– Твоя матушка философ, – пробормотал я. – Давай решим вопрос с диваном. Что с ним делать будем?
– К окошкам впихунькаем, – объяснила Шарлотта.
– Отлично, – согласился я, – выходи в коридор, я примусь за работу.
– Я тебя не брошу, – шагая по подушкам, прохрипела Лота, все еще простуженная, – буду помогать. Давай на раз-два. Готов?
– Да, – ответил я.
– Три! – завопила она.
Я что есть сил рванул диван на себя, раздался вскрик, Шарлотта упала.
– Ты ушиблась? – испугался я. – Лучше отойди, прекрасно без тебя обойдусь.
– Все пучком, дядя Ваня, – успокоила меня гостья, – не ожидала, что ты «Базилио» назад впихунькивать станешь.
– А куда надо было? – спросил я.
– Мы ж его в общую гостиную прём, – объяснила Шарлотта.
– Ты ведь сказала, к окну надо, – напомнил я.
– В зале их четыре штуки.
– Следовало уточнить, куда движемся, – укорил я ее. – В твоей спальне тоже есть окно, я решил, что мы туда направляемся.
– Тут оно одно, – надулась Лота, – а я говорила «к окошкам», значит, про залу речь.
– Нет, к окну, – невесть зачем заспорил я, – поэтому я подумал про гостевую.
– Были окошки! – уперлась Лота.
– Окно! – не уступал я.
Некоторое время каждый из нас стоял на своем, затем Лота чуть ли не со слезами в голосе воскликнула:
– Дядя Ваня, я никогда не вру! Честное слово, об окнах разговор вела!
– Сказала «окно», – на автопилоте возразил я.
И тут же опомнился. Иван Павлович, ты никак ума лишился? Чем занимаешься? Хочешь быть похожим на шофера Николетты? Тот спорит по любому поводу, а самые частые слова, которые он употребляет, это: «да нет». Именно так, вместе. Несколько дней назад я сказал ему: «Сегодня пятница». – «Да нет, – возразил мужик, – четверг». Пришлось показать водителю дату на дисплее мобильного. Думаете, он признал свою ошибку? «Да нет, – воскликнул шофер, – у вас телефон сломался, я всегда прав!»
– Никогда не вру, – повторила Шарлотта.
Я потряс головой. Что ж, ее последние слова совершенно справедливы. Женщины не лгут, они просто забывают, о чем говорили пару секунд назад. Мне стало стыдно за то, что вел себя как идиот.
– Прости, Лота, ты права, – улыбнулся я, – извини меня.
– Дядя Ваня, любименький! – закричала из коридора Лота. – Ты сам на меня зла не держи! И чего я завелась, как собака мясника? Опять мамуськино правило забыла. О чем она меня предупреждала? «Счастье – это не тогда, когда у тебя все есть: квартира, машина, деньги. Счастье – когда у тебя чего-то нет: маразма, срока по уголовке, неизлечимой болезни». Ой, вроде я не то правило вспомнила…
– Дорогая, давай попробуем еще раз, – предложил я. – Сделаем, как ты хочешь, толкнем диван в гостиную.
– Нет, дядя Ваня, ты здесь хозяин, а мне заткнуться надо, – не согласилась Шарлотта.
– Милая, мне безразлично, где «Алиса» стоять будет, – сказал я. – Спать на ней все равно тебе.
– Диван называется «Базилио», – поправила Лота. – Нетушки! Надо все по-хозяйски сделать. Запиховываем его в спальню.
– Нужно уважать чужие желания, – парировал я, – двигаем диван в гостиную.
– В спальню!
– В спальню! – эхом отозвался я. И гаркнул: – Начали!
– Три! – завопила Шарлотта.
Я толкнул диван, Лота взвизгнула и упала.
– Что случилось? – рассердился я.
– Дядя Ваня, ты куда его пихунькал?
– В коридор, – пояснил я.
– А надо в комнату.
Я скрипнул зубами.
– Лота, мы же договорились!
– Ага, – обрадовалась она, – ты сказал «в спальню».
– Никогда! – возмутился я. – «В гостиную» я сказал.
– В спальню, – стояла на своем Шарлотта, – слышала тебя, как радио.
Я втянул ртом воздух и медленно выдохнул через нос. У кого-то еще возникнет вопрос, почему я не желаю жениться? Ладно, попробую снова.
– Дорогая, иди сюда, будем вместе двигать диван. Одновременно. В коридор!
– С мужиком спорить все равно что воду дуршлагом носить, – пристроившись около меня, пробормотала Лота, явно цитируя правило матери. – Если никак договориться не выходит, женщина должна быть умнее. Дядя Ваня, ты генерал, а я солдат, командуй!
– Три! – завопил я.
Мы с Шарлоттой поднажали, диван наконец-то выехал в коридор.
– Круто идем, – обрадовалась Лота. – Три!
Минут через десять мы справились с задачей, диван очутился в гостиной. Я окинул «пейзаж» взглядом – по-моему, ужас. Но если Шарлотте нравится, возражать не стану. Едва она уедет, разобью «Базилио» в щепки и выкину.
– Страхолюдство! – резюмировала Лота. – Давай его обратно в мою спальню перепихунькнем, а? Там он лучше гляделся.
– Согласен, – кивнул я.
– Три! – заорала девушка.
На этот раз мы управились быстрее, но результат вновь не порадовал.
– Диван похож на зуб бабы Мани, – объявила Лота. – У нее только один остался, других нет, клык торчит изо рта, со всех сторон его видно. Вроде в зале «Базилио» лучше смотрелся.
– Ты права, – кивнул я, – но лучше не придвигать его к окну, а установить посередине.
– Три! – крикнула Шарлотта.
Спустя минут пять мы уже ходили вокруг монстра, занявшего центр комнаты.
– Параша, – вздохнула Лота.
– Диван тут ни к чему, – кивнул я.
– Хуже зуба бабы Мани!
– Гостиная смахивает на лобби отеля, – согласился я.
– Неуютно. Вокзал.
– Просто отвратительно.
– Прем назад? – засуетилась Шарлотта.
– Три! – провозгласил я. – Эй, ухнем!
– Запевай! – обрадовалась Лота. – В лесу родилась елочка…
– В лесу она росла, – подхватил я, толкая «Базилио».
Оказавшись в очередной раз в гостевой спальне, я похлопал Лоту по плечу:
– Молодец! Уложились в полторы минуты.
– Ты, дядя Ваня, молоток, – похвалила меня она.
– У нас сложилась отличная команда, – сделал вывод я.
– В черный день не пропадем, – захихикала моя помощница, – можем перепихунькиванием софов зарабатывать.
– Софей, – поправил я. – Хотя… Нет, наверное, правильно «соф». Раз одна «софа», значит, множественное «софы».
– Может, «софени»? – предположила Лота.
– Да нет, «софы», – пробормотал я. – Или у этого слова вообще множественного числа нет?
– Как же сказать, если их не одна? – удивилась девушка.
– «У нас в комнате много соф», – сказал я. – Хм, не звучит… Попробуем иначе. Она – софа. Зададим вопрос: нет кого-чего? Нет соф.
– Получается, будто ты про птицу говоришь, – усомнилась Шарлотта. – Лучше «софеней», так понятнее. Дядя Ваня, давай диванчик тут оставим? Не очень красиво, но лучше, чем в зале.
– Отлично, – согласился я и сел на «Базилио», пытаясь понять, изменяется ли слово «софа» по падежам. «Софа» – «сова», различие всего в одной согласной. Нет кого-чего? Сов. И соф.
Я вздохнул. Иван Павлович, не нервничай, непривычная физическая работа повлияла на твой мозг, сейчас выпьешь чаю, и голова встанет на место.
– Чего ты такой смурной? – спросила Шарлотта, плюхаясь рядом.
Я открыл было рот, но не успел вымолвить ни звука. Раздался оглушительный треск, подушки подо мной куда-то делись, сверху свалилось нечто огромное.
– Спасите! – завизжала Лота.
Я начал барахтаться, кое-как свалил тяжесть, рухнувшую на меня, и понял: лежу на полу в груде деревяшек и поролоновых подушек.
– «Базилио» умер, – зашмыгала носом Шарлотта, выползая из-под руин дивана и поднимаясь на ноги. – Ваще в лапшу растренькался. Ой, дядя Ваня, у тебя такие трусы прикольные – синие в зайчиках! Или это цветочки?
Я сообразил, что в момент падения пояс халата развязался, попытался запахнуть полы, и тут раздался звонок в дверь.
– Выкарабкивайся, дядя Ваня, я открою, – крикнула Лота и ринулась в прихожую.
Я попытался встать, потерпел неудачу, опять уперся рукой в пол и услышал из прихожей голос Николетты:
– Вава! Что происходит?
Глава 27
– Здрассти! – раздалось следом хрипловатое чириканье Шарлотты. – Вы, наверное, бабушка дяди Вани? Очень рада с вами познакомиться. Меня Лота зовут.
Я вскочил на ноги.
– Вава, прикройся, – голосом, от которого веяло арктическим холодом, приказала маменька, входя в комнату. – Чем вы тут занимались?
Я запахнул халат, попытался ответить, но меня опередила Шарлотта.
– Диван долго мучили, – заявила она. – Туда-сюда, взад-вперед… И развалили!
– Отвратительно, – побагровела Николетта. – Вава, это кто? Ты привел домой падшую женщину?
– Откуда вы знаете, что мы с дивана упали? – опешила Лота.
– Прошу меня простить, я сейчас вернусь, – пробормотал я и удрал в свою спальню.
Когда я, одетый в брюки и рубашку, вернулся на место смерти «Базилио», Шарлотты в гостевой не было, а Николетта напоминала одну из химер, украшающих собор Нотр-Дам. При виде меня маменька топнула ногой.
– Позор! Ты позволил себе разломать диван с девицей, которая мне совершенно не нравится. Что скажет Кока, когда узнает?.. А Люка? Да она тебя больше никогда не пригласит на суаре! Вава, юноши нашего круга не ломают мебель в компании с… с…
Я молча ждал, пока матушка подберет подходящее слово. Что сказать в ответ на ее гневный спич? Что я давно не юнец и буду безмерно рад, если Люка забудет о моем существовании? Ведь посещение вечеринок, устраиваемых заклятой подружкой Николетты, – одна из самых тягостных моих обязанностей.
Маменька показала пальцем на руины «Базилио».
– После этого ты, как честный человек, обязан жениться на девице. Но я категорически против появления в нашей семье особы с сомнительной репутацией и непонятным происхождением. Свадьбу справите через мой труп! Твой отец перевернется в гробу, когда услышит, что ты связался с уличной бабой.
– Шарлотта – порядочная девушка, – возразил я, тихо радуясь, что в этот момент Лота отсутствует. – Она приехала в Москву на учебу, и у нас с ней нет интимных отношений. Николетта, в чем причина твоего визита?
Матушка воздела руки к небу.