Лильчик, если погода в Тарусе будет хорошая, оставайся в Тарусе: гарантированный аванс и прочие выплаты ты сможешь получить и позже. У меня пока деньги есть.
Соскучился по тебе и Бэлке очень. Целую крепко обеих. Вышли в конверте ноксирон или что другое — плохо сплю.
Целую, Юра.
Дорогая Лилечка,
Получил наконец твое письмо со снотворным. Очень хорошее письмо. Очень оно мне понравилось. Смеялся, читая письмо Бэлки над ее советом купить противоко-мариную жидкость.
Комары здесь уже все сдохли. Идет снег, ветер, правда, снег тает. Вчера закончили все работы и два дня ждем худсовет. А его нет и нет, не едет. Как только он приедет, я поеду домой. Очень я соскучился. Ждем, ждем, тоска смертная. Досадно, что теперь и деньги уже не войдут в квартальную выплату.
Мы устали очень, последнюю неделю было очень тяжело работать. Все чихаем, а у меня с Кимом болят зубы.
Очень хочу видеть тебя и Бэлку и очень хочу быть с тобой.
Целую, Юра.
Дорогой Юрушка!
Посылаю тебе третий конверт с лекарствами. Всё ли дошло? Очень жду тебя на праздники: твой день рождения и Новый год. Очень хочу быть вместе. И уже заранее, да, да, меня пугает, что ты опять будешь должен уехать. Не хо-чу!
Пленки цветной 6x9 нет!
Ждем тебя и целуем,
Лиля, Бэла.
Дорогая Лилечка!
Все-таки лучше, конечно, получить гарантированный аванс, чем отпуск. И я на всякий случай написал заявление в Комбинат и на то, и на другое. Так будет и аванс, и отпускные.
Очень скучаю и чудовищно устал.
Твой Юра, целую.
Милый родной Юрушка!
Опять к концу твоего месячного отсутствия вижу тебя во сне и мечтаю о том, когда ты приедешь. Лапы у тебя, конечно, шершавые, нос облупленный, а губы мягкие. Очень жду тебя.
В Москве все дела, кроме кооперативных, т. е. то, что мы должны делать вместе с тобой, потихоньку завершаются. Да, ведь я тебе писала, что получила последние деньги за проданные букинисту книги. Кое-что взял (купил) Николай Иванович Павленко и Зимин Александр (ну не помню отчества), ну тот, который написал о «Слове о полку Игореве», что это подделка. Николай Иванович оценил «Атлас» в 50 рублей. Но «Атлас» пока дома.
Милый, родной, мечтаю о тебе как сумасшедшая. Целую тебя, крепко-крепко. Береги себя. Мы с Бэлчиком ждем нашего хорошего, милого, умного, самого умного и красивого папчика.
Лиля.
Милая Лилечка!
Получил твое письмо. Ты бы поспокойнее там! Поменьше переживай и за меня, и за Бэлку. Письмо идет 7 дней. Значит, получишь его числа двадцатого. Вот, конечно, у Бэлки нехорошо. Как же это она по математике четверку получила? Ей ведь нужны одни пятерки для поступления. Боюсь, что она и по-русскому больше четверки не получит. Может и не пройти по очкам на свой биофак.
Но ты-то себя как-нибудь держи в руках, не нервничай. Придумай для себя что-нибудь успокаивающее, например, хвойные ванны или массаж с физкультурой, ну что-нибудь времяпоглощающее.
Я задерживаться здесь не буду, числа 10 августа все кончится. Я здоров. Ничего не болит. Как-то даже чудно?! Живот не болит. Зубы время от времени ноют (это, наверное, от простуды!), но сейчас не болят, и хорошо.
Здесь очень жарко — тридцать пять градусов в тени, а мы на солнце! Но вообще я здоров, бодр и все в порядке. И очень хочу тебя целовать и ласкать.
Твой Юра.
Бэлку целую крепко и очень переживаю за нее.
Мур, Мяу, Гав!!!
Юруш!
Я очень расстроена твоими делами! Как это меня не касается? Очень даже касается!
Я очень надеялась, что этот хороший мастер, — как его характеризовали в Комбинате, да и ты говорил, что он — мастер своего дела! — обеспечит завершение работы к 1 мая. А что получается сейчас? В чем дело? Они что, пьянствовали периодически или напились только на Пасху? Ну так Пасха — это святое дело, сам Бог велел! Но прошла Пасха, и за работу, конечно, не без воскресных дней (отдых нужен). Они совсем не обязаны работать, как ты, до самоистязания и, кстати, истязания своих близких. Им это ни к чему. Они зарабатывают деньги, а не творческий успех! И им хочется получить деньги и расслабиться. А ты не даешь. Боюсь, что доля твоей вины во взаимоотношениях с работягами есть. Но разрешать им уезжать в Москву сейчас, не закончив работу до 1 мая, нельзя никак. Договор! Если они, не закончив к 1 маю, уедут в Москву, то они в лучшем случае проведут в Москве весь май. Ведь в мае праздников, как ты говоришь, до черта! И они вернутся к работе (если вообще еще раз поедут) только в июне месяце. Значит, полетит наш Коктебель, а ведь я взяла путевки. Кроме того, зачем мне нужна была гонка со сдачей рукописи в набор, ведь я ее сдаю на полтора месяца раньше, а в ней 18 печатных листов? Это тоже форсированный труд! И мой труд! Я же в Коктебель еду не только отдыхать, но и работать!
Да, с тобой вечная неуверенность в завтрашнем дне и вечные жертвы. Во имя чего? Во имя твоей работы, которую ты до отупения делаешь, забывая обо всем на свете.
Кстати, перед отъездом к тебе этот хваленый Федоров, или как там его, мне (не зная, что я твоя жена) сказал, что он едет, но, возможно, вернется. И я не поняла, да нет, все я поняла, почему.
Сейчас я считаю, что надо приложить все усилия, завершить работу к 1 маю. «Майские обязательства», так сказать, естественно, давая отдых работягам или платя им сверхурочные. Подумай хорошенько и заставь работать сейчас, потому что с 1 мая по 12 мая никто, никакой дурак, кроме тебя, ты меня извини, работать не будет. А они попросту уедут — праздники. А у нас с тобой с 20 мая путевки.
Я одна в Коктебель не поеду. Для себя одной я могла бы взять путевку в Дубулты, все на тот же май. Сил просто нет с тобой: вечная неопределенность и нервотрепка!
Юршик родной, воодушеви своих работяг деньгами, чтобы закончили работу к 1 мая. Не стоит жертвовать нашими чувствами, отдыхом и всем остальным, ей-богу!
Целую крепко, крепко,
Лиля.
Юрушка!
Срочно напиши, как называется краска, которая тебе нужна по адресу: Москва, МИД, СССР. Посольство СССР в Португалии. Бреверн Лилиане Эдуардовне.
У меня все хорошо. Только очень устаю. Занятия в Лиссабонском университете с 9 часов утра до 6 часов вечера с трехчасовым перерывом на отдых и обед. Поесть успеваю, а отдохнуть нет. Ведь я еще частенько бегаю к своим писателям на встречи, как в перерыв, так и после 6 часов вечера, а то и много, много позже. Тут ведь вся жизнь начинается после 12 ночи, а я хочу спать. Так что уж как получается.
Целую крепко. Лиля.
Москва. МИД. СССР. Посольство СССР
в Португалии. Бреверн Лилиане Эдуардовне.
Черновцы. Главпочтамт, до востребования, Кафенгауз Ю.Б.
Лилечка!
Очень скучаю. Ужасно. Рад, что получил от тебя письмо. Краска называется в голландском наборе «Rebrant». Во французском «Печталек» (написано непонятно), в ФРГ — «Берлинская лазурь». Это концентрат небесно-голубого в разбеле (?). Ее в СССР не выпускают. Целую крепко, Юра.
P.S. Рассчитываю пробыть в Черновцах до 18–20 августа.
Юра.
Юрушка, лапчик!
Я вылетаю из Лиссабона 12/VIII. Рейс 332 в 10 утра (по лиссабонскому времени). Буду в Москве в 19 ч. 15 мин. (по московскому времени).
Если не сможешь быть в Москве (почему-либо), я как-нибудь доберусь сама, или Бэлчик (если она еще в Москве) встретит.
Все хорошо. Целую крепко-крепко, Лиля.
27/VIII.78.
Юрушка, родной!
Прилетаю 2 мая в 17.25 рейсом СУ-583 из Рима. Самолет вроде бы «Рим-Москва-Токио», а может «Рим-Москва»?
На всякий случай телефон ССОД (Союз Советских Обществ Дружбы) 290-24-62. Ты все можешь спросить у Игоря Ароновича Ермолаева, если мы задержимся.
Теперь о Коктебеле. Прежде всего позвони ребятам на Шаболовку 232-23-94. Аня (сестра Бэлкиного Саши) или Сережа (ее муж). Они скажут, взяты ли нам билеты на поезд или нет. Если нет, то: Курский вокзал, на Феодосию, на 4 мая (поезд только по четным числам).
Деньги оставляю — 50 рублей и у ребят на Шаболовке — 40 рублей на билеты.
Очень соскучилась.
До встречи.
Да, ребята: ул. Лестева, 17, кв. 14.
Лиля.
А вот и письма Бэлочки, которая присылала нам их с ББС (Беломорской биологической станции МГУ, базирующейся на Белом море), где она, уже будучи студенткой биофака, каждый год проходила практику.
Мамчик! Привет!
Получила твое письмо (пиши, пожалуйста, разборчивей).
Вчера исправилась погода — солнышко. У всех настроение исправилось. Здесь уже грибы — подберезовики. Второй раз жарим на всю группу. Вообще-то мы тут каждый вечер что-нибудь жарим: то рыбу, то оладьи, то грибы; всем приходят посылки, так что жить можно, но жрать хочется ужасно.
Мама, ты, если сможешь, пошли мне посылку, как получишь это письмо (она долго идет). Пришли приблизительно 10 пачек халвы и еще чего-нибудь на свое усмотрение.
Папе письмо написала. Что буду делать после практики в июле — не решила, но на всякий случай хорошо было бы выслать приблизительно 30 рублей.
Я целыми днями работаю, даже письмо пишу, сидя за установкой. Не помню, писала я тебе или нет — я работаю на морских звездах. В отлив ходим по «берегу» (морское дно) и собираем звезд, медуз, морских червей и т. д.
В хорошую погоду здесь красиво, а в плохую тоскливо и работать лень, потому что хочется спать. Мы насушили морских звезд на печке, получилось красиво, привезу, если не поломаю.
Вроде всё.
Пиши, как ты там живешь, как справила день рождения?
Целую крепко,
Бэла, 5/VII.
Мамчик! Привет!
Как ты там? Это очень плохо, что я так долго не писала. Дело попросту в том, что я все никак не могла решить, что мне дальше делать и как быть. Настроение у меня менялось 100 раз на дню: то в Москву, то в Севастополь, то — остаться здесь, потом перебирала все варианты, и никак. Моя группа уехала отсюда 22 июля. Я осталась официально — делать курсовую работу, но это, как ты понимаешь, фикция. Под этим соусом я могу тут жить сколько хочу, а здесь очень здорово. Работать в Москве (а в Москву я ехать хотела только для этого), то есть ходить каждый день в МГУ и сидеть там с 10 у