Утренний ветерок донес до его носа новый запах. Слабый и зловонный, этот аромат был ему знаком, когда он был еще человеком. Он принадлежал Фитерусу. Колдун прошел этой дорогой.
Бросив последний сердитый взгляд на поднимавшееся пятно дыма костра, обозначавшее эльфийский лагерь, Шоббат рысцой скрылся среди монолитов.
16
В прохладные предрассветные часы трое эльфов пришли к палатке Беседующего, выбранные Гилтасом для критического задания.
Благодаря помощи Са'иды, его состояние улучшилось. Хотя он все еще был мраморно-бледным и слабым, его лихорадка прекратилась. Способный принимать немного еды, он окреп и впервые за несколько дней покинул свою постель. Трое, которых он вызвал — Кериан, Таранас и Гитантас — обнаружили его сидящим в походном кресле, служившем ему троном.
Еще кое-кто очень сильно хотел, чтобы его включили в эту группу. Встретившись с Беседующим частным образом накануне вечером, писец Виксона спорила о полезности ее картографических навыков. Гилтас оценил ее энтузиазм и вполне серьезно выслушал страстные доводы, но ему не трудно было догадаться о ее истинной мотивации. С момента из возвращения из туннелей, она практически не покидала Гитантаса, приносила ему еду и питье, заботилась о его слабых ранах. Молодой капитан, занятый своими обязанностями и заботой о грифоне, уделял ей мало внимания, но для Гилтаса была очевидна привязанность к нему Виксоны. Тем не менее, картограф в данном задании не требовался.
Голос Гилтаса был все еще довольно сиплым. Кериан, Гитантас и Таранас напрягались, чтобы расслышать каждое слово на фоне суеты в других концах большой палатки.
«Мы знаем, что колдун Фитерус находится в Инас-Вакенти. Он должен быть найден и обезврежен».
Не было похоже на Беседующего смягчать слова. Кериан, уверенная, что это Фитерус швырнул ослепившую Орлиного Глаза молнию, сказала прямо: «Ты имеешь в виду, убить его».
«Я имею в виду, он должен быть обезврежен. Если он может быть выведен из игры любым другим способом невредимым, этого достаточно». — Гилтас покашлял, чтобы прочистить горло. — «Делайте, что должны, чтобы защитить свой народ».
Каждый из них по-своему понял его инструкции. Кериан лично для себя решила заполучить голову колдуна. Гитантас, сражавшийся в Кхури-Хане с монстрами Фитеруса, предположил, что Беседующий хочет, чтобы тот предстал перед лицом королевского правосудия. Таранас, не сталкивавшийся лично с Фитерусом, последует за Львицей. Он спросил, что делать с тем человеком, которого нашел в туннелях Хамарамис.
Кериан опознала в Джералунде одного из захваченных Портиосом неракских солдат, взятых в Бианост, как часть уловки, чтобы освободить город от бандитов. Испытывавший облегчение от того, что его узнали, Джералунд отбросил свой вид «простого охотника», но отказался сообщить, зачем находился в долине. Он помог освободить Кериан от бандитов в Бианосте, планировавших казнить ее, но его молчание о цели пребывания в Инас-Вакенти вызывало беспокойство.
Она посоветовала держать его под стражей. — «Он честный человек, для человека, но мы не знаем его намерения и не можем рисковать, позволив ему бежать».
Гилтас был того же мнения. — «Скорее всего, он вражеский шпион или разведчик, неважно, как на это смотреть. Скорее всего, тысячи ему подобных прочесывают все углы и закоулки между Корталом и Оплотом в поисках нас».
Таранас с Гитантасом попрощались с Беседующим, подобрали свое снаряжение и ушли. Кериан задержалась, чтобы сказать «до свидания» наедине.
«Я думала, святая госпожа вылечит тебя к этому времени», — сказала она, нахмурившись, когда его снова скрутил кашель.
«Инфекция глубоко засела. Но не волнуйся, сердце мое, я буду здесь, когда ты вернешься». — Он коснулся кончиками двух пальцев ее пока еще плоского живота. — «Вы оба».
Она положила свою руку поверх его. — «Ты рад этому?»
«Это лучшие новости за все время с прибытия в Инас-Вакенти. А ты рада этому?»
Он знал, как она была глубоко потрясена откровением жрицы, как трудно для нее было представить, что у нее будет ребенок. Выражение лица Кериан отражало терзавшие ее сомнения, и он постарался успокоить ее.
«Не бойся».
«Я не боюсь!» — Настойчиво заявила она. — «Ну, не особо».
Кериан наклонилась и поцеловала его в лоб. Едва она отошла от него, Трусанар поспешил через всю палатку, готовый подставить руку, если потребуется поддержка. После короткой аудиенции, Гилтас был отправлен на несколько часов в постель.
Кериан нагнала остальных, когда те направлялись из лагеря. Они путешествовали пешком. Ни Кериан, ни Гитантас не хотели рисковать, делая своих грифонов мишенями для еще одной молнии, а все лошади требовались для кавалерии. Да и в любом случае, практичнее будет выследить неуловимого Фитеруса пешком. Скрытность была важнее скорости. Их лучшим шансом победить колдуна было захватить его врасплох.
Троица направилась в сторону расцветающего неба. У Львицы было общее представление, где им следовало начать поиски, основываясь на источнике брошенной в нее молнии, и она взяла ровный темп, который они могли поддерживать на протяжении всего дня. Они удалились от раскинувшегося лагеря, ходьба разогнала утреннюю прохладу. Они сняли легкие плащи.
Засовывая плащ в свой небольшой ранец, Кериан задумчиво посмотрела на Гитантаса. — «У тебя есть поклонница», — сказала она. Он ответил пустым взглядом. — «Писец. Виксона».
«Она не мой тип», — отрубил он.
Кериан фыркнула. — «А какой тип твой?»
Вместо того, чтобы отшутиться, молодой капитан глубоко вдохнул и выпалил: «Командир, вы спасли мне жизнь в этих туннелях».
Неоднозначное высказывание сбило ее с толку. Кериан не присутствовала, когда он рассказывал Беседующему полную историю их приключений в туннелях. Она знала ее лишь в общих чертах. Гитантас пояснил, как звук ее голоса вернул его из неминуемой гибели, разбудил его, когда так много других так и не открыли снова глаза.
Она пожала плечами. — «Беседующий говорит, что мой голос на поле боя может срезать небольшие деревья. Но никто еще не сравнивал меня с божественным хором».
Он продолжал настаивать, что это ему не привиделось, что он лежал бы мертвым в том туннеле, если бы не услышал ее голос. Она собиралась снова пошутить, но что-то в выражении его лица остановило ее. Она увидела не простое упрямство. Когда его глаза ускользнули от ее вопрошающего взгляда, а лицо покраснело, сообразительная Львица уже знала все, что требовалось.
«Виксона умная девушка. Не упусти ее. Будь благодарен за этот предоставленный шанс».
«Говорите как генерал», — кисло ответил Гитантас.
«Говорю как тот, у кого больше любви, чем он заслуживает».
Ушедший вперед Таранас вернулся и присоединился к ним. Лицо Гитантаса было все еще красным, и Таранас спросил, все ли в порядке.
«Кажется, у меня есть поклонница».
После этого непонятного заявления, Гитантас перевел разговор на здоровье своего грифона. Кериан исподтишка наблюдавшая за ним, пока они с Таранасом беседовали, наконец кивнула. Не впервые ей пришлось столкнуться с влюбленным до безумия молодым офицером, и она знала, что со временем Гитантас будет в порядке.
Солнечный диск поднимался над горами впереди. Львица ускорила шаг в сторону тенистых пиков.
И снова пинок разбудил Фаваронаса. Он был погружен в глубокий сон без сновидений, но поднялся без протеста. Удивительно, как быстро привыкаешь к подобному обращению, как трогательно признательным можно быть за возможность пользоваться ногами, глазами и ртом.
«Поднимайся вверх по склону», — сказал ему Фитерус. — «Не спускайся, пока я не скажу, что можешь».
Фитерус создал забор из пергамента высотой по грудь, вставленный в оправу из веток деревьев, и образовывавший дугу позади центрального пьедестала в дальнем конце уступа. Он раскрасил пергамент прозрачной жидкостью, которую сделал из серебра, смешанного с другими ингредиентами. Помощь Фаваронаса не требовалась. Фитерусу пришлось самому проделать эту работу, и каждый дюйм свитка должен был быть увлажнен. Теперь Фаваронас должен был оставить угасающий костер и убраться с Лестницы. Малейшая случайная тень могла разрушить усилия колдуна.
Место, куда прогнали Фаваронаса, было узкой каменной пирамидой в нескольких метрах над лестницей. Оно пока еще находилось в глубокой тени. Он дрожал, крепко обнимая себя руками. Западные горы были позолочены солнечным светом. Небо сменило свой цвет с темного индиго на бледно-голубое, по нему плыли редкие высокие сухие облака. Фитерус стоял на вершине пьедестала, подняв вверх руки. Рукава его мантии соскользнули вниз, обнажив узкие запястья и предплечья, густо покрытые рыжевато-коричневыми волосами. Фаваронас отвернулся. Как и у всех чистокровных эльфов, у него не было волос на теле, и это зрелище было для него отталкивающим. Фитерус произнес нараспев короткое заклинание, а затем скрестил руки на груди и наклонился в сторону долины.
Солнце выглянуло из-за горы у него за спиной. Когда показалась половина его диска, золотистый свет упал на скопление монолитов. Они непрерывно светились, пока солнце преодолевало пик. Фитерус кричал, в торопливой последовательности швыряя в небо древне-сильванестийские слова. Фаваронасу пришлось отвести глаза от блеска монолитов, так что он уставился на пергамент. Он не заметил каких-либо изменений в длинном рулоне, но Фитерус продолжал свой призыв, пока монументы полностью не погасли. Затем он слез с пьедестала и коротким жестом велел Фаваронасу тоже спускаться.
Подойдя ближе к пергаменту, Фаваронас увидел образовавшиеся на его чистой поверхности черные полоски. Они напоминали следы от ожога, и он чувствовал исходившее от свитка слабое тепло. В то время, пока он разглядывал пергамент, рассеянные штрихи стали более резкими и более различимыми.
«Не касайся его!» — рявкнул Фитерус, и Фаваронас, и не собиравшийся прикасаться к свитку, поспешно попятился.
Колдун боком шел вдоль всей длины пергамента, изучая потемневшие отметины. Он прижимал свою оборванную мантию к телу, чтобы ткань не коснулась свитка. Хотя лицо Фитеруса было скрыто под глубоким капюшоном мантии, его неровное дыхание и восклицания, пока он рассматривал подвергшийся метаморфозе свиток, выдавали его удовлетворение.