чили предупреждение от богов. Это произошло всего один раз, но вполне могло стать причиной бунта.
Я гораздо больше, чем мне хотелось, занимался с Неттл снами Олуха. Она ничего не говорила про Баррича, а я не спрашивал, хотя и знал, что мы оба считаем дни, прошедшие с тех пор, как он покинул дом. Если бы у Неттл были новости о нем, она бы непременно мне рассказала. Его исчезновение из ее жизни освободило место для меня. Я чувствовал, что наша связь крепнет, и вскоре начал постоянно ощущать ее присутствие. Сама того не зная, она учила меня проникать в сны Олуха и изменять их, мягко наполняя более приятными образами. Впрочем, у меня получалось не так хорошо, как у нее. Я скорее предлагал изменения, в то время как она исправляла его сны.
Дважды я почувствовал, что Чейд за нами наблюдает. Меня это раздражало, но я ничего не мог поделать, поскольку, если бы признал его присутствие, о нем узнала бы и Неттл. Я сделал вид, что не заметил его, и это сыграло мне на руку: Чейд осмелел, и оказалось, что он серьезно поднаторел в использовании Силы. Интересно, он сам не осознает своих успехов или нарочно скрывает их от меня? Я решил не задавать этот вопрос вслух.
Мне никогда не нравилось путешествовать по морю. Скучные пейзажи – и никакого разнообразия. Через пару дней каюта принца начала казаться мне почти такой же тесной и душной, как нижняя палуба, где ютились мои товарищи-стражники. Однообразная пища, бесконечная качка и мое беспокойство за Олуха не способствовали поднятию духа. Наш маленький круг Силы практически не продвигался вперед в своих занятиях.
Свифт продолжал приходить каждый день, читал вслух, узнавал разнообразные сведения о Внешних островах и освежал мои. В конце каждого занятия я задавал ему вопросы, чтобы убедиться, что в голове у него что-то осталось. Оказалось, что у мальчишки отличная память, к тому же время от времени он спрашивал о том, что его заинтересовало. Свифт редко вел себя доброжелательно, но слушался меня, а большего мне не требовалось – пока.
В присутствии Свифта Олух расслаблялся, слушал нас, и морщины на его лице разглаживались. Впрочем, он редко говорил, хрипло дышал, а иногда у него начинались приступы сильного кашля. Процесс его кормления выматывал нас обоих, и мне с трудом удавалось уговорить его съесть хотя бы несколько ложек бульона. Круглое брюшко, которым он обзавелся за последние месяцы, пропало, под глазами появились синяки. Он был действительно серьезно болен, и у меня сжималось сердце, когда я чувствовал, как он воспринимает свое состояние. Олух считал, что умирает, и мне не удавалось прогнать эту уверенность даже из его снов.
Дьютифул был не в силах мне помочь. Он очень старался, поскольку искренне привязался к Олуху. Но принцу было всего пятнадцать, и во многом он оставался мальчишкой. Мальчишкой, окруженным аристократами, идущими на любые ухищрения, чтобы проводить как можно больше времени в его обществе. Здесь, где не действовали суровые правила, навязанные им Кетриккен, они изливали на него самую изысканную лесть и придумывали разнообразные развлечения. Маленькие лодки сновали между кораблями, доставляя аристократов к нам, но нередко Дьютифул и Чейд сами отправлялись на другие корабли, где устраивались настоящие праздники с вином, стихами и песнями. Это делалось, чтобы скрасить однообразие, но Дьютифулу пристало равномерно распределять свое внимание между аристократами, поскольку успех его правления будет основываться на связях, возникающих сейчас. Так что отказаться от приглашения он не мог. Однако меня беспокоила легкость, с которой принц забывал про своего больного слугу.
Уэб был моим единственным утешением. Он приходил каждый день и тихонько предлагал посидеть с Олухом, чтобы я занялся своими делами. Разумеется, я не мог полностью отвлечься от забот об Олухе. Я постоянно присматривал за ним при помощи Силы, чтобы он не вверг всех нас в какой-нибудь дикий, исполненный страхов сон. Но по крайней мере, я уходил из каюты, чтобы прогуляться по палубе, глотнуть свежего воздуха, подставить лицо ветру.
С другой стороны, из-за такого распределения времени мне не удавалось остаться с Уэбом наедине. Я хотел поговорить с ним, и не только ради того, чтобы выполнить поручение Чейда. Доброта и спокойная уверенность Уэба все больше и больше восхищали меня. У меня возникло ощущение, что он добивается моего расположения, но не так, как обхаживали Дьютифула его придворные. Скорее так ведет себя Баррич с лошадью, которую хочет приручить. Должен сказать, что у Уэба отлично получалось, несмотря на то что я все прекрасно понимал. С каждым днем я доверял ему больше, а осторожность и напряжение начали постепенно уходить из наших отношений. Меня перестало пугать, что он знает обо мне правду, наоборот, это служило своего рода утешением. Мне очень хотелось задать ему множество вопросов. Например, многие ли люди Древней Крови знают, что Фитц Чивэл жив? И кому известно, что он скрывается под именем Том Баджерлок? Но я не осмеливался задавать эти вопросы в присутствии Олуха даже в те минуты, когда он спал. Невозможно предсказать, как он повторит мои слова – во сне или наяву.
Однажды поздним вечером, когда Чейд и Дьютифул вернулись после очередного выхода в свет, я дождался, пока принц отпустит слуг. Они с Чейдом сидели на мягкой скамье под окном и о чем-то тихо разговаривали. Я отошел от кровати Олуха и знаком подозвал их к столу. Оба устали после долгой игры в камни с лордом Экселлентом, но их настолько заинтриговало мое поведение, что они послушно встали со скамьи.
– Уэб тебе говорил, что ему известно мое настоящее имя? – без предисловий спросил я Дьютифула.
Удивленное выражение на его лице без слов ответило на мой вопрос.
– И кто только за язык тебя тянет? – сердито проворчал Чейд.
– А что, имеется причина, по которой я не должен этого знать? – более резко, чем я ожидал, ответил за меня принц.
– Просто это не имеет отношения к нашей миссии. Я бы хотел, чтобы вы тратили все свои силы на то, что вам предстоит сделать, принц Дьютифул, – сдержанно ответил Чейд.
– Возможно, советник Чейд, вы позволите мне самому решать, какие тревоги должны меня волновать? – Жесткость, с которой он ответил, навела меня на мысль о том, что они уже не раз обсуждали этот вопрос.
– Значит, ты не заметил, чтобы кто-нибудь из вашего круга Дара знал, кто я такой?
Принц поколебался несколько мгновений, а потом проговорил:
– Нет. Однако разговоры об Одаренном Бастарде возникают время от времени. Знаешь, если подумать… такие разговоры всегда заводит Уэб. Но он поднимает эту тему точно так же, как учит нас истории и традициям Дара. Он что-то рассказывает, а потом задает вопросы, которые помогают нам глубже понять предмет обсуждения. Он ни разу не упомянул о Фитце Чивэле иначе как об исторической фигуре.
Довольно неприятно, когда тебя называют «исторической фигурой». Прежде чем я успел окончательно смутиться, заговорил Чейд:
– Получается, что Уэб официально учит твой круг Дара? История, традиции… Что еще?
– Правила приличий. Он рассказывает истории Одаренных и животных. Как подготовиться к поискам партнера. Думаю, то, чему он нас учит, остальным известно с детства, но он делает это ради нас со Свифтом. Однако предания все слушают очень внимательно, особенно менестрель Кокл. Мне кажется, Уэб знает легенды и сказания, которые почти забылись, и хочет, чтобы мы сохранили их и передали следующим поколениям.
Я кивнул.
– Когда начались преследования, Одаренным приходилось скрывать свои традиции и знания. Естественно, многое было утрачено, и лишь часть удалось сохранить и передать дальше.
– А зачем, по-твоему, Уэб заводит разговор про Фитца Чивэла? – задумчиво спросил Чейд.
Я наблюдал за тем, как Дьютифул обдумывает ответ, – точно так же Чейд учил и меня оценивать действия других людей. Что он выигрывает? Кто подвергается опасности?
– Возможно, он подозревает, что я знаю правду. Однако, я думаю, дело в другом. Думаю, он упоминает Фитца, чтобы наша группа смогла ответить на вопросы: «Какова разница между Одаренным правителем и тем, кто лишен Дара? Как сложилась бы судьба Шести Герцогств, если бы Фитц тогда пришел к власти и его не казнили за обладание Даром? Если когда-нибудь наступит благоприятный момент и я смогу открыть, что я принадлежу к Древней Крови, как это отразится на Шести Герцогствах? И что выиграет мой народ, если им будет править Одаренный? И как может помочь мне круг Дара, когда я взойду на трон?»
– Когда ты взойдешь на трон? – резко спросил Чейд. – Неужели их амбиции так сильно нас опережают? Сначала они говорили, будто хотят помочь тебе в твоем испытании и показать Шести Герцогствам, что Дар можно использовать на благое дело. Они что, предполагают оставаться твоими советниками и после того, как все закончится?
Дьютифул нахмурился, глядя на Чейда.
– Разумеется.
Когда старик раздраженно насупился, я решил, что пора вмешаться.
– Мне это кажется только естественным, особенно если им действительно удастся помочь принцу во время испытания. Использовать их, а потом отшвырнуть в сторону – политически неразумно, ты сам учил нас рассматривать все возможности и варианты.
– Ну… наверное, – неохотно проворчал Чейд. – Если они действительно докажут, что от них может быть польза, то могут рассчитывать на некоторое вознаграждение.
Принц заговорил совершенно спокойно, но я почувствовал, что он с трудом сдерживает гнев.
– И что, по твоему мнению, они должны были бы попросить в качестве вознаграждения за свою помощь, будь они кругом Силы?
Его вопрос прозвучал настолько в стиле Чейда и принц так ловко расставил своему наставнику ловушку, что я чуть не рассмеялся вслух.
– Но это же совсем другое дело!– возмутился Чейд. – Сила является твоей наследственной магией, к тому же она значительно более могущественна, чем Дар. Только естественно, что ты будешь держать свой круг Силы при себе, принимать его помощь и советы… – И тут он замолчал.