Из-под шлема: «Пожалуйста, Уистер, уходите».
– Отлично. Ну вот он и ушел. Вы идете дальше, углубляетесь в парк. Видите восьмерых мужчин, которые идут за вами. Оглянитесь на них. Что вы видите?
Тело мисс Симмонс напряглось сильнее и стало подергиваться.
– Я вижу восьмерых мужчин, идущих за мной.
– Вы ищете уединенное местечко. Находите таковое. Как оно выглядит?
Симмонс напряглась еще больше, но отвечала:
– Глубокая лощина, высокие склоны вокруг. С холма сбегает тропинка. Зеленая травка, ручеек.
– Отлично, – продолжала графиня. – Один из мужчин ближе к вам, чем остальные. Что вам действительно хочется, чтобы он сделал?
– Как это сказано у Крафта-Эбинга.
– Что это такое – Крафт-Эбинг? – озадаченно спросила графиня.
– Это книги аналогичные «Сексуальной психопатии». Типа сочинений Хавлока Эллиса или Зигмунда Фрейда. Когда-то мой отец читал их мне каждый вечер, когда я ложилась спать. Как психолог он говорил, что отвратительные детские сказки полны фаллических символов. Подобных засовыванию пальца в пирог. И он говорил, что его дочь должна читать о тех же самых вещах, которым теперь обучают в детских садах, потому что психология является лучшим депрессантом половой потенции у детей, так как вдалбливает им то, чего они не должны делать. Он это делал для того, чтобы помочь развиться моей естественной фригидности с тем, чтобы я могла быть нормальной, подобно другим моим одноклассникам.
Графиня сунула микрофон себе под мышку и пробормотала по-волтариански: «Святые небеса!» Потом поднесла микрофон к губам и спросила по-английски:
– Так что же вам хотелось, чтобы сделал тот человек, который оказался к вам ближе других?
– Как у Крафта-Эбинга. Свалить меня в грязь и… бу-бу-бу… бу-бу-бу… бу-бу-бу… точно как у Кра… м-м-м! О да. О Боже мой, да! – Слова от стесненности дыхания выговаривались мисс Симмонс все труднее, дышала она учащенно и тяжело. – Давай же… бу-бу-бу, бу-бу-бу… Клади… бу-бу-бу… бу-бу-бу. Ах!
Графиня Крэк глядела на нее, не отрываясь. Она прикрыла рукой микрофон и сказала по-волтариански: «Да, теперь ее не остановить». По-английски же она проговорила в микрофон:
– Вот именно это и происходит. Вы можете это видеть, ощущать, вы находитесь непосредственно там. Продолжайте.
Мисс Симмонс напряглась еще сильнее, затем в нетерпении еще больше распахнула халат и оказалась совсем обнаженной. Она широко раскинула руки и ноги и выгнула спину. «Ах, ах… грязь… такая чудесная… такая грязная… ах… Еще!… Еще!» Спина ее выгнулась наподобие лука. Заплясала висящая на вешалке одежда. «Бу-бу-бу… бу-бу-бу…» – тяжело выдыхала мисс Симмонс.
– Ну и дела, – проговорила испуганная графиня.
Одежда от неистового крика мисс Симмонс слетела с вешалки.
Графиня Крэк смотрела на нее, ошарашенная.
Теперь мисс Симмонс лежала в изнеможении, и из уголка рта у нее высовывался язык.
Графиня поднесла микрофон к губам, но ничего не успела сказать. Ее опередила мисс Симмонс, прокричав: «Теперь ты!» Ноги ее взлетели вверх и резко забились в воздухе. «Бу-бу-бу… бу-бу-бу… бу-бу-бу…»
Предметы косметики на столике стали вздрагивать и подпрыгивать.
– Боги небесные! – изумленно проговорила графиня.
– Вот! – кричала мисс Симмонс. – Вот! Вот! Вот!
От пронзительных воплей мисс Симмонс косметические принадлежности посыпались на пол. Через минуту мисс Симмонс лежала с вывалившимся изо рта языком и тяжело дышала.
Графиня снова подняла микрофон, желая говорить, но опять упустила свой шанс.
– Оба, оба, оба! – кричала теперь мисс Симмонс. – Оба… бу-бу-бу… бу-бу-бу… Должны!
Мисс Симмонс сидела на постели и пружинисто раскачивалась на ней – вверх, вниз.
Графиня Крэк, весьма озадаченная, наблюдала за ней.
На потолке стал подрагивать и отваливаться кусок штукатурки.
– Ой-я-а-а! – вопила мисс Симмонс.
Пронзительный крик разнесся по комнате, и штукатурка с грохотом обвалилась на пол.
Мисс Симмонс снова лежала, свесив набок язык. Графиня еще раз попробовала воспользоваться микрофоном и заговорила:
– Мисс Симмонс, мне кажется…
Но мисс Симмонс резко перевернулась, встала на четвереньки и закричала:
– О нет! Не делай этого! А-а-ах!
Торшер возле кресла графини пустился в пляс. Крэк испуганно протянула руку, чтобы удержать его, но лампа стала раскачиваться еще сильнее.
– Еще! Еще! Еще! – выкрикивала мисс Симмонс.
Когда она издала очередной пронзительный вопль, дверца стенного шкафа с треском захлопнулась.
И снова Симмонс лежала обессиленная, с вывалившимся изо рта языком и бурно дышала.
Видно, графиня Крэк почувствовала облегчение. Собранно, по-деловому она снова поднесла микрофон ко рту, но мисс Симмонс не дала ей говорить.
– Теперь трое! – заорала мисс Симмонс и стала раздирать ногтями подушку. Затем засунула ее под себя, перевернулась, схватила ее в руки. – Бу-бу-бу… бу-бу-бу… бу-бу-бу! – бормотала она.
Напольная лампа снова пошла покачиваться. Рука мисс Симмонс вырвала из подушки целую горсть перьев.
Графиня глядела на эту сцену и ничего не могла понять.
Халатик мисс Симмонс взлетел над, кроватью, и она прокричала: «М-м-м! М-м-м! М-м-м! Ии-пи-и!». И снова она лежала, жадно глотая воздух.
Графиня Крэк убрала халат и встала, пристально наблюдая. Совершенно естественным голосом мисс Симмонс говорила:
– Теперь мы обратимся к Крафту-Эбингу, страница девяносто два. Я убеждена, что ваш преподаватель психологии обращал на нее ваше внимание. Шестеро из вас становятся в круг. Остальные двое…
Лампа заходила ходуном. Графиня ухватилась за нее, чтобы не дать ей упасть.
– Мм-м! Мм-м! Мм-м! – напевала мисс Симмонс.
Вдруг рассыпанные по полу косметические принадлежности запрыгали от душераздирающего вопля мисс Симмонс. Вся перьевая набивка подушки так и взлетела в воздух.
Графиня пыталась отбиться от перьев, садящихся ей на лицо.
Напольная лампа с оглушительным грохотом рухнула на пол.
Мисс Симмонс расслабилась и улеглась на спину, блаженно улыбаясь из-под шлема. Вся она взмокла от пота, а уж постель-то точно промокла насквозь. Кажется, она наконец исчерпала все свои силы и растянулась в ленивой позе.
Графиня покачала головой и пробормотала по-волтариански: «Ну, надеюсь, она насытилась! Шлюха!» Затем поднесла ко рту микрофон и по-английски сказала:
– Мужчины уходят. Они машут на прощание руками. Вы видите, как они поднимаются вверх по тропинке и исчезают. Все они очень довольны. А вы довольны?
– О да, – прозвучал из-под шлема приглушенный голос мисс Симмонс.
– Что-нибудь вас беспокоит?
– Я мила и красива, испачканная землей. Только вот немного странное ощущение в ноге.
– Вы сломали ее, когда плясали от радости, – объяснила графиня Крэк.
– О, тогда все в порядке.
Графиня покрепче сжала в руке микрофон и сказала:
– Тот инцидент, через который вы только что прошли, является истинным, тем, что случился в действительности. Все прочие воспоминания о том времени и месте ложны, и они испарились. Сейчас вы обрели истинные воспоминания. Вам понятно?
– Понятно, – сказала мисс Симмонс.
В этот момент снаружи раздались какие-то громкие голоса и хлопки автомобильных дверей. Кто-то прокричал:
– Поднимайтесь в квартиру двадцать один!
Я затрепетал. Графферти!
Глава 6
Графиня Крэк проговорила в микрофон:
– Вы здесь полежите, ни о чем не думая, пока я не вернусь.
Она положила микрофон, вышла из спальни и закрыла за собой дверь. Доктор Кацбрейн все еще торчал на одном месте наподобие нелепой статуи.
С лестницы послышались тяжелые шаги поднимающихся по лестнице людей.
Сильный удар сапогом в дверь!
Замок, разлетающийся на части, с треском распахнутая дверь!
В комнату ворвались Графферти и трое полицейских!
Графферти уставился на неподвижного доктора Кацбрейна.
– Где изнасилование с убийством? – проревел он.
Графиня сунула руку в черную сумку и выключила динамо. Но вынула из нее небольшой предмет, с виду похожий на чертежную кнопку. Я только мельком заметил метку на нем.
Доктор Кацбрейн пришел в движение, обратив на себя внимание всех присутствующих.
Графиня Крэк двинулась к нему, сжимая в пальцах странную кнопку. Той же рукой схватила Кацбрейна за плечо, и тот громко вскрикнул от этого прикосновения.
– Если вы ищете насильника, – сказала она полицейским, – то вот он, ваш человек! – И графиня Крэк отступила в сторону.
– Где убийство? – рявкнул, обращаясь к Кацбрейну, Графферти.
Доктор Кацбрейн набрал полные легкие воздуха и заорал:
– Я ненавижу вас! Я разорву вас на части! Отвечайте мне!
О боги, эта (…) Крэк уколола его «дротиком следователя», тем самым, что приводил допрашивающего в такое гневно-возбужденное состояние, что задавать разумные вопросы он уже не мог.
Графферти помахал пистолетом и проревел:
– Да кто ты такой, черт побери, чтобы так разговаривать с полицией?
– Вы должны отвечать ясно! – кричал Кацбрейн. – Убью вас, если не будете! На куски разорву!
Графферти подал сигнал двум полицейским.
– Парни, заберите его с собой. И привлеките эту девушку как свидетельницу. А ты, – сказал он, обращаясь к третьему копу, – осмотри-ка все здесь, нет ли трупа в какой-нибудь комнате. Нам нужны улики!
– Улика у меня есть, – заявила графиня. – Вот прямо здесь. – Она полезла в черную сумку, оторвала четыре черных квадратика от рулона и протянула полицейским, пользуясь жестом иллюзиониста, каким он обычно внушает людям, что им обязательно нужно что-то схватить.
Каждый взял по черной пластинке и с любопытством уставился на нее.
Графиня нажала на плунжер динамо.
Графферти и трое полицейских сразу стали похожи на окаменевшие статуи.
А с ними и Кацбрейн.
Крэк закрыла входную дверь и накинула цепочку.
Мисс Симмонс лежала, расслабившись, вытянувшись во весь рост и улыбаясь из-под шлема.