– О девочке позабочусь я, – объявила Симфэ.
Их голоса доносились до меня, словно жужжание мух, бьющихся о стекло. Двалию увели. Остались только пятна ее крови. Виндлайер ушел. Одна только я осталась там, куда они притащили меня. Я подняла глаза на красавицу Симфэ. Красивая – не значит добрая. Она не взглянула на меня.
– Нет, не ты, – отрезала Капра.
– Нам надлежит всем поработать с ней, чтобы оценить ее полезность, – предложил Феллоуди.
Капра глухо расхохоталась:
– Мы все знаем, в чем состоит ее полезность для тебя, Феллоуди. Нет.
Колтри произнес сипло:
– Покончим с этим созданием. Немедленно. Оно только посеет среди нас раздор, а нам и так хватает разногласий. Вспомните, как мы перессорились, когда вернулся Любимый. – И он нахмурился так сурово, что с его лица посыпались белила.
– «Не делай ничего необратимого, пока не поймешь, чего ты после этого сделать уже не сможешь»! Это же одна из старейших истин, идиот! Надо призвать сопоставителей, пусть поищут все возможные упоминания о ней. – Голос Симфэ звучал спокойно.
– На это уйдет много дней! – возразил Колтри.
– Ну, не тебе ведь придется трудиться, так какая тебе разница? – сказал Феллоуди. И вполголоса добавил: – Да что ты смыслишь в снах, сам-то ни одного не видел!
– Думаешь, я ничего не слышу? – разозлился Колтри.
Феллоуди отвечал с улыбкой:
– Вовсе нет. Ты просто не видишь будущего.
– Довольно! – крикнула Капра.
Она посмотрела на меня, и я отвела глаза. Мне было страшно встречаться с ней взглядом. В глубине ее глаз скрывалось торжество, словно она сумела утаить что-то от остальных троих, оставить себе какой-то секрет.
– Симфэ, я предлагаю поместить ее в тюрьму на крыше. И держать там в целости. Возможно, это всего лишь светловолосая прислуга, похищенная из дома Фитца Чивэла. Двалия не сказала ничего, что доказывало бы обратное. Будь эта девчонка и впрямь отпрыском Любимого, она видела бы сны, и Двалия смогла бы предъявить нам записи, свидетельствующие о ее ценности. Лично я подозреваю, что это всего лишь уловка: Двалия пыталась подсунуть нам этого ребенка, не желая признавать свой провал.
– Тогда почему бы не отдать ее мне? – спросила Симфэ. – Мне бы не помешала еще одна горничная.
Капра была непреклонна:
– Уловку можно использовать не раз, голубушка. Двалия утверждает, что Любимый мертв. Но она ни словом не обмолвилась о Фитце Чивэле, его Изменяющем. Если этот ребенок его или важен для него, мы можем вновь столкнуться с Нежданным Сыном. Настоящим. Тем, кто помог Любимому расстроить наши планы. Поэтому девчонку следует держать, пока мы не поймем, есть ли хоть крупица истины в россказнях Двалии. Пока не выбьем всю правду из нее и того чудовища, что она взрастила.
– Вряд ли это так уж необходимо. Почему бы тебе…
Капра перебила ее, повысив голос:
– Или мне придется убить их всех. Как я убила бы Любимого.
Пока они спорили, мое сердце билось так сильно, что мне казалось, все тело содрогается при каждом ударе.
Повисло молчание. Его нарушил Колтри:
– По какому праву ты навязываешь нам свою волю? Нас Четверо.
– По праву старшей. По праву опытной и мудрой. Вы за моей спиной сговорились отпустить Любимого, а теперь настала моя очередь решать, не спросив вашего мнения! – Она помолчала, самодовольно глядя на них. – Ну, давайте отводите глаза и делайте вид, будто можете меня обмануть! Что за позорище! Думаете, я не знаю, как вы перенаправили деньги и ресурсы на затею Двалии? Думаете, я не догадываюсь о письмах, которые она слала вам с голубиной почтой? – Она покачала головой, словно ужасаясь такой наивности, и улыбнулась жуткой улыбкой. – Вы забыли, кто видит сны лучше и глубже любого из вас или из выведенных в Клерресе Белых! Вы думали, что скрываете от меня свои тайны, – а я, чтобы отплатить вам той же монетой, не рассказывала о своих снах!
Позволив Двалии отправиться в ее бессмысленную погоню за местью, – продолжала она, – вы забыли о главной угрозе. И угроза эта – не ребенок, который может происходить от Белых, а может и не происходить, а проклятые драконы! Все, что мы пытались предотвратить, свершилось. Драконы снова вырвались в мир, и оставшиеся у нас небелы видят зловещие сны о волках и сыновьях драконов. Мы были так близки к тому, чтобы покончить с драконами навсегда! Но драконы ничего не прощают. И не забывают. А вы, похоже, забыли, что драконы никогда не прощают причиненного им зла! Оставьте уже свою мышиную возню и взгляните в будущее. Любимый вбил клин в фундамент наших знаний, но мы отстраиваем их заново, накапливая новые сны и пророчества. Мы можем снова встать у руля и направить мир туда, где нам будет лучше. Но если однажды мы посмотрим на небо и увидим над Клерресом крылья – всему конец.
Снова повисла тишина. Пока они молчали, я поднялась на ноги. Мне было стыдно в мокрых штанах. Они облепили мои ноги и неприятно холодили их. Я прижала свой узелок к груди и позволила глазам наполниться слезами. У меня было время сплести жалкую ложь, чтобы попытаться защитить себя. Оставалось надеяться, что они поверят.
– Я хочу домой. Пожалуйста! Я ничего не понимаю! Я просто хочу домой…
Их взгляды обратились на меня: все они выражали удивление и неодобрение, но в разной степени. Я притворилась, что у меня дрожат губы.
Красавица Симфэ строго сказала:
– Не смей говорить с нами, когда тебе не велят говорить. Ясно?
Я потупилась. Смогу ли я обратить это в свою пользу?
– Да, госпожа. Двалия не велела мне говорить ни с кем из вас. Я забыла.
Не поднимая головы, я пыталась наблюдать за ними сквозь упавшие на глаза волосы. Симфэ явно было не по себе. Я постаралась, чтобы мой голос звучал совсем по-детски:
– Двалия сказала, мы будем говорить только с Симфэ. Или с Феллоуди. Она научила меня, какие сны нужно рассказать. Хотите послушать?
Должно быть, Симфэ незаметно для меня подала знак. Стражник сбил меня с ног, и я упала, сильно ударившись локтем о пол. Боль отдалась в плечо и руку. Я прижала ее к себе и свернулась клубком на полу.
– В камеру ее, – ледяным тоном приказала Симфэ. – В подземелье. Уведите немедленно.
И снова меня схватили за шиворот и вздернули, как мешок. Я прижала к себе свой узелок, чтобы хоть так защититься от удара в живот. Мои ноги едва касались пола, когда стражники поволокли меня к высоким дверям.
Симфэ у меня за спиной провозгласила:
– Предлагаю встретиться позже сегодня вечером. Мы все обсудим, а потом пойдем и все вместе послушаем, что она скажет. А до тех пор никто не должен видеться с ней. Никто.
Старуха рассмеялась:
– О малышка Симфэ! Что, испугалась, как бы она не разболтала твои секреты? Неужели ты думаешь, что я не знаю…
Двери за нами закрылись, и продолжения я не услышала. Воротник душил меня. Я вцепилась в него обеими руками.
– Дай ей дышать, – сказал второй стражник тому, который тащил меня, и первый без предупреждения отпустил меня.
Я рухнула на пол и стала хватать ртом воздух. От них обоих пахло кровью Двалии. И чесноком. Одному из них давно пора было помыться.
– Вставай, – сказал стражник и пнул меня ногой, обутой в сандалию.
Я подчинилась, но медленно. В коридоре были другие люди, они смотрели на нас. Я опустила глаза. На полу остались полосы крови. Стражники уволокли Двалию в ту же сторону, куда вели меня. Теперь посадят в клетку рядом с ней? А может быть, в ту же самую? Я похолодела от ужаса.
– Иди, или мы тебя потащим, – сказал тот же стражник.
– Я пойду, – проговорила я, едва дыша.
Есть ли надежда вырваться и убежать? Но куда бежать?
Тут сзади нас окликнули:
– Эй, стража, стойте! – Это оказался Феллоуди. – Решено поместить ее в камеры наверху, под Замо́к Четырех. Отведите ее туда. Мы скоро придем.
– Как прикажете.
Тот стражник, что прежде тащил меня за ворот, подтолкнул меня. Мы шли мимо хорошо одетых людей, глазевших на нас. Мимо двери, за которой мне удалось мельком увидеть красивый бальный зал. Две девочки моего возраста, разодетые в кружева, были там в сопровождении пажей. Девочки с любопытством уставились на меня, и стражники поспешно повели меня дальше.
Первый лестничный пролет на нашем пути завивался широкой спиралью. Стражники не стали останавливаться на площадке и заставили меня подняться по второму пролету, хотя к концу его я уже задыхалась и меня тошнило. Оттуда мы попали в длинный коридор, отделанный коричневыми деревянными панелями. На равном расстоянии по стенам были закреплены полки, на каждой стоял пузатый светильник, похожий на чайник. Пол украшал ковер, окон в стенах не было, зато были двери. Мы шли сквозь вечный полумрак. Горящее масло пахло сосновым лесом.
Мы прошли мимо открытой двери, за которой я успела разглядеть стеллажи с ячейками, набитыми свитками. Они занимали все стены, от пола до потолка, и это напомнило мне пчелиные соты или осиное гнездо. За длинными столами сидели люди, а перед ними были разложены свитки (прижатые грузами, чтобы не сворачивались) и стопки бумаги, стояли чернильницы и стаканчики с перьями. Я хотела приглядеться получше, но стоило мне замедлить шаг – стражник ударил меня по затылку.
– Топай! – прикрикнул он, и я подчинилась.
Мы миновали еще одну комнату, заставленную длинными столами, только на полках там были не свитки, а книги. Писцы подняли голову от бумаг и уставились на нас. Окон не было, но свет как будто просачивался сквозь квадратные участки стен. В жизни не видела ничего подобного! Одни писцы были почти что мои ровесники, другие – старше моего отца. Все они носили ярко-зеленые балахоны, а кожа и волосы их не были светлые, как у Белых. «Должно быть, это Слуги Белых», – решила я. Никто из них не проронил ни слова, пока мы шли мимо, но я чувствовала на себе любопытные взгляды.
В конце коридора была дверь, а за ней – снова лестница, у́же и круче прежних. Я с трудом вскарабкалась по ней до самого верха и обернулась. Один стражник отвел глаза, второй вообще не встретился со мной взглядом: он стучал в дверь с маленьким зарешеченным окошком. Спустя какое-то время к двери изнутри подошла темноволосая женщина и уставилась на нас сквозь решетку: