сильнее же, чем то, через что ей предстоит пройти? Насколько она сможет их отключить? И еще… надо выбраться! Во что бы то ни стало надо выжить и выбраться! Если они сказали, что все сбежали, это может значить только то, что со всеми ними что-то произошло! Тяжело вздохнула, гоня от себя прочь мысли, от которых становилось только хуже. А ведь теперь она, возможно, единственная, кто может помочь своим братьям! Но, как бы ни старалась она уйти в собственные мысли, с каждым шагом мужчины, что нес ее на руках, ее дыхание становилось все более сбивчивым, рваным. Она слышала эти хрипы, что вылетали из ее горла. Чувствовала, как заполошно бьется сердце. Страх боли сковывал горло, желудок, тело и разум. Она боялась. Сколько бы раз судьба ни заводила ее в подобные места, страх всегда шагал по пятам. За последние тридцать лет она должна была бы перестать бояться. Боль телесная — всего лишь ощущение, импульс, она имеет свойство заканчиваться. В конце концов, Соль может просто заблокировать ее на время!
Мужчина тем временем остановился, чтобы отпереть тяжелую металлическую дверь, и вошел в просторное помещение без окон. Освещение было достаточно ярким благодаря магическому светильнику под потолком, потому Соль могла легко рассмотреть окружающее ее пространство. Вдоль стен висел «инструмент», временами похожий на тот, что они использовали в работе. Из глаз сами по себе побежали слезы. Она молчала, лишь дышала часто-часто, но уже понимала всю неизбежность того, что ей предстоит. Следом за ними вошел еще кто-то, обошел их со спины, так, что теперь она могла видеть лицо вошедшего, который держал в руках ничем на вид не примечательную веревку, затянутую петлей. Мужчина, если бы не обстоятельства, показался бы ей весьма красивым. Золотые, чуть волнистые волосы, яркие бирюзовые глаза, широкие скулы и губы, предназначенные улыбаться так, чтобы у окружающих перехватывало дыхание от восторга. И это притом, что он даже не пытался очаровать ее. Но от его взгляда стыла кровь в жилах. Он смотрел на нее как на диковинную зверюшку, что вот-вот должна была его позабавить, показав давно выученный трюк.
— Это она? Та, которую бросили? — спросил он у здоровяка, что нес ее на руках. Палач ожидаемо не ответил, лишь кивнул.
Мужчина криво усмехнулся, разбивая свой притягательный облик и превращаясь в нечто ужасное, отчего у Соль пополз мороз по коже.
— Положи ее на стол и зафиксируй, — отдал он приказ. — У меня кое-что есть для тебя, дорогуша, — тем временем обратился он к Соль, — а то знаю я, какими скучными вы можете быть, когда с вами хотят поговорить по душам. Это подарок, — склонившись над ней, прошептал он ей на ухо, надевая на нее эту странную веревку. — Жалко, что оценить-то больше некому мое изобретение, но может, хоть ты? Нравится?
Стоило этой веревке оказаться на ее шее, как мир вокруг нее словно стал бесцветным. Исчезли краски, звуки, ощущения… дар… она больше не чувствовала его! Ее глаза в ужасе распахнулись, но это все, что она могла себе позволить. Почему она не кричит? Почему не говорит?! Хоть что-нибудь, но это совершенно не получалось! Она словно онемела.
— Вижу, что нравится, — кивнул он. — Через пару часов сними петлю, понял? — вновь заговорил он с палачом. — Тогда же приведешь ее на нижнюю смотровую площадку, я и повелитель будем ждать там. А тебе всего лишь надо рассказать, что произошло, и все тут же закончится, — как-то ласково обратился он к Соль. — Твой монолог будет записан, так что не тревожься, смело говори, — погладил он ее по волосам, когда на ее щиколотках сомкнулись кандалы. После чего вышел за дверь.
Она с замиранием сердца следила за тем, как аккуратно срезает палач с нее одежду. В его действиях была уверенность. Чувствовалось, что подобное для него привычно. Он не видел в ней человека, лишь свою работу. И лишь на краткий миг, но ей показалось, что на его лице проскользнула эмоция неодобрения, когда она осталась совершенно обнаженной. Он не мог не видеть, в каком плачевном состоянии было ее истощенное тело. Такая «работа» не выдержит нескольких часов, придется вытянуть информацию раньше.
В тот момент, когда последний лоскуток ее одежды упал на пол, она смогла прошептать, потому что голос все еще отказывал слушаться:
— Я не понимаю, за что?
Мужчина лишь пожал плечами, давая знать, что ему это неизвестно. Если она думала, что голос к ней так и не вернется, что при всем желании она так и не сможет ничего рассказать, то она жестоко ошибалась. Мужчина напротив нее вернул ей голос, он заставил ее кричать, сумел заставить просить остановиться. Но рассказать… ей было нечего. Соврать? Она, может быть, и соврала бы, вот только и придумать толком ничего не получалось. Она никогда не считала себя героем, который сумеет выдержать все ради поставленной цели. Да и цели-то молчать не было, ей просто было нечего сказать. Она, ее семья — они отдавали себя, не пытаясь делать то, что должны, хуже, чем могли бы. Да, их статус в обществе резко изменился с возникновением империи, их заковали клятвами, которые не давали ни сбежать, ни просто не подчиняться. И сейчас именно они, а не Соль были в беде! Вспоминая последние слова Айрин, Соль понимала, куда та могла пойти. Куда все они, возможно, направились, если с каждым из них произошло нечто подобное. Но вот об этом она ни за что не скажет. Эти несколько часов она продержится, а потом у нее будет лишь один шанс.
Часы, растянувшиеся непостижимым образом и превратившиеся в годы, наполненные агонией, болью и криками. Рассудок, который уже отказывался подчиняться, и замутненное сознание. Она с трудом поняла, когда чьи-то руки коснулись шеи, чтобы снять с нее петлю. Лишь жжение в теле от затягивающихся ран, которое вовсе уже не казалось болезненным. Этот некто поставил ведро воды на пол, после чего достаточно бережно вытер с нее кровь и помог одеться в серую, доходящую до колен тунику из грубой ткани. Смочил ей губы, предлагая попить, чем она, забыв обо всем на свете, воспользовалась. Пока ее несли куда-то, вернулась способность мыслить и понимать, что происходит. Когда же ей в лицо хлестнул сильный ветер, она тут же болезненно сощурилась от неяркого заходящего солнца, но стоило ее мучителю поставить ее на ноги, как тут же пришлось их открыть, чтобы понять, где они сейчас.
Аланиты всегда любили забираться повыше. Вот и дворец их императора был словно высечен в наивысшей точке империи, на отвесной части горы, которую во времена ее молодости называли Небесной. Сейчас Соль находилась на узком плато у самого подножья дворца. Утес Победителей — так назвали это место сами аланиты. С одной стороны ущелье, в бездне которого обитали самые страшные твари их мира, с другой — дворец и лишь небо, что призывно звало в свои объятия, суля мир и покой. Вместе с ней на плато осталось двое мужчин, палач, что принес ее, ушел, как поставил ее на ноги. Одного из них она узнала, второго лишь по выдающимся на фоне всех остальных сандалиям. Император. Она впервые видела его так близко. Он был высоким, широкоплечим, с густыми серебристыми волосами и синими глазами, цвет которых был так похож на небо, раскинувшееся над их головами. Вот только его взгляд не сулил покой — он обещал противоположное.
На миг она прикрыла глаза, обращаясь к собственному дару. Сделать что-то, не касаясь пациента, было невероятно сложно, но она так надеялась, что у нее получится! Так отчаянно молилась Двуликому, чтобы он не оставил ее сейчас!
— Мне сказали, что ты продолжаешь молчать? — вкрадчиво поинтересовался император. — Почему? А?
— Мне нечего сказать, — Соль едва узнала свой голос.
— Как жаль, — одними губами улыбнулся мужчина. — Разве не устала ты от войны? От чужой боли, крови и смерти? Разве все это не надоело тебе? Я ведь могу сделать так, что все изменится для тебя, стоит лишь заговорить…
Его предложение было таким… смешным. Соль и сама не заметила, как широко и искреннее улыбнулась ему, а после не выдержала и засмеялась.
— Что ты можешь мне предложить, аланит?! Что есть у тебя для того, чтобы я была счастлива? Еда, комната, одежда, деньги? Это? — скептически изогнула она бровь. — Оставь свое барахло себе, — зло выплюнула она. — То, что есть у меня, тебе и не снилось!
— Как интересно, — похоже, ее слова его позабавили. — И что же это? Ошейник раба?
— Это твой подарок… Как там говорилось — «до последнего удара сердца»? Что ж, я подожду, пока оно ударит в твоей груди последний раз. Мы все подождем, разве так долго ждать? Всего лишь взмах моих ресниц. Или… похоже, кто-то из нас уже нашел способ снять твое клеймо, да? Или твое? — посмотрела она на мужчину, что надел на нее петлю в подвале. С каждым произнесенным словом она все ближе подходила к краю плато.
— Тебе не сбежать…
Он не успел договорить, потому что девушка, что стояла перед ним всего мгновение назад, широко расставив руки в стороны, просто упала и исчезла. Не было ни криков, ни мига, что мог бы предупредить его о ее намерении. Все произошло так быстро, что ни один из них не успел среагировать. Император, как и его подданный, попытались призвать крылья, но с ужасом оба обнаружили, что не могут пользоваться силой! А потом было уже поздно.
— Что она сделала, Трайс?! Что она сделала?! — кричал император, в то время как мужчина с золотыми волосами подошел к самому краю плато и просто смотрел вниз. — Пошли отряд, пусть не возвращаются, пока не найдут тело!
— Они не найдут тело, — как-то тихо ответил ему Трайс.
— Что?
— Время охоты для сцима, — коротко пояснил мужчина, сказав то, что было понятно для каждого жителя империи.
Император лишь с силой сжал кулаки и зло выругался, после посмотрел на главного мага империи и сказал:
— Если твой эксперимент пошел не так, то я боюсь представить, чем он может обернуться для нас.
— Не думаю, что последствия для нас могут быть катастрофичными, не волнуйтесь.