Когда изменилась музыка? Я проснулся сегодня утром и даже поверить не мог, как прекрасно отдохнул. Напряжение ушло. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что произошло.
Легче стало, верно?
Меня подмывало сказать больше, но я не осмелился. Я не мог заявить принцу, что я вмешался в сон Олуха, поскольку в действительности это сделал не я. Олух вряд ли вообще догадывается о том, что я тоже там был.
Меня спас Олух, который проснулся. Он закашлялся и открыл глаза. Потом посмотрел на нас с принцем и расплылся в улыбке.
– Неттл изменила мой сон, – сказал он, но прежде чем кто-нибудь из нас успел ему ответить, зашелся в приступе кашля. – Мне плохо. Горло болит.
Я ухватился за возможность сменить тему.
– Может быть, оно болит из-за того, что тебя так долго тошнило? Послушай, Олух, Дьютифул принес чай и свежий хлеб. От чая тебе станет легче. Налить?
В ответ он снова закашлялся. Я присел рядом с ним и притронулся к щеке. Она оказалась теплой, но он только что проснулся и кутался в шерстяные одеяла. Может быть, еще обойдется и он не заболеет. Олух сердито отбросил в сторону одеяло и остался сидеть, дрожа в мокрой, мятой одежде. Вид у него был несчастный, и его музыка резала ухо.
Принц решил взять дело в свои руки.
– Том Баджерлок, возьми корзину. Олух, ты пойдешь со мной в каюту. Немедленно.
– Я не хочу, – застонал Олух и удивил меня тем, что поднялся на ноги. Затем он подошел к перилам и посмотрел на море. – У меня морская болезнь, – заявил он, словно только что вспомнил.
– Поэтому-то я и хочу отвести тебя в каюту. Там тебе будет лучше, – сказал принц.
– Нет, не будет, – упрямо повторил Олух, но, когда Дьютифул направился в сторону каюты, медленно поплелся за ним.
Он шел пошатываясь – из-за слабости и легкой волны на море, и я взял его за руку, чтобы подстраховать. В другой руке я держал корзинку с едой. Олух еле-еле ковылял рядом со мной. Мы дважды останавливались, потому что у него начинался приступ кашля, и к тому времени, когда мы добрались до каюты принца, я уже всерьез заволновался.
Каюта Дьютифула была обставлена и украшена более изысканно, чем его спальня в замке. Очевидно, кто-то из Оленьего замка устроил здесь все в соответствии с собственными представлениями о том, к чему привык наследник престола. В каюте имелось несколько иллюминаторов, откуда открывался вид на кильватер. Покрытый лаком пол был застелен роскошными коврами, повсюду стояла тяжелая мебель, закрепленная, чтобы не сдвинулась во время качки. Наверное, каюта произвела бы на меня более сильное впечатление, если бы я там задержался, но Олух сразу же бросился в свою маленькую каморку, дверь в которую вела из покоев принца.
Эта каюта была значительно непритязательней, размерами не превосходила шкаф для одежды, и помещалась там только койка Олуха, да еще оставалось немного места для его вещей. Тот, кто занимался устройством жизни принца на корабле, видимо, предполагал, что там будет жить камердинер, а не дурачок, угодивший в фавориты. Олух тут же плюхнулся на кровать, а когда я начал вытряхивать его из грязной, пропахшей одежды, принялся жалобно стонать и ворчать. Я накрыл его легким одеялом, он тут же закутался в него и, стуча зубами, заявил, что ему холодно. Я принес толстое покрывало с кровати принца. Теперь у меня не осталось никаких сомнений, что мой подопечный простудился.
Чай в чайнике немного остыл, но я все равно налил Олуху чашку и сидел рядом, пока он все не выпил. По моей подсказке, сделанной при помощи Силы, принц послал за чаем из ивовой коры, который помогает против лихорадки, и малиновым сиропом от кашля. Когда слуга наконец все принес, мне потребовалось некоторое время, чтобы уговорить Олуха выпить чай и сироп. Но упрямился он недолго, – видимо, жар отнимал у него силы, и бедняга довольно быстро поддался на мои увещевания.
Его каюта была такой маленькой, что я не мог закрыть дверь, сидя на койке, поэтому она оставалась открытой, и я лениво наблюдал за потоком людей, входивших и выходивших из каюты принца. Ничего особенно интересного не происходило, пока не появился круг Дара – Сивил, Уэб, менестрель Кокл и Свифт. Дьютифул сидел за столом и шепотом повторял свою речь, которую собирался произнести по прибытии на Внешние острова. Когда слуга впустил очередных гостей и ушел, принц с заметным облегчением отодвинул свиток с речью. Кот Сивила вошел следом за хозяином и тут же устроился на кровати Дьютифула. Никто не обратил на него внимания.
Прежде чем поздороваться с принцем, Уэб удивленно посмотрел на меня.
– Наверху все в порядке, принц Дьютифул, – заявил он.
«Довольно странное приветствие», – подумал было я, но быстро сообразил, что он передал принцу слова своей птицы.
– Чужих кораблей нигде не видно.
– Прекрасно. – Дьютифул удовлетворенно улыбнулся, а потом повернулся к остальным. – Как поживает твой кот, Сивил?
Сивил поднял руку, рукав сполз, и мы увидели длинную распухшую царапину.
– Ему скучно. Раздражает замкнутое пространство. Он будет рад снова увидеть землю.
Все Одаренные весело рассмеялись – так родители умиляются капризам своего малыша. Я заметил, что все они держатся в обществе принца на удивление спокойно и уверенно. Только Свифт был слегка напряжен, но это могло объясняться либо моим присутствием, либо тем, что он здесь самый младший. Так, как эти люди, на моей памяти держались аристократы из ближайшего окружения Верити, и я подумал, что их открытая привязанность стоила много больше, чем ужимки и лесть сторонников Регала.
Так что меня нисколько не удивило, когда Уэб посмотрел на меня и спросил у принца:
– Том Баджерлок здесь, чтобы присоединиться к нам, мой принц?
В его словах заключалось сразу два вопроса: намерен ли я открыть присутствующим тайну своего Дара и имени и собираюсь ли примкнуть к их кругу? Я затаил дыхание, когда Дьютифул повернулся к нему и проговорил:
– Не совсем, Уэб. Он ухаживает за моим слугой Олухом. Насколько мне известно, вы оставались около него ночью, чтобы Баджерлок смог немного отдохнуть, и я вам за это признателен. Олух простудился и сильно кашляет. Ему нравится компания Баджерлока, и Том согласился посидеть с ним.
– А, понятно. Ну, Олух, мне очень жаль, что ты заболел.
С этими словами Уэб заглянул в открытую дверь. Остальные устроились за столом и принялись о чем-то тихо переговариваться. Свифт с беспокойством следил глазами за Уэбом. Олух кутался в одеяла и смотрел в стену; казалось, он не слышал вопроса. Даже его музыка звучала тихо, словно ему не хватало на нее сил. Когда Олух ничего не ответил, Уэб мягко тронул меня за плечо и тихо сказал:
– Если вы захотите отдохнуть, я с удовольствием посижу с ним сегодня ночью. А пока, – он отвернулся от меня и жестом подозвал Свифта, который заметно помрачнел, – оставляю с вами моего «пажа». Не сомневаюсь, что вам есть о чем поговорить, а если Олуху что-нибудь понадобится, уверен, что Свифт с удовольствием выполнит ваше поручение. Верно, приятель?
Свифт оказался в очень сложном положении и прекрасно понимал это. Он подошел к Уэбу, как побитая собака, и, опустив глаза, встал рядом.
– Да, – тихо ответил он и поднял на меня взгляд, который мне совсем не понравился.
Я увидел в его глазах страх и отвращение, но я твердо знал, что не сделал ничего, чтобы заслужить такое отношение.
– Свифт, – проговорил Уэб, и мальчишка снова посмотрел на него. Голос Уэба звучал очень тихо, так чтобы слышали только мы двое. – Все будет хорошо. Поверь мне. Том хочет продолжить твое обучение, пока мы находимся на корабле. И все.
– Не совсем, – неохотно вмешался я, и оба одновременно посмотрели на меня. Уэб чуть приподнял одну бровь. – Я дал слово, – медленно проговорил я. – Твоим родным, Свифт. Я обещал, что ценой собственной жизни буду ограждать тебя от любых опасностей, а также сделаю все, что в моих силах, чтобы благополучно вернуть тебя домой, когда это все закончится.
– А что, если я не хочу возвращаться домой, когда это все закончится? – громко, с вызовом спросил Свифт. Я скорее почувствовал, чем увидел, что принц обратил на нас внимание. В следующее мгновение мальчик с возмущением добавил: – Подождите! Когда вы разговаривали с моим отцом? Вы не могли послать к нему гонца и получить ответ до того, как мы отплыли из Баккипа. Вы врете.
Я медленно втянул воздух через ноздри и, когда смог говорить спокойно, ответил очень тихо:
– Нет, я не вру. Я дал твоим родным обещание. Я не говорил, что они мне ответили. Однако я считаю, что обязан сдержать свое слово.
– У вас не было времени, – запротестовал мальчишка уже тише.
Уэб посмотрел на него с осуждением, а я нахмурился. Затем Уэб наградил и меня осуждающим взглядом, но я не отвел глаз. Я дал слово сделать все, чтобы мальчик остался жив, и вернуть его домой. Однако это вовсе не означало, что я должен терпеливо сносить его оскорбления.
– Полагаю, наше путешествие вам обоим покажется очень длинным, – заметил Уэб. – Я вас оставляю и надеюсь, что вы сумеете договориться. Думаю, вы оба можете предложить кое-что друг другу. Но вы оцените это, только когда сами все поймете.
– Мне холодно, – застонал Олух и спас меня от необходимости отвечать.
– Вот твое первое поручение, – деловым тоном сказал я Свифту. – Спроси у слуги принца, где ты можешь найти одеяла для Олуха. Шерстяные. И еще принеси большую кружку воды.
Думаю, необходимость прислуживать полоумному оскорбляла его достоинство, но он решил, что это все-таки предпочтительнее, чем оставаться в моем обществе. Когда Свифт умчался, Уэб тяжело вздохнул.
– Правда, – посоветовал он мне, – только она может стать мостом, по которому вам удастся до него добраться, Том. А он в вас нуждается. Я только сейчас это понял. Свифт сбежал из дома и от вас. Он должен перестать бегать, иначе он никогда не научится самостоятельно справляться со своими проблемами.
Значит, он считает, что я одна из проблем Свифта? Я отвернулся.