, волчонок отчаянно остро ощутил себя маленьким, таким, которого легко захлестнуть любой мало-мальски высокой волной. Захлестнуть и унести туда, где никто не поможет.
Мидир постарался и кое-что вспомнил в своем бездонном омуте одиночества. Маму, освещенную лунным светом — и отца, преклонившего перед ней колени.
— Джаретт! — сжал кулаки и уставился прямо в глаза брата. — Даже наш отец выбрал…
— Любовь? Как бы она его не погубила, — прошептал Мэрвин и отвернулся.
Было в его жесте что-то окончательное, такое, с чем просто необходимо было спорить и спорить так горячо, как только возможно.
— Да ты!.. — захлебнулся Мидир. — Не смей обижать маму!
— Желаешь вызвать меня на дуэль? — сложив руки за спиной и расправив плечи, бросил Мэрвин.
— Да!
— Вот и чудесно.
Больше ничего сказать второй принц первому не успел: Мэрвин повел плащом, Мидира закрутило — и выкинуло на теплую еловую хвою.
Холодный ночной воздух растрепал волосы, Мидир вскочил с земли, по которой успел прокатиться, Мэрвин возвышался напротив, напоминая одну из статуй Черного замка — молчаливый, высокий, величественный и пугающий провалами тени на месте глаз.
— Я тебя побью!
Статуя не пошевелилась, не дрогнула, Мидир зарычал на брата так, как рычал на волчьи головы.
— Вот теперь я убедился, что ты просто неотесанный дикарь, полное подобие неотесанного начальника стражи!
— Сам ты неотесанный! Твоего собственного лица совсем нет!
Фигура качнулась, будто брат чего-то испугался.
— Я тебе сейчас покажу, «неотесанный»! — плащ красиво взметнулся черным крылом в сторону. — Я тебе сейчас покажу, «лица нет»!
— Вот и покажи, покажи! — Мидир поймал себя на том, что приплясывает от нетерпения: брат впервые не сдерживался и действительно с ним общался! И его даже никто не заставлял!
— Мне для этого понадобится… — Мэрвин вдруг по-старому холодно хмыкнул.
— Меч? Палаш? Секира? А-ле-бр-бра-быр-да?! — Мидир почти ждал, что да.
— Ничего из перечисленного. Особенно, — брат удивленно помялся, — последнее.
— Аркан? Сабля? Колье? — последнее второй принц слышал довольно редко, но оно было похоже.
— Не уверен, как ты собираешься использовать в поединке колье, — сейчас брат явственно удивился.
— А вот и увидишь! — Мидир не сомневался, что придумает: Воган как-то рассказал, как можно убить человека мякотью хлеба — после этого второй принц долго косился на все караваи. — Это же поединок!
— Поединок особ королевской крови, тут, знаешь, только обычные виды оружия в ходу, — голос брата опять уверенно похолодел. — Тем более, что я не собираюсь использовать оружие!
— А что ты мне тогда покажешь? — Мидир был уверен, что представляет собой серьезную опасность, и пренебрежение безопасностью со стороны Мэрвина было неумно.
Судя по продолжительному недовольному вздоху, Мэрвин закатил глаза.
— Я тебе покажу, как взрослые волки мнут уши мелким волчатам!
— Я не мер-р-ркий! Я кр-р-рупный! Даже очень! Для своего возр-р-раста, Кир-р-ринн тоже так говор-р-рит!
Ответом ему стал очередной тяжкий вздох.
— В таком случае, защищайся, крупный мелкий волк, я опрокину тебя, используя только ловкость собственного тела и то, всего-то вполсилы!
Мидир оскорбился и постарался повыразительнее оскорбленно застыть.
Мэрвин странно дернулся.
Возможно, не надо было воздевать руки.
— Хотя… Хотя!
— Я знар-р-р! Знар-р-р! Ты поймешь! Тебе не хватит, да?!
Мэрвин подавился воздухом. Наверное, Мидир не очень понял на расстоянии.
— Тебе плохо? Ты испугар-р-рся? Ты можешь мне сознаться, я никому не скажу, даже советнику!
— Мне хватит и четверти силы, чтобы тебя победить! — Мэрвин не оправдал надежд.
Настала очередь Мидира вздыхать: брат как обычно, в лучших традициях, не понимает выгоды предложений! А он старался!
— И под четвертью силы я понимаю всего-то одну свою руку, — Мэрвин помахал левой. — Даже не самую сильную! Все шансы на твоей стороне, брат, покажи мне, какой ты большой и опасный волк!
— Что-о?! Ты увидишь, ты сам увидишь, но будет поздно!
— Почему? С чего бы вдруг поздно? — Мэрвин всегда прекрасно прикидывался глупее, чем он есть.
— Потому что сейчас уже ночь, а потом будет совсем поздно! Ночь-ночь!
Мэрвин ничего не стал отвечать, просто встал в боевую стойку защиты, выставив перед собой только левую руку, как обещал. Правая скрылась за спиной, Мидир был уверен, сжатая в кулак. Мэрвин почти всегда сжимал кулаки, когда руки не были ничем заняты.
— Атакуй!
Других знаков Мидир ждать не стал и рванулся вперед, как выпущенный из пращи камень. Он умел бегать, низко припадая к земле, разворачиваться почти на месте, резко меняя направление, и сейчас подбежал по кривой, ломаной линии, какими часто перечеркивал его задания советник.
Стоило приблизиться к брату, как его силуэт в плаще обманчиво колыхнулся, и Мидир сцапал пустоту.
— Ты всегда настолько опасный? Я смотрю, начальник замковой стражи учит тебя разве что нюхать цветочки, в подражание небесным, на которых похож по глупой прихоти своей породы!
— Ах ты! Гр-р-рубиян! — Мидир развернулся на месте, краем глаза замечая, что его тень тоже как-то очень бойко себя ведет. — Я тебя съем!
— Да ты сказочник! Слишком громкие слова для маленького волчонка, — голос раздался прямо над ухом.
Мидир метнулся в сторону резко, потом длинно прыгнул вперед, и только это спасло его от цепких пальцев Мэрвина, схвативших воздух.
— В ловкости тебе не отказать, но против взрослого волка нужно что-то посерьезнее, не находишь?
— Если бы находил, наверное, с тобой бы сейчас тут не был! — Мидир внимательно смотрел за еле различимой во мраке фигурой. Блестели разве глаза, но смотреть в них было опасно: по глазам не поймешь, куда Мэрвин собирается двигаться дальше.
— Я польщен, право слово, но не удивлен, впрочем, маленький тщеславный волчонок, который готов пойти на все ради внимания… Действительно, почему бы ему тут быть?
— А я вот и не такой! Меня тут чуть камень не задавил, а то я бы никогда! И Нуаду, представляешь, Нуаду!..
Закончить Мидир не успел, Мэрвин оказался прямо перед ним очень резко, шлепнул по макушке, поставил подножку, и не успел второй принц закричать о нарушении правил, скрутил его одной левой.
— Чш-ш, глупый тщеславный волчонок, некоторые имена не должны звучать в Черном замке после наступления ночи, особенно если не видно звезд, ты меня понял?
— Да поняр-р-р, поняр-р-р, пусти, жур-р-рик! Я не сдамся тому, кто нар-р-рушает свои пр-р-равир-р-ра!
— Кто тебя спрашивает? Конечно, сдашься! — Мэрвин надавил на заломленную руку сильнее. — Итак? Я слушаю?
— Нет, — Мидир сцепил зубы, — это я ср-р-рушаю! Где победа в четвер-р-рть сир-р-ры?!
— В твоем настоящем, Мидир. Не выделывайся больше обычного, право, это утомляет, не понимаю, как Киринн тебя терпит?
— А он меня и не тер-р-рпит!
— Я знал!
— Да нет! Он, он, он вот по-др-р-ругому не тер-р-рпит!
— Как? Никак?
— Какой ты гр-р-рупый!
— Сам такой!
— А еще наср-р-редник!
— И твой старший брат! Сдавайся, в конце концов! У меня рука затекла!
— И это означает, что твоя победа поддер-р-рка! Ты сам сдашься! Скор-р-ро! — Мидир заерзал с новой силой, стараясь не замечать боль в заломленной руке.