Гилтас умирал.
На фоне пурпурного неба плыли облака, из которых по гранитным склонам гор струился дождь. Это было довольно обычное зрелище в Инас-Вакенти. Дождь поливал дальние вершины, но лишь изредка саму долину. Когда свет угас, и над головой появились первые звезды, облака растворились в темной массе гор. Сохранив запах дождя.
Гилтас стоял наверху грубой сторожевой башни из бревен и смотрел на северо-запад, наблюдая за далеким ливнем. Эльфы построили тринадцать сторожевых вышек, десять вдоль реки Львицы и еще три у входа в долину. На всех день и ночь несли дежурство. Но Гилтас следил не за врагами. Его жена была в патруле, облетая на своем грифоне молчаливую долину. Гилтас не мог быть спокоен, пока она снова не окажется рядом с ним. Стоявшая в дозоре на башне эльфийка держалась как можно дальше от Беседующего, насколько это было возможно в тесноте башни, не столько из-за благоговения перед своим сувереном, сколько из-за сочувствия. Его беспокойство о своей бесстрашной жене было очевидно.
Вид в долину был неизменным: высокие тонкие деревья, и разбросанные вдали, словно брошенные каким-то гигантом игральные кости, бледные каменные монолиты. Ни один светлячок не горел в ночи; ни одна лягушка или сверчок не нарушали тишину.
Когда эльфы впервые достигли Инас-Вакенти, они были вне себя от радости. Их постоянные мучители, кхурские кочевники, не перешли запретные границы места, называемого ими Алия-Алаш, «Дыхание Богов». Эльфы рухнули на песчаную голубую почву и радовались своему спасению.
Разочарование в их убежище не заставило себя ждать. Долина, укрывшая их от пустынной жары и атак кочевников, мало что дала еще — полное отсутствие животного мира и крайне скудную съедобную флору. Воины, как и гражданские, требовали дать им разрешения поискать пищу во внутренней долине, но Беседующий запретил всем пересекать Реку Львицы, напоминая им о смертоносных блуждающих огоньках, с которыми столкнулась первоначальная экспедиция Кериан.
Голодные и отчаявшиеся, некоторые нарушили запрет Беседующего, уверенные, что могли бы вернуться с провизией, чтобы смягчить его гнев. Большинство не вернулись. Те, кому посчастливилось, лишь подтвердили предупреждения Львицы. Ночью появлялись летающие огоньки, дрейфуя между каменными столбами. Передвижения этих сфер казались бесцельными, пока эльф не подходил слишком близко, затем пути бегства отрезались, и эльфы исчезали, как только эти сферы прикасались к ним. Немногие спасшиеся сделали это разными способами. Один простоял неподвижно, словно статуя, всю ночь, пока светящиеся шары, явно озадаченные, парили вокруг него. Другая парочка выжила, отвлекая блуждающие огоньки, швыряя камни. Сферы следовали за исчезавшими по дуге в темноте камнями, и эльфам удалось ускользнуть от них.
Гилтас положил конец недозволенным экскурсиям. Теперь единственные санкционированные Беседующим исследования выполнялись по воздуху, на грифонах. Патрули грифонов присматривали за любыми изменениями внутри долины, в то время как кавалерийские патрули наблюдали за входом в долину в поисках каких-либо признаков перегруппировки кочевых племен. Когда эльфы вошли в долину, большинство кхурцев развернули своих коней прочь и рассеялись. Но небольшой отряд остался, осуществляя план, разработанный их предводителем, Адалой Фахим. Они возводили каменную стену поперек устья прохода, чтобы запереть эльфов внутри в ловушке. Это был бесполезный, безумный проект, и лишь самые фанатичные из последователей Адалы по-прежнему трудились на нем.
Дежурство Гилтаса было прервано окликнувшим его с земли голосом. — «Патруль вернулся, Великий Беседующий! Неприятности».
Посыльный был известным Гилтасу квалинестийцем. Бывший серебряных дел мастер, тот по профессии был дотошным и осторожным, и не из тех, кто будет поднимать ложную тревогу. Гилтас немедленно спустился.
Хотя он тщательно старался скрыть это, спуск дался ему нелегко. Его руки дрожали, когда сжимали грубые ступеньки лестницы, и его ребра пронзала боль, словно от раскаленных иголок. Гилтас получил удар в спину от кочевника как раз перед тем, как эльфы вошли в долину. Его подданные списывали его постоянную слабость на это трусливое нападение, и Гилтас позволял поддерживаться этому ошибочному мнению. Лишь горстка эльфов знала правду. Его пожирала чахотка, соответствовавшая своему суровому людскому названию. Болезнь лишь прогрессировала в сыром холодном воздухе Инас-Вакенти. По стандартам своей расы долгожителей, Гилтас все еще был молод, но выглядел на десятилетия старше, со впалыми щеками и глубокими тенями под глазами. Он мало спал, еще меньше ел, и работал столько, сколько позволяло его подорванное здоровье.
Когда Гилтас добрался до костра в центре лагеря, он немедленно понял, что это были за неприятности. У яркого огня стояли лишь пять всадников грифонов. Двое отсутствовали.
«Где леди Кериансерай?» — тотчас спросил он.
«Я здесь», — ответила она, приближаясь трусцой. Она стянула перчатки и взяла чашу с водой, протянутую ближайшим эльфом. Кериан быстро осушила ее, но прежде чем смогла закончить, остальные всадники подняли шум, прося разрешения отправиться на поиски их пропавшего товарища.
Из темноты еще один голос спросил: «Что случилось?»
Гилтас обернулся. Вновь прибывший был Портиосом. Как всегда скрытый под бесформенной рваной рясой и тканевой маской, он остановился у границы света от костра. Портиос был братом Лораланталасы, матери Гилтаса, погибшей при падении Квалиноста. Каждый из них был практически единственной оставшейся у другого семьей, тем не менее, между дядей и племянником никогда не было особой любви. Гордый Портиос не одобрял выбор Лораланталасой супруга, и чувствовал, что Гилтас несет пятно своего отца, получеловека Таниса. Бывший Беседующий с Солнцем, Портиос был страшно обожжен в битве пламенем дракона. Тот огонь, что едва не убил его, казалось, еще сильнее огрубил эмоции Портиоса, оставив рубцы как снаружи, так и внутри. Гилтас сомневался, что Портиоса кто-то заботит, кроме, разве что, его жены, Эльханы.
Свет костра вспыхивал в глазах Портиоса, пока он изучал собравшуюся группу. — «Кто не вернулся?» — спросил он. Он хорошо знал всадников грифонов. Они лишь несколько недель назад вылетели вместе с ним и Кериан из Квалинести.
«Гитантас», — был мрачный ответ Кериан.
Гитантас Амбродель был одним из ее верных сторонников. Она вместе с молодым воином сражалась в Квалинести против бандитов-захватчиков. Совсем недавно он служил в ее армии в Кхуре. Когда огромная армия кочевников угрожала напасть на эльфов, веря, что Кериан устроила резню в одном из их поселений, Львица направилась прямо в их гущу, надеясь своей жертвой умиротворить их гнев. Вместо этого, ее выдернули из пустыни явно чьей-то божественной рукой и перенесли на другую сторону континента, в оккупированный Квалинести. Гитантас Амбродель предпринял отважную миссию, чтобы найти ее. Он добился успеха, чуть не ценой своей собственной жизни.
Портиос повернулся спиной к костру и уставился на населенную призраками местность за рекой. — «Как его потеряли?»
«Огоньки», — ответила Кериан.
«Прежде они никогда не летали», — сказал Портиос. — «Это опасное развитие событий».
«Нам следует принять меры».
Кериан напряглась. Портиос входил в горстку эльфов, знавших истинное состояние здоровья Гилтаса, и она знала, что тот намекает, что Беседующий не может справиться с проблемой самостоятельно. Она приготовилась резко ответить, но Гилтас успокоил ее взглядом, и она прикусила язык, гадая, как ее муж мог быть так слеп насчет лавирования Портиоса.
Гилтас не был слеп. Его также разозлил комментарий Портиоса. Но в отличие от своей переменчивой жены, Беседующий с Солнцем и Звездами был приучен сдерживать реакции. Он осознавал оскорбительное высокомерие Портиоса. Оно всегда присутствовало, постоянно коловшее его словно шип, но явно недостаточно, чтобы Гилтас столкнулся с ним из-за этого.
Гилтас приказал всадникам грифонов отменить боевую готовность. Из-за Гитантаса будет организовано дежурство, но они не могли рисковать потерять еще всадников в тщетных поисках. Блуждающие огоньки еще никогда не отдавали жертву.
«В моей палатке тебя ждут еда и вода», — сказал своей жене Гилтас.
Она кивнула, но извинилась и сказала, что ей нужно сперва позаботиться о своем грифоне. Если тон Портиоса скорее был оскорбительным, но голос Кериан совсем не выражал эмоций. Гилтас знал, что она защитила бы его от чего угодно. Но что она думала о нем и все еще чувствовала к нему, он не мог предположить.
Портиос последовал за ним, когда он пересекал переполненный лагерь, направляясь к своей палатке. Со всех сторон эльфы тепло приветствовали своего Беседующего. Портиос тенью тащился сзади. С ним никто не заговаривал.
В квалинестийцах, как и в сильванестийцах, глубоко сидел ужас перед уродством, что еще сильнее затрудняло возвращение Портиоса к известности. Омытый пламенем дракона, Портиос должен был умереть. Вместо этого, он появился из леса страны, которой когда-то правил, чтобы организовать восстание против оккупационных сил предводителя бандитов Самувала. Безымянный под своей маской, Портиос лишь с горсткой сторонников освободил квалинестийский город и разжег революцию по всей стране. Столь непохожие эльфы, как Кериансерай, Эльхана Звездный Ветер со своими сильванестийскими гвардейцами и местные кадры кагонестийцев сплотились вокруг его дела.
Когда Гитантас Амбродель прибыл с вестями о неизбежном уничтожении эльфов в Кхуре, Портиос оставил восстание в руках кагонестийского лейтенанта. Затем, он, Эльхана и Кериан повели только сформированный небольшой отряд всадников грифонов в Кхур и спасли от истребления изгнанную эльфийскую нацию. В последнем столкновении с предводителем кочевников Адалой Фахим, Портиос явил миру свою личность и остатки своего лица. Эта весть распространилась среди эльфийской нации, и имя Портиоса больше не являлось секретом. Он сохранил маскирующее облачение, чтобы скрыть свое уродство, но Гилтас полагал, что странное одеяние служило другой цели. Маска, перчатки, похожее на перевязку обматывание и оборванная ряса с капюшоном придавали бывшему Беседующему с Солнцем таинственный и властный вид, чем он умело пользовался. Считалось, что долго находиться в компании Портиоса или даже встречаться с ним глазами — к неудаче, но все в Инас-Вакенти были благодарны за его чудесное прибытие во главе всадников грифонов.