– Стой на месте, постарайся не замочить здесь все, – сказал он. – Он уже успел сменить мокрую одежду.
Шут был в длинном черном одеянии, и я ему позавидовал.
– Пиоттр угостил меня кусочком торта. В нем была эльфийская кора, и я потерял Силу, – пробормотал я, стуча зубами.
– Снимай мокрые вещи. – Шут принялся рыться в своем заплечном мешке, как только я оказался в шатре. Наконец он вытащил из него длинный коричневый балахон. – Это должно тебе подойти. Он гораздо теплее, чем кажется. Как небольшая доза эльфийской коры могла лишить тебя Силы? Раньше она никогда не оказывала на тебя такого действия.
Я покачал головой.
– Но так случилось. Кроме того, кто-то атаковал Силой Олуха и меня, пытаясь стравить нас друг с другом. И у них почти получилось, пока я не поднял защитные стены, опасаясь, что Олух нанесет мне удар. Тут только я сообразил, что Олух на самом деле не вызывает во мне ненависти. И он ни в чем не виноват, а если мне не нравится постоянно за ним ухаживать, я не должен вымещать на нем свою злость, верно? В любом случае мне следует обижаться на Чейда, а не на Олуха. Это ведь он поставил меня в такое положение – главным образом для того, чтобы я все время был занят и не мог попасть под твое влияние. Он хочет, чтобы я просто выполнял его приказы, а не думал…
– Прекрати! – с тревогой воскликнул Шут.
Я замолчал, не закончив фразы.
Не успел я вновь открыть рот, чтобы спросить, что случилось, как Шут поднял обе руки.
– Фитц. Послушай себя. Я никогда не слышал, чтобы ты так болтал. Это… вызывает у меня тревогу.
– Все дело в эльфийской коре.
Я содрогнулся от кипящей во мне энергии. Сбросив остатки мокрой одежды, я с благодарностью принял протянутый мне балахон, но тут же вздрогнул, ощутив его холод.
– Какой холодный, словно железо! Из чего он сделан? Из рыбьей чешуи?
– Верь мне и не задавай вопросов. Надень его, ты быстро согреешься.
Выбора у меня не было. Я натянул через голову балахон, оказалось, что его длинные полы доходят мне почти до щиколоток. Я повел плечами и вдруг ощутил, как они расслабились.
– Как странно. Мне он показался узким, но как только я повел плечами, стал в самый раз. Посмотри. Даже рукава заканчиваются на запястьях. Больше всего этот балахон напоминает невероятно тонкую кольчугу. Опять магия Элдерлингов? Ты привез его из Дождевых чащоб? Интересно, как и из чего его сделали? Взгляни, как меняется цвет, когда я двигаюсь.
– Фитц, перестань трещать. Это действует мне на нервы. – Шут поднял стопку моей мокрой одежды, и на пол потекла тонкая струйка воды. – Я развешу все снаружи. Однако к утру она не высохнет. У тебя есть во что переодеться?
– Да. В моем мешке, но я оставил его в палатке принца. И бочонок со взрывным порошком Чейда. Почти все вещи Олуха в моем мешке, но он сможет и сам их взять. Так что хорошо, что мой мешок остался в палатке принца. – Теперь я и сам заметил, что болтаю без умолку, и сумел закрыть рот прежде, чем меня попросил Шут.
Несколько долгих мгновений я дрожал от холода, но потом ощутил, как балахон возвращает тепло моего тела. Со вздохом облегчения я опустился на одеяло Шута и подобрал под себя окоченевшие ноги. И тут же принял другую позу. Шут вернулся в шатер и с любопытством посмотрел на меня, когда я вскочил на ноги и принялся расхаживать по шатру вокруг маленькой свечи, стоявшей в центре.
– Что с тобой? – спросил он.
– Такое ощущение, что под кожей у меня бегают муравьи. – Я отвел рассыпавшиеся волосы с лица и собрал их в воинский хвост. – Мне не усидеть на месте. И я не могу молчать, не могу привести свои мысли в порядок, если ты понимаешь, о чем я.
Мои руки вдруг показались мне слишком большими. Я принялся щелкать суставами пальцев, потом опустил руки. Шут смотрел на меня, стиснув зубы.
– Извини, – торопливо извинился я. – Я ничего не могу с собой поделать.
– Это очевидно, – пробормотал он. Потом он тряхнул головой и добавил: – Я бы хотел помочь, но сейчас тебе не стоит давать успокаивающие травы. И еще я боюсь упадка сил и духа, который последует потом. Никогда не видел, чтобы ты так себя вел. Если отчаяние, которое обычно охватывает человека после употребления эльфийской коры, будет таким же сильным, как твоя нынешняя эйфория, то я боюсь за всех нас.
Я видел, что он говорит совершенно серьезно.
– Меня это тоже пугает. То есть я знаю, что должен опасаться последствий, но сейчас я не могу ни на чем сосредоточиться. Меня переполняет множество разных мыслей. Как высушить одежду к завтрашнему дню, а еще я должен сделать доклад Чейду, однако я не знаю, стоит ли мне ходить по лагерю в таком одеянии. Я оставил в палатке Дьютифула свой мешок с сухими вещами. Вещи Олуха тоже там лежат. Но это хорошо, потому что Олуху они понадобятся.
– Помолчи, – взмолился Шут, прервав мою болтовню. – Пожалуйста, помолчи, дай мне собраться с мыслями. В прошлом эльфийская кора лишь ослабляла твою способность к восприятию Силы, но потом это проходило. Можем ли мы рассчитывать, что Сила к тебе вернется?
Я пожал плечами.
– Не знаю. Не думаю, что мы можем судить о происходящем со мной сейчас по прошлому действию эльфийской коры. Я сказал тебе, что Олух лишь чудом не съел кусок торта?
– Нет, не сказал. – Шут говорил медленно, словно я был слегка не в себе, – впрочем, тут он был прав. – Ты можешь кое-что для меня сделать? Оставь в покое свои волосы и рот. Сложи руки на коленях и расскажи обо всем, что произошло с тобой сегодня. Весь день, с самого утра, пожалуйста.
Только теперь, когда Шут упомянул об этом, я сообразил, что дергаю себя за нижнюю губу. Положив руки на колени, я попытался доложить о событиях прошедшего дня, словно передо мной был Чейд. По мере того как я рассказывал, Шут все больше мрачнел, и я понял, что мои слова обрушиваются на него, точно град, что моя речь становится бессвязной и обрывки эпизодов наслаиваются друг на друга. Вскоре я вновь вскочил и принялся расхаживать по шатру. Мне никак не удавалось справиться с возбуждением. Неожиданно меня посетило озарение.
– Вот! – воскликнул я, подходя к Шуту и протягивая обнаженное запястье. – Давай проверим, действительно ли Сила полностью меня покинула. Прикоснись ко мне. Попытайся войти со мной в контакт при помощи Силы, как ты делал когда-то.
Он пораженно посмотрел на меня. Потом на его лице появилась болезненная недоверчивая улыбка.
– Ты просишь меня это сделать?
– Конечно. Да. Давай выясним, насколько это серьезно. Если ты сможешь со мной связаться, значит Сила ко мне вернется, когда действие этой дряни закончится. Попробуй. – Я сел рядом с ним и положил руку ему на колени ладонью вверх.
Шут посмотрел на следы своих пальцев, оставшихся на моем запястье, а потом косо взглянул мне в лицо.
– Нет. – Он отодвинулся от меня. – Сегодня ты не отдаешь себе отчета в собственных действиях, Фитц. Ты никогда бы не согласился на это, если бы находился в нормальном состоянии. Нет.
– Чего ты боишься? – вызывающе спросил я. – Давай, что мы теряем?
– Уважение друг к другу. Сейчас ты и сам не понимаешь, что делаешь, – будто ты вдрызг пьян. Нет, Фитц, перестань меня уговаривать.
– Не беспокойся. Завтра я не забуду, что сам тебе предложил. Я должен знать, жива ли моя Сила!
В каких-то далеких уголках моей души я ощущал тревогу.
Мне хотелось остановиться и подумать, но возбуждение не позволяло. Сделай это сейчас, сделай хоть что-нибудь! Желание что-то предпринять было таким сильным, что я не мог ему противиться.
Я протянул руку и сжал тонкую кисть Шута. Он снял перчатки и даже не пытался сопротивляться. Словно складывая деревянную головоломку, я приложил его руку к своему запястью. Прохладные кончики пальцев легли на оставленные ими прежде следы. Я ждал. И ничего не чувствовал. Потом я вопросительно посмотрел на Шута.
Он закрыл глаза. Через мгновение его глаза открылись. Они были золотыми, и в них плескалось отчаяние.
– Ничего. Я ощущаю лишь тепло твоего запястья под своими пальцами. Я пытаюсь пробиться к тебе, но тебя нигде нет. И больше ничего.
Мое сердце мучительно забилось в груди. Я тут же попытался отбросить то, что сейчас узнал.
– Ладно. Это еще ничего не доказывает. Ничего. Быть может, завтра я проснусь и почувствую, что Сила ко мне вернулась.
– Или нет, – спокойно предположил Шут, глядя мне в лицо. Его пальцы все еще сжимали мою кисть. – Возможно, мы больше никогда не сможем войти в контакт таким способом.
– Или нет, – согласился я. – Быть может, завтра я проснусь таким же одиноким и глухим, как сейчас. Возможно. – Я встал, высвободив руку из его пальцев. – Ладно. Сейчас бесполезно об этом говорить, верно? Как и о том, высохнет ли моя одежда к завтрашнему дню. То, что должно произойти, обязательно произойдет. – Я помолчал, размышляя о том, не пора ли мне замолчать, но вопрос сам сорвался с моих губ: – Как ты думаешь, Пиоттр сделал это со мной нарочно? Знал ли он, что эльфийская кора может уничтожить Силу? И откуда он узнал, что я владею Силой? И если он хочет помочь принцу убить дракона, зачем он вывел из строя меня? Если только он действительно хочет, чтобы мы убили Айсфира. Быть может, он заманил нас сюда, чтобы принц потерпел неудачу? Но все это звучит как-то бессмысленно. Ты согласен?
Шута явно смутил поток моих вопросов.
– Ты можешь немного помолчать, Фитц? – серьезно спросил он, и после некоторых размышлений я покачал головой.
– Боюсь, что нет. – Я нетерпеливо расхаживал по шатру.
Неожиданно на меня накатило отчаяние. Мне никак не удавалось найти положение, в котором я бы чувствовал себя удобно. Я с радостью лег бы спать, но не знал, как избавиться от бурлящей во мне энергии. Мне вдруг захотелось уйти куда-нибудь подальше, чтобы все оставили меня в покое. Я закрыл лицо руками.
– Всю свою жизнь я все делал неправильно.
– Нам предстоит долгая ночь, – печально сказал Шут.