Я зашел в телефонную будку и принялся запихивать деньги в новую сумку. Я пихал, пихал, и было ужасно трудно все это утрамбовать. Когда я закончил, «молния» закрылась только наполовину. Большего добиться оказалось невозможно.
И тут я с облегчением услышал, что объявляют мой рейс.
Вскоре я уже летел, оставляя за собой историческую Азию, Трою, Афины и Олимп, сидя в самолете. Вы знаете, кто находится еще выше – Роксентер. Он владеет большинством контрольных пакетов акций в большинстве авиакомпаний мира, и его банк «Граббе-Манхэттен» держит их закладные, готовый лишить их права выкупа этих самых закладных, если они осмелятся хоть на йоту уклониться от линии его интересов. А я, как семейный «шпиён» Роксентера, был вхож на эти небеса.
Надо сказать, что полет оказался сплошной нервотрепкой. Люди в самолете без конца делали руками какие-то движения, и поначалу мне казалось, что они тянутся за оружием. Даже стюардесса как-то подергивалась.
Я присмотрелся к ним повнимательней. Да они же чесались!
Блохи!
Ох, я почувствовал невероятное облегчение, когда обнаружил, что дело было только в этом. Поскольку это стало походить на приобретающую популярность моду, я смог почесываться, даже не испытывая при этом смущения. Да, и еще один инцидент на этом самолете следует отметить как достойный внимания. Сидевший сбоку от меня чешущийся пассажир стал подозрительно посматривать в мою сторону. Я почувствовал себя голым без своих пистолетов и бомб.
Когда нас обносили закуской, я тайком стянул с подноса довольно острую пластиковую вилку, надеясь, что кражи не обнаружат. Вилка сильно подняла мой воинский дух. Я в любую минуту мог выхватить ее из кармана, если бы этот пассажир опознал меня и позвал капитана.
Эти рейсы второго класса экономичны, однако экономией времени не отличаются и доставляют вас в Нью-Йорк не слишком-то быстро. С большими задержками, поскольку самолет уступал право вылета и первоочередной посадки самолетам первого класса, я наконец прибыл в аэропорт Джона Ф. Кеннеди.
Благодаря дипломатическому паспорту я проскочил таможню со свистом. Таможенник по досмотру ручного багажа – тот, что под видом замороженного трупа встречает вас в отделе иммиграции, – взглянул на меня, затем несколько странно на сумку израильской авиакомпании, но все же разрешил мне пройти. Я оглянулся, чтобы посмотреть, не готовится ли федеральная полиция к массированному налету на меня, но позади только почесывались набальзамированные чиновники.
И вот я сделал это – я ступил на землю США! А Бог США – все тот же Роксентер. Так что я находился в безопасности.
Итак, начинался мой первый карательный поход.
Глава 5
Я вышел и направился к стоянке такси, сопровождаемый носильщиком с моим саквояжем. Шофером первого в ряду такси оказался приземистый малый с помятым видом. Он вылез из машины и открыл мне дверцу. Лба у него не наблюдалось, а из-под нависающих бровей не было видно и глаз.
Носильщик бросил сумку на пол машины и протянул руку. Я знал, что нахожусь в Америке.
Я попытался сесть в такси, но путь мне преграждал все тот же носильщик. В конце концов я понял, что у меня ничего не получится, пока я не откуплюсь от него. Он, чего доброго, мог еще вызвать полицию аэропорта. А у нее постоянная радиотелефонная связь с другими аэропортами через штаб-квартиру нацистского гестапо в Страсбурге, действующего под именем «Интерпол». У них имеется огромная радиостанция в Южной Америке, и они пользуются линиями ЦРУ, чтобы своими радиограммами опережать самолеты и захватывать людей, которые им не нравятся или недостаточно криминализированы, чтобы примкнуть к их рядам. Так что, пока я находился на территории аэропорта, я не мог считать себя вне опасности. Поэтому и решил не лишать его чаевых.
Поскольку я обязательно засветился бы, если бы попытался обменять лиры и драхмы в Граббе-Манхэттен-ском банке аэропорта, я решил ехать в город, в район Таймс-сквер, где имеется множество компаний по обмену денег. Там-то я и расплачусь за такси. У меня не было мелких долларовых купюр, и я, разумеется, не собирался расплачиваться с носильщиком тысячедолларовой банкнотой только за то, что он выхватил саквояж из моей руки и вынес из здания аэропорта.
Я дал ему драхму.
Он притворился, что не знает, что это такое.
Я дал ему лиру.
Он притворился, что не знает, что это такое.
Я сделал вид, что роюсь в сумке в поисках еще каких-нибудь денег, потом заявил:
– Ничего другого у меня нет.
Водитель такси решил проверить сам. Он разгреб деньги и на дне саквояжа заметил тысячедолларовые банкноты. Однако рот он при этом держал на замке. Повернувшись к носильщику, он сказал:
– Кроме этого у него ничего нет. Проваливай.
Носильщик обложил меня бранью и ушел.
Нам пришлось здорово повозиться, чтобы снова застегнуть сумку на молнию, но с помощью таксиста мне это наконец удалось.
– Вези меня в Таймс-сквер, – велел я и влез в машину.
Он выехал из ряда и остановился.
– Обождите чуток, – попросил он. – У меня радио не в порядке, придется звонить диспетчеру из будки.
Он отсутствовал пять минут, а когда вернулся, его радио заговорило, вызывая машину 73. Таков же был номер на карточке, висевшей сзади на водительском сиденье.
– Идиотка, – сказал он. – Ведь только что говорил ей, что у меня испорчено радио. – И он отключил приемник.
Не спеша мы выехали из аэропорта. Он свернул влево. Указатели гласили: «Бруклин» и «Флойд Беннетт Филд». Мы помчались по автостраде. В открытое окошко врывался холодный ветер. Я глянул налево и увидел океан или, по крайней мере, залив.
– Эй, – крикнул я водителю, – туда ли ты едешь?
– Я везу вас по красочному маршруту, – откликнулся он. – Я подумал, что вам как иностранцу было бы интересно посмотреть достопримечательности. За это я не возьму с вас и лишнего цента. Видите? Счетчик отключен.
Достопримечательности. Холодная зима еще не сменилась весной. Только серая вода – вот и все, что я видел время от времени.
Судя по придорожным указателям, мы находились на Шор-Паркуэй. И двигались не очень-то быстро. Еще одна надпись гласила: «Спринг-Крик-парк, следующий поворот налево». Подъехав к ответвлению дороги под номером 14, такси сделало поворот.
Виды парка не очень-то радовали глаз своими по-зимнему безжизненными деревьями. Имелась даже вывеска: «Парк закрыт». Но водитель поехал, петляя, по безлюдным его дорожкам. Что слева, что справа – одно запустение да голые деревья.
Вдруг поперек дороги упало бревно. Грохнулось прямо перед машиной!
Водитель резко затормозил.
Послышался рев моторов.
Три мотоцикла вырвались на дорогу и стали: два перед нами, один позади.
На лицах водителей – шелковые индийские платки. Банда байкеров.
Они держали нас под дулами пистолетов.
– Бросьте на землю оружие! – крикнул ближайший к нам мотоциклист. – Всем пассажирам выйти! И без глупостей! Мы не шутим!
Захват дилижанса! Я знал! Я видел такие сцены в кинофильмах. Следующим приказом будет бросить на землю ящик «Уэллз Фарго»! А у меня под рукой никакого оружия!
Подняв руки, я осторожно выбрался из машины.
Ближайший из грабителей слез с седла и подошел ко мне. Оттолкнув меня, он сунул руку в такси и вытащил сумку, полную денег!
Он заглянул в нее, отошел от машины и кинул ее другому мотоциклисту, после чего повернулся ко мне. Из одного моего кармана он вынул бумажник, из другого стал вытаскивать мой дипломатический паспорт, который застрял поперек кармана и не давался.
– Подожди, я сам отдам, – сказал я, но сунул руку не туда, где был паспорт, а в нагрудный карман, и в мгновение ока выхватил пластиковую вилку.
Я изо всех сил всадил ее в тыльную сторону его ладони!
– Он вооружен! – завопил грабитель.
Я юркнул под машину.
Грохнул выстрел!
Пуля попала в такси.
Взревели моторы.
И налетчики укатили прочь!
Таксист держался за плечо, проклиная «этих грязных подонков»!
Я поспешно юркнул в машину, расстегнул саквояж и вынул из него «беретту».
Водитель изумленно уставился на нее. Ствол был наведен прямо на него.
– За ними! – прорычал я. – И быстро!
– Я не могу вести машину, – жалобно простонал он. – Я ранен!
Я выскочил наружу и распахнул дверцу с его стороны. Отпихнув его ногой, сам сел за руль. Но куда было ехать? Я не слышал звуков моторов ни сзади, ни спереди. Один только ветер.
– Куда они поехали? – рявкнул я на водителя.
Он скорчился на полу в свободном пространстве, где обычно ставят багаж, около сиденья водителя.
– Не знаю, – слабо простонал он и отключился.
У воров нет ни чести, ни совести – это я знал слишком хорошо. Они подстрелили своего сообщника. Возможно также, они договорились с ним об этом псевдосвидании.
Сам находясь в бегах, я не мог обратиться в полицию. А водитель – что бы он мне ни сказал, это было бы сделано только с целью заманить меня в новую ловушку. Я просто сидел и надеялся, что они вернутся – теперь-то я вооружился пистолетом. Но зачем им возвращаться? У них моя сумка с деньгами, у них мой бумажник и даже дипломатический паспорт.
Все кредитные карточки – в бумажнике. Но пользоваться ими я не мог. Стоило мне только предъявить одну ИЗ них, кредитная компания узнала бы о точном месте моего пребывания. Целая стая слетелась бы на меня со всего света и забила бы камнями.
Звонить Мудуру Зенгину я не отваживался. При мысли о возвращении в Стамбул лоб мой защипало от пота.
Если бы я позвонил в нью-йоркский офис, они, чего доброго, сдали бы меня в полицию.
Итак, я оказался в США без гроша, не имея даже ничего ценного, что можно было бы продать. Зимние холода еще не отступили, и я не имел представления, останусь ли вообще в живых, ночуя в парке.
Минутку, минутку. Я же знаю, где деньги. Их там в сейфе полно.
Время было раннее.
Какой бы отчаянной и опасной ни казалась эта идея, но за деньгами я мог отправиться только в одно-единственное место.