– Наконец все стало ясно. Слишком поздно.
Я понимал, что он прав, и меня снова охватило отчаяние. Даже если бы я знал дорогу назад и мне удалось собрать все наши силы и выступить против Бледной Женщины, нас слишком мало. Она может мгновенно убить или «перековать» Шута, и непременно так и сделает. А надежды на то, что мне удастся быстро убить дракона и завоевать свободу для Шута, тоже не осталось. Для этого нужно еще расчистить остатки льда, справиться с представителями Хетгарда, обладателями Древней Крови, и вдобавок, возможно, против нас выступит и Тинталья.
Обещание Бледной Женщины, что Шут не умрет, было завуалированной – правда, не слишком – угрозой. Он будет «перекован». И мне придется лишить его жизни. Я даже думать об этом не мог.
– А если мы незаметно подберемся к яме, мы не сможем убить Айсфира? Потихоньку? Сегодня?
Другого ничего в голову не приходило.
– Невозможно, – ответил принц, лицо у него посерело, а голос звучал безжизненно. – До него еще довольно толстый слой льда. Мы сможем добраться до Айсфира только через несколько дней. Боюсь, что к этому времени сюда прилетит Тинталья. – Он на мгновение прикрыл глаза. – Я потерпел поражение. И доверял не тем людям.
Я посмотрел на Чейда.
– Сколько у нас времени?
Сколько времени осталось у Шута?
– Как быстро летают чайки? – покачав головой, ответил он. – И как быстро Удачный откликнется на сообщение Уэба? С какой скоростью летают драконы? Никто этого не знает. Но я думаю, принц прав – мы проиграли.
Я сжал зубы.
– Существуют разные способы справиться со льдом, – заявил я и со значением посмотрел на Чейда, но, прежде чем он ответил, снаружи прозвучал голос Свифта:
– Я принес мешок Тома, скоро будет еда. Можно мне войти?
Дьютифул кивнул Барричу, и тот позвал сына.
Свифт вошел и очень сдержанно поклонился принцу, на отца он не смотрел. Мне стало больно оттого, что мальчишка переживает из-за разногласий принца с Одаренными. По знаку Баррича он отыскал в моем мешке сухую одежду. С отцом он держался настороженно, но, по крайней мере, слушался его. Баррич заметил, что я за ним наблюдаю, и, когда он ушел, тихо сказал:
– Свифт не слишком обрадовался, когда я здесь появился. Я его не выпорол, хотя не помешало бы, но уж что я думаю по поводу его поведения – не скрывал. Он в основном помалкивал, не совсем же он дурак – мальчишка понимает, что получил заслуженную отповедь. Ну-ка, снимай свое мокрое тряпье.
Когда я пытался натянуть рейтузы, Баррич неожиданно наклонился ко мне и принялся разглядывать подслеповатыми глазами.
– Что с тобой? Что с рукой?
– Вывихнута. – Я еле смог выдавить это, так сильно сжалось у меня сердце от боли за Баррича.
Я вдруг понял, что он почти ничего не видит. Как же он дошел до нас по тропе, занесенной снегом, да еще практически вслепую?
Баррич закрыл глаза и покачал головой.
– Иди сюда, – сказал он через пару минут.
Повернувшись ко мне, он усадил меня на пол у своих ног и принялся ощупывать мое плечо – боль, которая следовала за его пальцами, оказалась на удивление успокаивающей. Баррич знал, что нужно делать. Я прекрасно понимал, что будет больно, а еще – что он меня вылечит. Его руки обещали исцеление, совсем как в детстве, совсем как тогда, когда он вернул меня к жизни, после того как Гален чуть меня не прикончил.
– Мы принесли еду. Можно нам войти? – послышался снаружи голос Уэба.
Дьютифул коротко кивнул и поджал губы. И снова Баррич откинул полог палатки, впустив внутрь Уэба, который приветствовал меня.
– Хорошо, что ты жив, Том Баджерлок.
Я молча кивнул, понимая, что мне вряд ли удастся найти подходящие слова. Уэб посмотрел мне в глаза и спокойно воспринял враждебность, которая в них появилась. Принц от него отвернулся, не в силах скрыть свою боль. Чейд хмурился. А Уэб оставался по-прежнему спокойным и мягким.
Из маленького чайничка, который он держал в руке, пахло мясным бульоном, я удивился, потому что ожидал получить что-нибудь рыбное. За спиной Уэба маячил Свифт с другим чайником в руках. Они вошли в палатку и поставили все, что принесли, так, чтобы я мог дотянуться.
Баррич продолжал обследовать мое плечо, словно их не было. Он демонстративно не замечал Уэба, хотя тот очень внимательно за ним наблюдал. Когда Баррич заговорил, его слова были обращены к Дьютифулу:
– Принц Дьютифул, не могли бы вы мне помочь? Мне нужно, чтобы кто-нибудь как можно крепче обхватил его за грудь и удерживал на месте, пока я буду делать то, что должен. Если вы сядете вот здесь и соедините руки… Повыше. Да, так.
Принц уселся у меня за спиной, и Баррич показал ему, как он должен держать руки, а потом повернулся ко мне.
– Мне придется резко дернуть. Не гляди на меня, когда я буду это делать. Постарайся расслабиться и смотреть перед собой. Не напрягайся и не бойся боли, иначе мне придется дернуть еще раз и намного сильнее. Не шевелись. Держите его как можно крепче, милорд. Доверься мне, мой мальчик. Доверься мне. – Он говорил и медленно поднимал мою руку. Я слушал его, и слова прогоняли боль, а прикосновение наполнило спокойствием и верой. – Расслабься, не бойся и… Вот так!
Я взвыл, а в следующее мгновение Баррич опустился около меня на одно колено, и его большие мозолистые руки вернули мою несчастную руку на место. Было больно, но боль казалась правильной, и я прислонился к нему, испытав страшное облегчение. Я еще не окончательно пришел в себя, однако все-таки успел заметить, что Баррич стоит на одном колене, неловко вытянув в сторону больную ногу, которая давно перестала сгибаться. Каких же невероятных усилий стоило полуслепому, хромому старику добраться до нас, подумал я, ощутив новый приступ стыда.
Обняв меня, Баррич прошептал мне на ухо:
– Ты уже давно взрослый мужчина, но, когда я вижу, что у тебя что-то болит, тебе снова восемь лет, а я говорю себе: «Я же обещал его отцу, что буду присматривать за мальчишкой, я обещал».
– И ты сдержал свое обещание, и продолжаешь его держать.
– Я потрясен, – тихо проговорил Уэб. – Я думал, что этот вид магии Древней Крови давно утерян. В ранней молодости, еще до того, как старик Бендри погиб во время войн красных кораблей, я несколько раз видел, как таким способом исцеляли животных. Но чтобы человека, да еще так ловко и уверенно… никогда! Кто научил вас? И где вы были все эти годы?
– Я не использую Звериную магию, – с нажимом произнес Баррич.
– А я привык доверять своим глазам, – жестко ответил Уэб. – Можете называть это любым грязным словом, которое придет вам в голову. Но вы владеете магией, практически для нас утерянной. Кто учил вас и почему вы не передали свои знания другим?
– Никто меня ничему не учил. Убирайтесь отсюда. И держитесь подальше от Свифта. – Я услышал в словах Баррича угрозу и нечто похожее на страх.
Уэб продолжал сохранять спокойствие.
– Я уйду, поскольку считаю, что Фитц нуждается в отдыхе, а кроме того, ему необходимо поговорить с вами наедине. Но я не позволю вашему сыну остаться в неведении относительно его Дара. Он получил его от вас. И вам следовало передать ему свои умения.
– Мой отец – Одаренный? – Я видел, что Свифт потрясен до глубины души.
– Теперь я все понял, – тихо проговорил Уэб и, наклонившись к Барричу, внимательно на него посмотрел. – Главный конюший. И Одаренный. Кто из животных может с вами разговаривать? Собаки? Лошади? Откуда вы пришли и почему прятались?
– Убирайся! – крикнул Баррич.
– Как ты мог? – возмутился Свифт и расплакался. – Из-за тебя я чувствовал себя выродком, а ведь это ты дал мне Дар. Я никогда тебе этого не прощу. Никогда!
– А мне не требуется твое прощение, – равнодушно ответил Баррич. – Только послушание, и я его получу, даже если мне придется применить силу. А теперь убирайтесь отсюда оба. У меня полно дел, и вы мне мешаете.
Мальчик поставил чайник и, спотыкаясь, вышел из палатки. Я слышал, как его сотрясают рыдания, когда он умчался в ночь.
Уэб поставил чайник с бульоном на пол и медленно выпрямился.
– Я уйду. Сегодня не самое подходящее время для подобных разговоров. Но оно обязательно наступит, и вы меня выслушаете, даже если нам сначала придется прибегнуть к помощи кулаков. – Затем он повернулся ко мне. – Спокойной ночи, Фитц. Я рад, что ты жив. И я скорблю по лорду Голдену, который с тобой не вернулся.
– Вы знаете, кто он такой? – удивленно спросил Баррич.
– Да, знаю. И благодаря ему знаю про вас. А еще мне известно, кто воспользовался Даром, чтобы вытащить его из могилы. Вы тоже это знаете.
И Уэб ушел.
Баррич несколько минут смотрел ему вслед, а потом прикрыл свои подслеповатые глаза.
– Этот человек опасен для моего сына. Очень даже может статься, что нам придется выяснять отношения при помощи кулаков. – Затем он отбросил эту заботу и повернулся к Чейду и Дьютифулу. – Мне нужен кусок ткани или кожи, чтобы закрепить его руку на ночь, пока не спадет опухоль. Что у нас есть?
Дьютифул протянул ему шерстяной балахон, который дала мне Бледная Женщина, и, когда Баррич кивнул, принялся отрезать от нее длинную полосу.
– Спасибо. – Повернувшись ко мне, он сказал: – Ты можешь есть правой рукой, пока я займусь левой. Горячая еда тебя согреет. Только постарайся не дергаться.
Дьютифул отдал Барричу кусок ткани, а потом перелил суп в миску и приготовил мне чай, словно служил у меня пажом. Все это время он говорил, но его слова не были обращены ни к кому из нас в отдельности:
– Здесь мне больше делать нечего. Я пытаюсь придумать, что можно изменить, но в голову ничего не приходит.
Он умолк, и в палатке повисла тишина. Я ел, Баррич занимался моим плечом. Закончив, он уселся на тюфяк и вытянул перед собой больную ногу. Чейд словно постарел лет на десять. Видимо, он раздумывал над словами принца, потому что в конце концов сказал:
– Для вас существует несколько дорог, мой принц. Мы можем просто свернуть завтра лагерь и все бросить. Очень соблазнительно хотя бы потому, что мы оставим всех тех, кто нас обманул и предал. Но это мелкая месть, и мы все равно ничего не выиграем. Другая возможность заключена в том, чтобы пойти за Уэбом и освободить дракона. И отказаться от надежды заключить союз с Внешними островами. Зато таким образом мы завоюем расположение Тинтальи и торговцев Удачного.