Ну а мы с мужем, начиная с вернисажа, каждый день до шести вечера проводили в залах, встречая гостей — знакомых и незнакомых, званых и незваных, принимая от них как изустно, так и письменно (в книге отзывов) благодарность «за яркую, жизнерадостную выставку…», «за светлое представление о жизни…», «торжество цвета…», «симфонию мелодических красок…», «чарующий мазок…», «большое мастерство с ярко выраженным почерком, своим, неповторимым…» и, наконец, за «замечательную душу художника, которая просматривается за разнообразием техник, поиском форм, и насыщенность цветом и жизнью».
А возвращаясь вечером домой, включали телевизор и еще, и еще раз смотрели, как бы со стороны, на мелькавшие на голубом экране полотна хорошо знакомого нам художника.
Ну, а поскольку все имеет свое начало и конец, кончилась, а вернее, закрылась Юрина выставка, и начались наши обычные трудовые будни: у мужа — в мастерской, куда он отправлялся ежедневно, как бы он себя ни чувствовал, а у меня — дома, за письменным столом.
Но теперь, когда стрессовое (все-таки стрессовое) состояние кончилось, Юрий нет-нет да стал чувствовать какие-то боли в животе слева, не говоря уже о тех болях, которые давно ни при каких облегчающих душу состояниях никуда не уходили. И он решил обследоваться (естественно, не переставая работать!)
Не переставала работать и я, время от времени вспоминая об отданных в Посольство листках своего Curriculum vitae, тем более что мое 75-летие уже состоялось в июле 2004 года. А ведь мне кто-то из посольских, а может из наших русских, работающих в Посольстве, как-то сказал, что мое 75-летие решено отметить.
Обследование Юры, который сегодня смотрит на меня неотрывно со всех своих фотографий, стоящих на моем письменном столе, просто потрясло нас. Обнаружена аневризма аорты и подвздошных артерий, разрыв которых повлечет за собой мгновенную смерть. Операция показана, да! Но кто даст гарантию (да никто!), что он встанет с операционного стола? Ведь у него было три инфаркта, астма и… Господи! Как же была глупа наша молодость, когда в Ирпене (Доме творчестве писателей) под Киевом, куда Юра приехал после тяжелейшей работы на чудовищной жаре в городе Мары (Туркмения), мы, обратившись к врачу-кардиологу (Юра себя плохо чувствовал), который жил со мной в одном коттедже и пользовал живущих в Ирпене писателей, не послушали его, когда тот сказал, что у Юры «сердечная зевота», и это серьезно! И прописал серьезное лекарство, которое мы решили, по глупости, конечно, не принимать. А ведь послушай мы его тогда, может, в восемьдесят седьмом мы упредили бы тот страшный трансмуральный инфаркт, а в 2008-м — все остальные сердечно-сосудистые беды. Да, народная мудрость гласит: «Знать бы, где упадешь, соломки подстелил бы». Так то — мудрость! Она приходит с годами (и то не у всех!). А тогда, «тогда мы были молодыми и чушь прекрасную несли, фонтаны были голубыми и розы красные росли», как писала Юнна Мориц.
XXXV
Ну вот и окончился две тысячи четвертый год и начался две тысячи пятый: январь, февраль, март, апрель… Что же происходило в эти месяцы? Да, как всегда, много всего… Но вот в конце апреля произошло, а вернее, случилось нечто невероятное: мне позвонили из португальского Посольства и сказали, что я, Лилиана Иоганнес-Эдуардовна Бреверн, награждена Президентом Португалии орденом Инфанта Дона Энрике, и что вручение ордена состоится 4 мая 2005 года в 17.30 в Посольстве Португалии, и что я лично от себя могу пригласить 15 человек.
Честно сказать, я была потрясена услышанным и долго переспрашивала советника по культуре Маргариду Гоувейя, которая так тараторила по-португальски, что я, не имея устной практики (я же всегда была связана с печатным словом), не очень ее понимала.
А она, на той же скорости, а может, и увеличив ее, произнесла те же слова и в том же количестве еще раза два и, распрощавшись со мной, похоже, уже на ходу — она всегда куда-то спешила — повесила трубку. Повесив трубку, я бросилась к португальскому толковому словарю «Lello» и, раскрыв его на странице Ордена и медали Португалии, была изумлена набором знаков отличия этого ордена. Который из них? — вопрошала я себя, потом, перелистав страницы все того же словаря, остановилась на статье об Энрике Мореплавателе (португальском инфанте, сыне короля Дона Жоана I и Доны Филиппы де Ленкастре), рожденном в Порто в 1394 году. А продолжая читать статью дальше, узнала, что Энрике Мореплаватель — это одно из самых известных имен не только в истории Португалии, но и в истории европейской цивилизации. Как следовало из статьи, Энрике принял участие в знаменитой экспедиции в Сеуту[52], создал мореходную школу, построил астрономическую обсерваторию и верфи для строительства португальских каравелл. Потом пригласил в Португалию космографов, выдающихся математиков и с ними и со своими приверженцами стал изучать морские карты. И каждый год одна из его каравелл, построенная и оснащенная на его личные средства и ведомая его единомышленниками, естественно, находившимися у него на службе, уходила открывать новые земли. Умер Энрике Мореплаватель в 1460 году, подготовив все необходимое для того, чтобы позже, уже спустя 38 лет, совершил свой подвиг Васко да Гама (1469–1524), проложив морской путь из Европы (Лиссабона) в Южную Азию (Индию), обогнув Африку. Энрике Мореплаватель похоронен, как и его родители, в монастыре Баталья.
Надо сказать, Баталья — красивейший монастырь: готическая архитектура с крытыми галереями и великолепными витражами. Построил его, Дон Жоан I в честь победы при Алжубароте над испанским королем Доном Хуаном. Монастырь я видела своими собственными глазами в 1976 году, когда посетила Португалию в первый раз.
Да, потрясающие сведения об Энрике Мореплавателе!!!
Теперь я бросилась к Большой Советской Энциклопедии: ну должен же Дон Энрике Мореплаватель там быть! Долго искала на Энрике, но безуспешно. И вдруг совершенно случайно словарь открылся на букве «Г», и среди 22 английских, немецких и французских Генрихов я нашла португальца Генриха Мореплавателя.
И что же я о нем прочла в нашей единственно достоверной и неукоснительно точной энциклопедии (так все мы, старшее поколение, знали ее с младых ногтей)! А вот что:
«Генрих Мореплаватель (Dom Henrique о Navegador (1394–1460), португ. принц (сын Жуана I), организатор морских экспедиций к северо-западным берегам Африки, положивших начало португ. экспансии на этот материк. По инициативе Г.М. начался вывоз афр. рабов в Португалию».
И больше ничего!..
Ну и занесло же меня сегодня, когда я пишу эти строки о 2005 годе, принесшем мне известие о моем награждении орденом Инфанта Дона Энрике. Отложив в сторону словарь «Lello», я судорожно стала составлять список приглашаемых мною друзей и коллег на торжественное вручение мне ордена в стенах португальского Посольства. И надо сказать, управилась довольно быстро. И стала так же быстро обзванивать всех тех, кого хотела видеть на своем торжестве. А когда всех пригласила на назначенный день и час, предложенный мне португальским Посольством, вдруг снова позвонила советница по культуре и сказала, что хотела бы изменить время. На что я ответила прямым отказом.
— Невозможно, Маргарида, — сказала я, — я уже всех пригласила на семнадцать тридцать.
Тогда она запросила все адреса и телефоны приглашенных, чтобы подтвердить им желание Посольства видеть их в назначенный день и час.
А сама я стала ждать официальных приглашений мужу и дочери. Их принесли утром 4 мая.
В столь значительный для меня и торжественный день я была в черном костюме из тафты и черных португальских туфлях на высоком каблуке с двумя книгами в руках: томом Эсы де Кейроша, вышедшим в издательстве «ACT» в серии «Мировая классика», и романом Вержилио Феррейры «Во имя земли», вышедшем в издательстве «Б.С.Г.-Пресс», ну, и конечно, заготовленным текстом своего выступления.
В числе приглашенных были: Нина Сергеевна Литвинец — руководитель отдела книгоиздания Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям, с которой я была знакома еще по издательству «Прогресс», где она когда-то была директором; директора и редакторы книжных издательств «Б.С.Г.-Пресс» и «АСТ», в которых издавались в последние годы мои переводы, и заведующий Научно-библиографическим центром ВГБИЛ Юрий Германович Фридштейн. Еще среди приглашенных были: Евгений Солонович — переводчик итальянской поэзии, Виталий Гнатюк — переводчик и диктор Московского радио (редакции вещания на Португалию) и другие.
Первым взял слово новый Посол Португалии Мануэл Марсело Курто (как оказалось, он неплохо говорит по-русски), сказав, что мне присвоен орден в чине офицера, чем тут же отвел иронический крючок, на который хотел было подцепить меня Женя Солонович, шутливо бросивший, что мне еще служить и служить португальской литературе, чтобы дослужиться до офицерского чина.
— Нет, нет, — сказал Посол, — Лилиане Бреверн 13 декабря 2004 года присвоен орден в чине офицера, о чем свидетельствует наградной лист, который я сейчас вместе с орденом и вручу ей.
Что незамедлительно сделал.
Теперь пришло время держать ответ мне. И вот что я тогда сказала:
«Ваше Превосходительство господин Посол Португалии Мануэл Марсело Курто и госпожа Марсело Курто, дамы и господа!
Я чрезвычайно признательна Португалии за высокую оценку моего труда. Чрезвычайно признательна Ассоциации португальских писателей, которая после визита ее президента Жозе Гомеса Феррейры в нашу страну в 1975 году и моей беседы с ним в издательстве «Художественная литература» прислала мне, редактору, для работы пять ящиков классических и современных произведений португальской прозы и поэзии. Признательна и всегда помню президента Лиссабонской академии наук Жасинто до Прадо Коэльо, посетившего наше издательство и пришедшего в восторг от изданного у нас в стране произведения Фернана Мендеса Пинто «Странствия» (XVI век), да еще с комментариями. Признательна, помню и храню письма писателей (их у меня более двухсот) Жозе Гомеса Феррейры, Жасинто до Прадо Коэльо, Ромуло Карвальо, Софии де Мело Брайнер Андресен, Вержилио Феррейры, Фернандо Наморы, Жоакима Пасо Д’Аркоса, Урбано Тавареса Родригеса, Мануэла Сеабры, Марии Ондины Брага, Марио Клаудио, Жозе Сарамаги и других, которые во время моей стажировки в Португалии в 1978 году на филологическом факультете Лиссабонского университета, куда я была направлена Коми