– Это все? – спросил Хеллер.
– Не совсем. Поскольку серьезные обвинения, которые они могли бы выдвинуть против Пьегаре, к корпорации больше не относились – ее же продали, – я сказал им: если они не продлят срока возврата займов, я формально объявлю вас несостоятельным, и тогда они потеряют все. Вот почему я не мог приехать сюда пораньше. Им нужно провести собрание банковских директоров по всем вопросам, касающимся займов на миллиард долларов или больше, и они пытались выяснить местонахождение Роксентера, что им удалось сделать только в десять часов. Но они с Гробсом находятся в Китае – налаживают мирные отношения и организуют новые нефтяные монополии, – так что им пришлось действовать без него. Я уверен, он устроит грандиозный скандал, когда вернется и все узнает, но мы получили отсрочку на все закладные корпорации.
Графиня Крэк приоткрыла дверь и поманила их на сцену. Изя подтолкнул Хеллера вперед, а сам съежился от страха сзади, говоря:
– Ну вы-то идите, идите. А я боюсь выходить перед этой воющей толпой!
Хеллер вышел на сцену. Там стояла Мамми Бумп: и так высокого роста, сейчас на сцене она выглядела весьма внушительно. Я вдруг понял, почему на ее плечах оборванный пиджак работяги. Ловкий психологический прием: в нем она казалась им своей в доску. Ей удалось установить в зале мертвую тишину. Это все объяснялось ее (…) умением как артистки овладевать вниманием зрителя. Ни единой насмешки в адрес Хеллера – одни только хмурые, молчаливые лица. Эта минута для меня была испорчена. Никаких помидоров! Никаких тухлых яиц.
Звонким голосом Мамми Бумп прокричала:
– Позвольте мне представить вам главного акционера этой корпорации: этого надежного, этого замечательного морского офицера, который прибыл сюда на своем береговом катере, только чтобы поговорить с вами сегодня. Это звезда из звезд, друг президентов, единственный, неповторимый, настоящий Джером Терренс Уистер!
Сидящий за системой барабанов Том-Том заработал палочками. Барабанный грохот нарастал, приближаясь к крещендо. Заглушённый им голос Мамми проговорил Хеллеру на ухо:
– Скажи только одно: «Да, я одобряю». И поклонись. Это все. Больше ничего!
Мощный удар тарелок – и грохот барабанов окончился.
Вероятно, ошарашенный звоном тарелок и отупевший от вида обширной молчаливой аудитории, Хеллер громко произнес:
– Да! Я согласен! – и поклонился.
Что тут началось в зале! Столпотворение! Настоящее столпотворение!
В воздух полетели шляпы и фуражки. Вырвались вопли из тысяч глоток! Затем, подобно стаду несущихся животных, люди валом повалили на сцену, переступая через спинки сидений. Они подхватили Хеллера на руки, посадили себе на плечи и, обойдя с ним всю сцену, спустились по ступенькам и пронесли его вокруг всего зала. При этом они все время кричали: «Да здравствует шеф!»
Внезапно в зале зажегся свет!
Кто-то, должно быть осветитель сцены, взобрался на балкон и заработал прожектором для подсветки. Он навел его на Хеллера и пошел менять света: за синим последовал красный, потом желтый, потом белый. Тут он, верно, услышал сигнал, исходящий от Мамми, ибо луч света метнулся на сцену и лег на нее. Она подняла руки вверх и потребовала внимания. Хеллера через рампу поставили на сцену, и все лица обратились к Мамми.
Голосом, который заставил бы древнегреческого оратора перевернуться в могиле от зависти, Мамми прогремела:
– Вот что, леди и джентльмены, вы гордые служащие компании, получившей новое наименование: корпорация казино «Везучий Денек»! Весла на воду и паруса по ветру! Бульвар вымести! Пусть кости и рулетки купаются в деньгах. Тащите ту баржу, исправьте тот крен! Короче: как президент и главный управляющий я советую вам вернуться к работе! Что вы на это скажете?
Толпа ответила ликованием и устремилась из зала по своим делам.
Хеллер оглядел обезлюдевший зал, перевел взгляд на Мамми, на Том-Тома, на графиню и недоуменно спросил:
– Это что же я такое одобрил?
У остальных головы были заняты другими делами, и никто ему не ответил. Хеллер снова спросил:
– А свет-то зажегся как?
Том-Том прекратил подтягивать кожу на барабане, робко взглянул на Хеллера и сказал:
– Я не мог пойти сам в компанию коммунальных услуг. Знаю, что как казначей я должен решать с ними дела, но мне было бы не понять, правильно ли я им выплачиваю, поэтому я послал туда руководителя нашей музыкальной группы. Скоро все будет включено: свет, телефон, вода и отопление, – поскольку он успевает вовремя.
– Но люди не могут приступить к игре в казино, – возразил, оглянувшись, Хеллер, – и даже не могут разменять деньги. У нас нет наличных.
На это графиня Крэк, стоявшая рядом, ответила:
– Я тебе, милый, не говорила, поскольку ты был, похоже, так занят, но три мешка из тех денег я спрятала в вентиляционной шахте. Это примерно полтора миллиона, по их расчетам. Я отдала их Мамми, чтобы она заставила заработать твою корпорацию.
– И мы это, милочка, действительно очень ценим, – заговорила Мамми. – Этого хватит, чтобы заплатить за коммунальные услуги, снабдить деньгами кассы казино и наполнить ими игровые автоматы, чтобы мы смогли начать привлекать деньги со стороны.
– Что же все-таки я одобрил? – повторил вопрос Хеллер. Но Мамми уже выталкивала его из зрительного зала.
Они прошли в вестибюль, битком набитый вновь прибывающими посетителями, которые валили целыми толпами! Люди стояли четырьмя длинными очередями к регистрационному столу, за которым их проворно регистрировали клерки.
Хеллер выглянул из бокового окна. Стоянка была забита недавно прибывшими машинами. Другие, растянувшись по улице, непрестанно гудели, дюйм за дюймом продвигаясь вперед.
– Почему все эти люди едут сюда? – спросил Хеллер у Мамми.
– Я полагаю, чтобы посмотреть на место сражения, – отвечала она, подталкивая его вверх по какой-то лестнице. – Об этом говорит все центральное телевидение. Горящие танки, взрывающиеся десантные суда, сбитые самолеты. Кругом развалины – настоящие! Рекламщики здорово потрудились, чтобы растрезвонить в прессе и по телевидению то, как ты штурмом взял целый Атлантик-Сити. Они даже использовали отрывки из документального фильма о высадке десанта в Нормандии во второй мировой войне. Эти сообщения с середины утра передают по всей радио и телевизионной сети. Но репортеры Атлантик-Сити, как всегда, перещеголяли всех. У меня из груди вырвался хриплый стон. Какие там (…) репортеры Атлантик-Сити. Это все Мэдисон!
– А было сражение, милый? – послышался голос Крэк. – Я же сидела в прачечной и коридорах. Да, я слышала стрельбу, но не знала, что ты на берегу.
Они вошли в бывший кабинет капо Джоббо Пьегаре. Мамми осмотрела помещение, убрала со стола прекрасно исполненную скульптуру черной руки и выбросила ее в мусорную корзину, вытерев затем испачканные пылью пальцы. Потом она сняла с себя рабочую спецовку Хеллера и уселась за стол в элегантное желтое кресло. Оттуда ей открывался вид на приморский бульвар, становившийся все более шумным.
Мамми бросила спецовку Хеллеру со словами:
– Ну и хитрец ты, морячок. Нашел себе замену, чтобы раздавать за себя автографы. Мы-то, звезды, отлично знаем, как это иногда выматывает. Но послушай-ка, дружок: уж коли берешь себе дублера, то выбирай больше похожего на себя. Терпеть не могу лошадиных зубов!
– Дублера? – удивился Хеллер. – А где он, этот дублер?
О мои боги! Тут уж я точно учуял Мэдисона в его неутомимой погоне за первой полосой.
– Как где?! – переспросила Мамми. – Вот он там, на бульваре, автографы вовсю раздает. Очень неглупая идея. Ужасно ведь тяжело позировать перед телевизион щиками. Но дублер твой справляется хорошо.
– Значит, не надо тебе выходить, дорогой? – уточнила графиня.
Хеллер поглядел в окно на бульвар, который кишел публикой, уличными торговцами, репортерами и кинооператорами. Дублер, ложный Вундеркинд Мэдисона – очки, большая челюсть, лошадиные зубы и прочее, – стоял на разбитом танке из резервов армии, пока какой-то специалист по эффектам повторно разжигал в нем огонь.
– Конечно, я не пойду, – сказал Хеллер, отшатнувшись от окна, и снова повернулся лицом к комнате. – Может, все-таки кто-нибудь скажет мне, что я такое одобрил?
Мамми распрямилась в роскошном кресле.
– Ну, видишь ли, служащим уже давно не платят. И они знают, что корпорация не может им заплатить, а сейчас стоит зима и нигде не наймешься на работу. – Мамми посмотрела на Хеллера вопросительно, как бы спрашивая, хочет ли он действительно это знать.
– Прошу вас, рассказывайте, – настаивал Хеллер.
– Ну, короче, морячок, я сказала им: если ты это одобришь, они смогут получать сто процентов доходов всей корпорации и всех ее авуаров, разумеется после издержек, до тех пор, пока не получат сполна все свои невыплаченные жалованья за вычетом налога и отчисления в пенсионный фонд. После этого, с твоего одобрения, они будут получать только 60 процентов. Однако длиться это будет вовсе не так уж долго.
Хеллер вдруг плюхнулся в кресло. Еще бы ему не плюхнуться! Ведь в сущности, что касалось доходов владельца, город Атлантик-Сити снова только что перешел в другие руки!
Все предприятие оказалось во власти служащих!
– Но, – продолжала Мамми, – мне нужно услышать твое мнение о чем-то действительно важном.
– О чем же? – еле выдохнул он.
– Не кажется ли тебе, – заговорила она убеждающим тоном, – что имя мое нужно вывесить все в огнях над каждым отелем, где есть казино? Это же действительно грандиозно: «Мамми Бумп, президент и главный управляющий». Как, по-твоему, это будет выглядеть?
– Чудесно, – проговорил Хеллер очень слабым голосом. Помолчал и обратился к графине Крэк: – Дорогая, пора бы уже нам вернуться в Нью-Йорк.
О, тут уж я действительно расхохотался! Попытка Хеллера вытащить Изю из долгов не имела ровно никакого успеха! Только принесла лишние неприятности. Более того, теперь он был обескуражен и очень сильно пал духом.