– Капра обернулась и посмотрела на меня с высоты своего роста. Губы ее растянулись в улыбке. – Или Разрушитель. За последний год сны о Разрушителе стали являться намного чаще, чем прежде. Значит, что-то произошло, что-то такое, чего мы не предвидели. Какое-то событие, сделавшее появление Разрушителя более возможным. – Она снова раздвинула уголки губ. – Тебе когда-нибудь снился Разрушитель?
Совсем ничего не ответить ей я побоялась.
– Мне часто снятся кошмары о том, как Двалия и ее небелы уничтожили мой дом. Вы про это?
– Нет, – ответила она, словно поставила еще одну отметку в списке моих грехов, и вывела меня из комнаты.
Пройдя по длинному коридору, мы поднялись на следующий этаж. Здесь стены были отделаны деревом более темного, насыщенного оттенка, а мощные деревянные балки под потолком расписаны невиданными цветами.
– Это сердце нашей обители! – торжественно произнесла Капра, когда подвела меня к двери и распахнула ее.
Там оказался огромный зал, полный старых книг и свитков. Стеллажи занимали все стены от пола до потолка. Шкафы тянулись стройными рядами, так что дальнего конца зала от двери было не разглядеть. Зато посреди помещения оставалось открытое пространство, где стояло не меньше десятка длинных столов. За ними сидели писцы, почти или совсем не похожие на Белых, сравнивали свитки и деловито что-то записывали.
– Здесь изучают сны. Мы знаем, сколько было снов про свечи. Мы знаем, как давно снятся змеи, размахивающие мечами. Сны о Нежданных Сыновьях, Разрушителях и белых лошадях, ракушках и чашках, щенках и волках, сны о синих оленях… – Она широко улыбнулась мне. – Некоторым из этих свитков очень много лет. Здесь собрано великое множество записей, в том числе те, что сделаны десятки лет назад, ибо великие бедствия начинают порождать сны за много лет до того, как произойдут. Мы знали о Кровавой Чуме прежде, чем от нее кто-то умер. А еще раньше? Гора, взорвавшаяся огнем, великое землетрясение, уничтожившее города Старших, и огромные волны, которые положили конец их владычеству над миром. О да, мы знали все это заранее. И если бы Старшие были нам чуть более полезны, возможно, они бы тоже узнали. Но они предпочли драконов человечеству. И проиграли.
Она говорила все это так злорадно, как будто рассчитывала, что ее слова причинят мне боль. Потом наклонилась ко мне и шепнула:
– Но здесь не всё. Свои сны я храню у себя в башне. Их знаю только я. Этой ночью мне приснилось, что я вырвала с корнем маленький белый цветок. Но корень его оказался языками пламени и острыми лезвиями. – Она улыбнулась. – Наверное, лучше бы я срезала этот цветок, чем рвала его. – Капра искоса взглянула на меня. – Как ты считаешь? – Она вдруг резко выпрямилась. – Идем, – бросила она и торопливо вышла из зала.
Я похромала за ней, проклиная сандалии с их ремешками. Следующий зал выглядел так же, как предыдущий. Повсюду лежали свитки, за столами трудились писари, младшие слуги входили и выходили, нагруженные стопками бумаги и огромными книгами. То же оказалось и в третьем зале. Я больше не могла терпеть боль. Усевшись на пол, я сняла сандалии и понесла их в руках вместе со свечой.
– Как хочешь, – презрительно обронила Капра. – Возможно, когда-нибудь ты привыкнешь к обуви и перестанешь вести себя как дикарка. – Она пожала плечами. – Или тебя продадут хозяевам, которые не тратятся на обувь для рабов.
Я так и съежилась от обиды. Было непонятно, что мне делать. Признаться, что вижу сны, и стать одной из ее учеников? Или прикинуться глупой и не очень-то воспитанной, в надежде, что меня сделают служанкой и я смогу сбежать. Но куда бежать? Мой дом остался по другую сторону океана. Может, лучше попытаться как-то устроиться здесь?
В голове всплыл другой план, тот, что я скрывала, пока мы плыли сюда на корабле. Быстро запрятала эту мысль подальше, чтобы никто не подслушал. Пусть Виндлайера и не видно, кто знает, где он сейчас и нет ли тут других, подобных ему. «Думай о том, как стать полезной. Думай о том, как заслужить здесь место под солнцем. Улыбайся. Притворись, что готова остаться тут навсегда, сделавшись частью их паутины».
Словно почувствовав мои колебания, Капра повела меня по длинному коридору, а потом вниз по широкой винтовой лестнице, которой, казалось, не будет конца. Потом мы свернули куда-то и вышли во внутренний двор. Если местность вне крепостных стен была пуста и гола, тут был разбит чудесный сад. Деревья отбрасывали спасительную тень, журчали фонтаны, по выложенному камнями искусственному руслу струился ручеек. Вдоль стен стояли маленькие домики. Перед дверьми каждого из них росли цветы, а на аккуратно подстриженном дереве с глянцевитыми листьями висели маленькие оранжевые плоды. По шпалерам у стены вились растения с лиловыми плодами, но их побеги и близко не дотягивались до кромки стены. Даже если бы Риддл встал на плечи моему отцу, и то не смог бы выглянуть наружу. Пока я разглядывала стену, по верху ее неспешно прошел стражник. Кожа его была темной от солнца, волосы – золотистые. Он держал наготове маленький лук. Стражник смотрел в сад, но не улыбался.
Пели птицы – маленькие розовые создания в клетках, развешенных на резных столбиках, и другие, сидевшие на ветвях деревьев. Капра повела меня по посыпанной камешками дорожке, а потом по прохладной зеленой траве туда, где в тени перевитой плющом арки стояли столы и лавки. Из другой двери в сад вышли две женщины в белоснежных сорочках, обе несли подносы с ломтиками фруктов и хлеба. До меня донесся аромат свежей выпечки, и мне так захотелось есть, что аж живот скрутило. Женщины расставили блюда на столе и позвонили в серебряный колокольчик, подвешенный к ветке. Из дверей домиков наружу хлынули Белые.
– Ой, я так проголодалась! – воскликнула одна девочка, и подруга улыбнулась ей и взяла за руку.
Они собирались за столом, а я разглядывала их гладкие лица и белые, а иногда светло-золотые волосы. Все Белые были одеты одинаково, в короткие балахоны или наряды вроде моего. И я вдруг поняла, что не могу отличить мальчиков от девочек.
– Если окажется, что ты представляешь для нас ценность, если ты будешь видеть сны или сможешь научиться их записывать, ты будешь жить здесь. Тебе выделят собственный маленький домик и прислугу, чтобы она содержала его в порядке. Ты будешь есть вместе с остальными здесь, а если вдруг пойдет дождь – то в Зале Кристаллов. Там очень красиво. Кристаллы, подвешенные к потолку, сверкают и отбрасывают крошечные радуги. Твое дело будет думать и видеть сны. И однажды, если захочешь, родить ребенка и найти себе пару среди таких же, как ты. Видишь, как они счастливы?
Все ели и смеялись. Никто не грустил в задумчивости, не сторонился остальных. Их было пятнадцать человек, и возраст их оставался для меня такой же загадкой, как пол. На еду я старалась не смотреть. Женщины в платьях прислуги вернулись со стеклянными кувшинами, наполненными чем-то светло-коричневым. Они стали разливать напиток по стаканам, а люди за столами торопили их. Я вытаращилась на все это с неприкрытой завистью.
– Ты могла бы стать одной из них. О, не сразу, разумеется. Сначала пришлось бы научиться писать. Но это, конечно, если бы ты видела сны. А ты говоришь, что не видишь их. Однако, наверное, ты проголодалась. Идем.
Капра повела меня назад по подстриженной лужайке, потом по посыпанной гравием тропе, по которой мне было трудно идти босиком, я хромала и подпрыгивала. Мы прошли под арку в стене и через двор, где сушилась на веревках под жарким солнцем постиранная одежда нежных оттенков. И дальше, сквозь еще одну арку еще в одной стене. За ней оказался прелестный травяной сад со скамеечками и беседками. Солнце успело напечь мне голову, пока мы по широкой дуге вернулись к главному зданию. Пройдя сквозь открытую галерею, мы вошли в новую дверь. Я заставляла себя смотреть по сторонам и запоминать каждый поворот, каждую дверь. После сада коридор, где мы очутились, казался мрачным и душным. Капра шла теперь быстро; подошвы ее сандалий стучали по гладкому каменному полу. У меня заболела голова. Я так долго плыла на корабле, столько времени недоедала, столько всего переживала за последние дни – и теперь вдруг почувствовала, что это слишком для меня. Хотелось просто сесть на пол и расплакаться. Если бы я так сделала, стражник, наверное, забил бы меня плеткой до смерти.
Капра свернула и открыла дверь. На пороге она поманила меня.
Я осторожно вошла. Сделав три шага, остановилась и огляделась. Вместо стен тут была чаща. Птицы щебетали, перепархивая с ветки на ветку. Какой-то хищник с золотистой шкурой прокрался в зарослях. Я запрокинула голову: ветви надо мной переплетались, образуя сплошной полог. По одной ветке ползла огромная змея, и сучья гнулись под ее весом. Под ногами у меня была густая трава, цветы и ползучие вьюнки. На цветок села бабочка, вспорхнула, и я проводила ее взглядом до другого цветка.
Все это было ненастоящее. Мне был виден и слышен лес, но под ногами чувствовался гладкий пол, а не сочная трава.
– Это магия? – шепотом спросила я.
– Нечто вроде, – небрежно ответила Капра. – Когда-то мы торговали со Старшими. Один из их величайших мастеров приехал к нам, чтобы покрыть здесь стены, пол и потолок особым камнем. День за днем он создавал эту комнату. У него ушел на работу почти год.
Я была не в силах скрыть изумление:
– Так это магия Элдерлингов!
– Ты никогда раньше не видела чего-то подобного?
Плащ-бабочка!
– Нет. Никогда. У меня аж дух захватило.
Капра пристально наблюдала за мной. Я шагнула вперед и попыталась потрогать цветок. Мой палец нащупал лишь гладкий камень, и я ощутила легкую щекотку от прикосновения магии. Отдернула руку.
– Ладно, – сказала она, давая понять, что веселье окончено. – Понимаю, когда видишь это в первый раз, наверное, впечатляет. Старшие были по-своему интересным народом. Но подобные милые обманки не стоили того, чтобы выносить их высокомерие. И их драконов. Они исчерпали наше терпение. Идем. Пора поесть.