Я поднял глаза и посмотрел на нож, который до сих пор торчал оттуда, – когда-то я изо всех сил вогнал его в дерево.
– Я буду помнить.
– Ты меня простил. Со временем. Об этом тоже не забывай.
Я попытался отослать с Риддлом мазь вместе с мятными леденцами, коробочкой чая и маленьким резным оленем.
– Нет, так не пойдет, – возразил Риддл. – Или хотя бы добавь еще чего-нибудь, чтобы каждому что-то досталось.
Так я и сделал. Риддл с невинным видом предложил отправить мальчишкам свистульки, но я проворчал, что хочу добиться расположения Молли – а после таких подарков она меня прикончит. Он усмехнулся и отправился в путь. Метель задержала его на два дня.
Он привез мне письма, одно для меня, другое для Неттл. Риддл также рассказал, что несколько раз ел вместе со всей семьей, а ночь провел в конюшне после дюжины партий в камни со Стеди.
– Когда Чивэл стал задавать о тебе вопросы, я рассказал ему много хорошего. Среди прочего – что ты много времени проводишь за столом, работая со свитками, и очень скоро превратишься в писаря. Тогда Хирс спросил: «Значит, он толстый?» Наверное, в их городке писарь отрастил себе животик. Тогда я ответил, что ты, наоборот, похудел и стал в последнее время каким-то тихим. И что ты слишком часто остаешься в одиночестве, что вредно для здоровья.
Я склонил голову набок и посмотрел на Риддла.
– А ты не мог бы описать меня еще более несчастным?
Он склонил голову на другой бок, передразнивая меня.
– А разве я сказал неправду?
Записка была от Чивэла – он благодарил меня за мазь и рецепт.
Я не знал, что Молли написала Неттл. На следующее утро моя дочь задержалась после окончания занятий Силой. Дьютифул спросил, идет ли она с ним, поскольку в этот день он, Эллиана, Сивил и Сайдел собирались отправиться на верховую прогулку. Неттл ответила, чтобы ее не ждали, она догонит их потом. Ей нужна вечность, чтобы причесать волосы, перед тем как выехать немного покататься. А потом она с улыбкой повернулась ко мне:
– На людях я разговариваю с ним, выказывая необходимое уважение. Лишь здесь я позволяю себе его дразнить.
– Ему нравится. Он ужасно обрадовался, когда узнал, что у него появилась кузина. Он сказал, что теперь есть девушка, которая может быть с ним откровенной.
Она застыла, и я пожалел, что эти слова соскочили у меня с языка, – я решил, что теперь она уйдет. Однако Неттл посмотрела мне в глаза, вздернула подбородок и уперла кулаки в бедра.
– А ты хочешь, чтобы я была с тобой откровенна?
Я и сам не знал.
– Ты можешь попробовать, – предложил я.
– Моя мать пишет, что у нее все хорошо, а мои маленькие братья радуются приездам Риддла. Мать удивляется: неужели ты так боишься моих братьев, что не можешь приехать сам?
Я откинулся на спинку стула и посмотрел на стол.
– Скорее я боюсь Молли. В прежние времена у нее был крутой нрав.
– Насколько мне известно, в прежние времена ты ее часто злил.
– Наверное, так и было. Так ты считаешь, что она не станет возражать против моего визита?
Неттл довольно долго молчала.
– А меня ты тоже побаиваешься? – неожиданно спросила она.
– Немного, – признался я. – А почему ты спрашиваешь?
Она подошла к окну Верити и посмотрела в сторону моря, как часто делал он. Сейчас кровь Видящих проступила в ее облике ничуть не меньше, чем в моем. Неттл рассеянно провела руками по волосам. Ей бы не помешало побольше уделять внимания своей внешности. Сейчас ее короткие волосы стояли дыбом, как на загривке у рассерженной кошки.
– Когда-то я надеялась, что мы станем друзьями. Потом узнала, что ты мой отец. И с тех пор ты ни разу не попытался поговорить со мной.
– Мне казалось, ты сама этого не хочешь.
– Быть может, я хотела посмотреть, насколько этого хочешь ты. – Она повернулась и бросила на меня укоризненный взгляд. – А ты не пытался.
Я долго молчал. Она двинулась к двери. Я встал.
– Знаешь, Неттл, меня воспитывали мужчины, да и жил я всегда среди мужчин. Возможно, как раз из-за этого у меня постоянно возникают сложности.
Она повернулась и посмотрела на меня. И я заговорил, стараясь быть предельно откровенным:
– Я не знаю, как мне быть. Мне бы хотелось, чтобы ты лучше меня узнала. Баррич был твоим отцом, и он хорошо справился со своей задачей. Возможно, для меня уже слишком поздно пытаться занять место в твоей жизни. Не находится для меня места и в жизни твоей матери. Я все еще ее люблю – как в тот день, когда она оставила меня. Тогда я рассчитывал, что, после того как выполню все свои обязательства, я найду ее и мы будем счастливы вместе. И вот прошло шестнадцать лет, а я так и не сумел вернуться к ней.
Она стояла, положив ладонь на ручку двери, и смущенно смотрела на меня.
– Возможно, ты говоришь все эти вещи совсем не той женщине. – И Неттл выскользнула из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Через несколько дней Риддл нашел меня в казарме стражников, где я завтракал. Он уселся на скамью напротив меня.
– Неттл дала мне письмо, адресованное ее матери и братьям. Она просила меня передать его, когда я в очередной раз отправлюсь к ним с твоим поручением. – Протянув руку, он взял с моей тарелки ломоть хлеба. Откусил кусок и с полным ртом спросил: – Как скоро это произойдет?
Я немного подумал.
– Ну, скажем, завтра утром, – предложил я.
Он кивнул.
– Я так и предполагал.
Оседлав Вороную, я поехал на рыночную площадь, всю дорогу препираясь с кобылой. Полгода ею занимался мальчишка-конюх, а он выводил Вороную из конюшен и позволял резвиться столько, сколько она пожелает. Она стала своенравной и несговорчивой, плохо слушалась поводьев. Я пожалел, что так долго не уделял ей внимания. На рынке я купил засахаренного имбиря и красных кружев. В корзинку добавил бутылку похищенного у Чейда вина из одуванчиков. Всю ночь я просидел над листом хорошей бумаги, но сумел выдавить из себя всего три предложения.
«Я помню тебя в красной юбке. Ты взбиралась по склону впереди меня, и я видел твои лодыжки. И мне казалось, что сердце выпрыгнет у меня из груди».
Я не знал, помнит ли она тот давний пикник, когда я даже не осмелился ее поцеловать. Потом я запечатал свое послание воском. Четыре раза я вскрывал его, надеясь, что сумею найти лучшие слова. Наконец я отдал Риддлу то, что у меня получилось, и четыре следующих дня жалел, что не нашел других слов.
На четвертую ночь я прошел через потайной ход в спальню Неттл. Однако я не стал входить и звать ее, как это делал Чейд. Я просто зажег свечу и оставил ее у приоткрытой двери. Потом вернулся в башню и стал ждать.
Казалось, прошла целая вечность. Уж не знаю, что разбудило Неттл – свет или сквозняк, но в конце концов я услышал ее неуверенные шаги: она поднималась по лестнице. Я подбросил в камин несколько поленьев, чтобы в комнате стало теплее.
Она заглянула внутрь, увидела меня и осторожно, словно кошка, вошла. Медленно пройдя мимо рабочего стола с разложенными на нем свитками, мимо камина и стоящих возле него котелков, она остановилась у одного из кресел. На ней была ночная рубашка, на плечи Неттл накинула теплую шаль. Я увидел, что она дрожит от холода.
– Садись, – предложил я, и она опустилась в кресло. – Здесь я работаю, – продолжал я. Между тем закипел чайник, и я спросил: – Хочешь чашку чаю?
– Посреди ночи?
– Я часто работаю ночью.
– Большинство людей спит по ночам.
– Я не такой, как большинство людей.
– Это правда. – Она встала, чтобы рассмотреть лежащие на каминной полке вещи.
Увидела вырезанную Шутом фигурку волка, а рядом с ней – камень памяти. Коснулась рукоятки ножа, глубоко вошедшего в дерево, и удивленно посмотрела на меня. Потом протянула руку и положила ладонь на рукоять меча Чивэла.
– Можешь его взять. Этот меч принадлежал твоему деду. Только осторожно, он тяжелый.
Неттл отдернула руку.
– Расскажи мне о нем.
– Не могу.
– Еще одна тайна?
– Нет. Я не могу ничего рассказать, поскольку совсем его не знал. Кажется, я даже никогда его не видел. Возможно, он иногда наблюдал за мной глазами Верити.
– Похоже на нас с тобой, – тихо заметила Неттл.
– Да, похоже, – согласился я. – Только у нас появился шанс узнать друг друга. Если нам с тобой хватит смелости.
– Я здесь, – заметила она, усаживаясь в кресле поудобнее. И надолго замолчала, словно больше не знала, что сказать. Потом Неттл показала на фигурку, вырезанную Шутом. – Это Ночной Волк?
– Да.
Она улыбнулась.
– Он в точности такой, каким я его себе представляла. Расскажи о нем.
И я рассказал.
Риддл вернулся через три дня с жалобами на плохие дороги и холод. Ему пришлось пережидать метель. Я почти его не слушал. Взяв привезенное им письмо, я удалился в свое убежище. Поначалу я думал, что это рисунок, но потом сообразил, что передо мной торопливо начерченная карта. Внизу я обнаружил несколько слов.
«Неттл говорит, что тебе было трудно найти обратный путь ко мне. Быть может, это тебе поможет».
Шел тяжелый влажный снег. Небо закрывали темные тучи; рассчитывать, что снегопад скоро прекратится, не приходилось. Я поднялся в свою комнату и засунул смену одежды в седельные сумки. Потом я связался с Чейдом при помощи Силы.
Некоторое время меня не будет.
Хорошо. Мы закончим работу над переводом манускрипта вечером.
Ты не понял. Меня не будет по меньшей мере несколько дней. Я отправляюсь к Молли.
Он колебался, и я почувствовал, как сильно ему хочется возразить. Нам еще предстояло многое сделать. Переводы манускриптов, очистка порошка – я активно помогал Чейду – и организация Вызова. В свитках говорилось, что жители королевства должны быть предупреждены о Вызове, чтобы родители и друзья тех, кто услышит голоса, не посчитали их безумцами. Однако там говорилось также, что точный день должен оставаться в секрете, чтобы шарлатаны не тратили понапрасну время мастера Силы.