Это что-то новенькое — он меня жалеет? Знал бы правду…
Я отрицательно покачала головой.
— Что ж, это был единственный дружеский совет, который я могу тебе дать. Ты в своём праве, поступай как знаешь, и… — Терм хотел сказать что-то ещё, но, оборвав себя на полуслове, поднялся и направился к возившемуся подле коней Мейхелю.
Я посмотрела ему в след. Терм… странный он какой-то, чем-то неуловимо похожий на остальных своих спутников и всё же странный…
Не спится. Чудно, вроде бы только что валилась с ног и вот лежу, а сна ни в одном глазу. Мужчины собрались вокруг костра. Едят похлебку, смеются. Не надо мной ли? Прислушалась. Кажется, нет. Туман. Звёзды на небе повысыпали. Уснуть не получается. Ужасно хочется жрать, но не могу же я, вместо того, чтобы дрыхнуть, свалившись с ног от усталости, бежать к общему костру и вырывать из жадных рук караванщиков причитающуюся мне пайку? Нет, с этим определённо надо что-то делать, давно пора привыкать к длительным переходам, иначе я так скоро и впрямь буду ели ноги переставлять. Всё, решено. Утром у меня проснется зверский аппетит.
Как всё-таки вкусно пахнет… А до утра ещё надо дожить. Был бы ветер, легла с подветренной стороны. А так полный штиль, запах во все стороны. Всё спать, спать, спать. Ничего, утром я за всё отыграюсь, ещё не успеют проснуться, как их запасы кончатся. Лишь бы слюной ночью не подавиться.
Всё, я сплю…
Звёзды повисли виноградными гроздями, вон созвездие тельца… Люблю хорошо прожаренную говядину… Чёрт! Закрываю глаза и сплю… Чьи-то шаги. Ладоней коснулось нечто горячее. Я машинально открыла глаза. Миска?!
— Спасибо, — получилось слишком громко.
— Не за что, — Терм, не останавливаясь, пошёл дальше. Странный он какой-то… Деревянная ложка торчит вверх из густой наваристой похлёбки, пахнет картошкой и рыбой. Вкуснотища…
Черный, зловеще мигающий отблесками факелов коридор, ветвясь, вел к огромной, закрытой на несколько булатных замков двери. Но, против обыкновения, она была открыта. За дверью находилась покрытая мраком комната. Лишь эхо, отражающееся от стен, позволяло понять, насколько она велика.
— …ты говоришь, анимаг? — задумчивое молчание, — человек, неподвластный магическому взору может быть очень опасен, — сотни лет не выходивший из своей кельи чародей был слеп глазами, но своим внутренним взором видел далеко. — Человек, которому самими звездами начертана возможность великого будущего, опасен вдвойне. Если ты хочешь спокойствия, этот человек должен умереть. Но пусть он умрёт героем, тогда никто не сможет обвинить тебя в злых намерениях.
Он замолчал. Его собеседник, укрытый от макушки до пят в черный тяжелый балахон, ничего не ответил, лишь молча кивнул и, круто развернувшись, направился к выходу.
— Она должна умереть, — ещё раз напомнил маг, и его голос эхом разлетелся по освещенному тусклым светом факелов коридору…
Я проснулась. Грудь распирал крик ужаса, которому нельзя было позволить выбраться наружу. Странный сон… Что это? Ночной кошмар или видение? Что-то и те, и другие в последнее время зачастили в мою скромную обитель. Отдышавшись, я поворочалась несколько минут и поняла, что скоро уснуть мне не удастся. Сон не шёл из моей головы. Я понимала, что он скорее всего навеян рассказами Ильдараса, но вместе с тем оставалось ощущение, что это уже произошло, что я пытаюсь ухватиться за хвост ускользающих событий. В попытке отвлечься от терзающих меня мыслей, я поднялась со своей лежанки и, стараясь ступать как можно тише, отправилась на незапланированную прогулку. Вокруг стояла такая тишина, что я невольно поежилась. Да, костюм деревенской девушки оставил печать на сознании — в последнее время часто становилось страшно от того, что раньше было причиной для смеха. Ну ничего, тем реалистичнее и талантливее будет исполнена моя роль.
Между тем, я все глубже и глубже пробиралась в лесную чащу…
Немного поплутав, я все же вышла к лагерю и веселым шагом продолжила путь в его направлении. Но вдруг, повинуясь внезапно накатившему чувству, остановилась. С облюбованной нами поляны, доносились чьи-то странно-скрипящие голоса. Моё сердце охватила тревога. На какое-то мгновение я застыла на одном месте и прислушалась. Сомнений не было, кто-то действительно разговаривал и это были отнюдь не мои спутники.
Дальше я двинулась крадучись, считая про себя шаги.
Раз.
— …ите нам…
Два.
— …что…
Три.
— …ас был шанс, — то ли прорычал, то ли прошипел один из говорящих.
Наконец-то я оказалась на краю поляны, и моим глазам открылась довольно неприглядная картина, действие которой проходило на месте нашего лагеря. И она мне очень-очень не понравилась. Небольшую горстку людей, стоящих в центре поляны, окружало около полутора десятков тварей, издалека похожих на привставших на ноги гончих. Действующие лица обеих противоборствующих сторон готовились к бою.
Я уже было собралась броситься на выручку товарищам, когда позади хрустнула ветка, и одновременно с этим мой рот закрыла чья-то широкая ладонь.
— Тихо, тихо, тихо, — скороговоркой проговорил Терм. Я попыталась освободиться от его рук, но тщетно. Ни сколько не обращая внимания на мои жалкие попытки вырваться и ввязаться в разгорающийся на наших глазах бой, мужчина добавил, — без нас справятся.
— И это говоришь ТЫ?! — укусив и наконец-то избавившись от закрывающей рот ладони, крикнула я.
"ТЫ!.. ты… ты…"- разнеслось по ночному лесу.
На мгновение драка прекратилась, чтобы в следующее мгновение разгореться с новой силой. Но уже без тех пяти тварей, что, ощерившись, кинулись в нашу сторону.
— Бежим, — выкрикнул камерлинец и потянул меня за руку.
— Кто это? — спросила я, задыхаясь от быстрого бега. Нас хорошо тренировали, но как нёсся Тёрм…
— Каргариты, — зло сплюнул он, увеличивая скорость. Я едва успевала переставлять ноги.
— Что им нужно?! — ветка ударила по моему лицу.
— А ты как думаешь?! — резко ответил он и наконец-то отпустил мою руку.
И тут же, потеряв дополнительную опору, я зацепилась ногой о лежащую посреди дороги ветку, запнулась и грохнулась на землю.
— А, чёрт.
Пробежав еще немного вперёд, Терм обернулся…
— Вот ведь угораздило, — сдвинув брови, буркнул он и повернул назад.
А каргариты были уже совсем близко…
…я с ужасом наблюдала, как камерлинец поднимает для очередного удара успевший окраситься в красное меч. Еще более жуткое чувство вызывало понимание того, что встать самостоятельно уже не смогу, не успею. И если Терм погибнет… К горлу подкатил комок… В этом случае погибну и я. Но о себе ли я думала в эту минуту?
— Хрр, — прохрипел зверь, падая от удара камерлинского меча. И почти тотчас следующая тварь неестественно повалилась на переломанный хребет, и ещё, и ещё одна…
Кажется, всё закончилось.
Я кое-как высвободила из корневищ подвернувшуюся ногу. А тяжело дышащий Термарель вытер окровавленное лезвие о пучок травы и прислушался. Сомнений не было — со стороны лагеря, улюкая и завывая, приближались новые противники.
— Пойдем, — сказал он и, поджидая меня, не спеша двигаться вперед.
— Терм… — окликнула я. Камерлинец остановился. — Дай руку…
Я думала, он спросит зачем и посмеется. Но он, взглянув на мои расширенные от боли глаза, лишь вздохнул.
Таким образом мы пробежали чуть меньше лиги. Каждый в меру своих возможностей. Я — неуклюже спотыкаясь, Терм — терпеливо таща меня вперед. Но продолжаться вечно это не могло. Каргариты не теряли нашего следа, и вскоре камерлинец остановился. Плавно отвел руку, героически тащившую меня, назад, и я чудесным образом оказалась за его спиной. Мужчина же напряженно сжал меч, готовясь к схватке — к нам приближалось не менее десятка этих уродливых образин.
Пока Термарель держал позицию, я медленно, но верно отходила к дереву, надеясь, прижавшись к нему, обезопасить свою спину. И обезопасила. Более чем. Клейкая, прочная до безобразия смола, пропитав мою одежду, накрепко приклеила меня к стволу. Я попыталась освободиться. Увы.
Когда уставший, но все же довольный исходом поединка камерлинец, подошел ко мне, я поняла, что прилипла к дереву намертво.
— Те-ерм!.. — с видом попавшего в ямку щенка заскулила я.
— Ну что еще? — мрачно бросил он.
— Я, кажется, приклеилась…
— ЧТО?! — глаза собеседника стали круглыми от удивления. — О, несчастье на мою голову, как ты умудрилась?!
Я, виновато опустив взгляд, пожала плечами:
— Ну-у, понимаешь ли, я отступала, отступала… — и чего я ещё опасаюсь? Поругают? Поколотят? В конце концов, я деревенская дурочка или кто? Дурочкам можно всё! Уверовав в свою святую неприкосновенность и слегка приободрившись, я уже почти спокойно скороговоркой добавила, — я прижалась к нему спиной, а весь ствол оказался улит смолой. Вот!
Терм закрыл ладонями лицо. Минуты полторы он просто молчал, видимо переваривая сказанное, затем его плечи вздрогнули и потихонечку он начал хихикать, пока окончательно не залился смехом.
— Ой, не могу! — я битый час наблюдала за тем, как он, облокотившись о стоявший по соседству чернодуб, медленно сползает на землю. Чернодуб! Блин не судьба была выбрать в качестве защиты его? Не выбрала.
Насмеявшись вдоволь, Терм уселся поудобнее и уже серьезно (ну почти) уставился на мою персоналию:
— Авель, наверное, только окончательная ду… дочка кузнеца может найти приключения там, где их и быть-то не могло…
"А я что говорила?" Но не соглашаться же мне с ним? И я обиженно засопела.
— Ладно, — он улыбнулся, — не дуйся. Вот только скажи мне, как ты отсюда собираешься выбираться?
Я подумала. В последнее время это получалось все хуже и реже — в смысле и думать, и выбираться из передряг. Не найдя способа, призналась:
— Не знаю… А у кого-то есть идеи?
Идеи были. И по всей видимости много, так как я еще раз наблюдала, как этот гад умирает со смеху.
— Ну, все, хватит! Ты собираешься меня вытаскивать или нет? — не выдержала я.